Удар острой палкой и пронзительный женский вопль заставили ее поднять глаза. Жуткое чувство dejavu[3] охватило ее при виде той же самой женщины, которая избивала ее в тот раз, когда она была в плену у Бешеного Медведя. Словно и не было этих трех лет, словно она никогда не покидала этот грязный лагерь. Линнет внимательно оглядела лица глазевших на нее в надежде отыскать пару голубых глаз, но не нашла их.

Бешеный Медведь потянул ее за волосы вверх, и она встала. Он что-то сказал женщинам на своем языке. Те хором дружно захихикали и стали медленно приближаться к Линнет. Глаза их угрожающе блестели. Их остановило появление старика, ворвавшегося в лагерь. Он был тощим, с обвисшей дряблой кожей. Он казался очень возбужденным и все время показывал то на Линнет, то на какой-то предмет, который держал в руке, и время от времени махал руками в ту сторону, где Линнет угодила в лапы Бешеного Медведя.

Бешеный Медведь выхватил из рук старика этот предмет и сунул его к самому лицу Линнет. Это была сумка, которую Желтая Рука носил на боку. У Линнет сжалось сердце при мысли о том, что они все-таки поймали юношу. Бешеный Медведь так сильно ударил ее по лицу, что она едва удержалась на ногах.

Он отдал какое-то распоряжение женщинам, и те, повалив Линнет на землю, связали ей руки грубым, режущим ремешком из сыромятной кожи. Затем они, запрокинув назад ее ноги, связали воедино ступни и руки, так что ее тело превратилось в извивающуюся петлю, пронзенную острой болью. Затем женщины подняли ее и стали раскачивать туда и сюда, постепенно отпуская свои руки. И в этот момент Линнет услышала около себя топот копыт. Последовал резкий окрик Бешеного Медведя, и женщины бросили Линнет в темный пустой шалаш. Падение оглушило ее. Когда к Линнет вернулась способность дышать, она обнаружила, что находится точно в таком же шалаше, в какой ее поместили тогда, после того как убили родителей. Однако на этот раз не было никакой надежды быть спасенной голубоглазым полукровкой.

Глава 22

— Привет, смоляная куколка!

Линнет не могла двинуться с места, ее ноги и руки были связаны, но она узнала этот голос, сразу узнала и чуть не задохнулась от слез, застрявших в горле. Какая это была радость — узнать, что он жив! Может быть, ненадолго, но жив!

— Ты можешь перевернуться?

Это было непросто. Линнет напоминала себе выловленную из воды и бьющуюся о берег рыбу, однако она предпочла бы скорее умереть, чем прекратить попытки повернуться лицом к Девону. Но вот она увидела его.

— Девон! Что они с тобой сделали? Он попытался было улыбнуться, но его разбитые губы отказывались повиноваться.

— Уж они позабавились на всю катушку. Почему ты оказалась здесь? Ведь ты должна была быть в безопасном месте вместе с Мирандой. Подползай поближе.

Она стала понемногу перемещаться по полу так, чтобы можно было к нему прикоснуться.

— Поцелуй меня, — хрипло сказал он. — Ты мне нужна.

Она не стала задавать ему вопросов. Этот его поцелуй показался ей еще более жадным, чем прежние. Почувствовав сухость его рта, почти уже потрескавшегося изнутри, она поняла, что более всего он нуждается сейчас во влаге ее собственного рта. Девон наконец отстранился, и его глаза на миг вспыхнули.

— Старый индейский трюк? — спросила она.

— Нет. Это личное изобретение Макалистера. Линнет, почему ты здесь? Ты не должна быть здесь!

— Ты это уже говорил. Девон, у меня есть нож. Он чуть не подпрыгнул, глядя на нее. Он, так же как и Линнет, был связан по рукам и ногам.

— Он прикреплен с внутренней стороны моего бедра, только я не знаю, как его достать.

Он с заметным усилием постарался собраться с мыслями.

— Скорее! Мы должны действовать как можно скорее. Ты можешь приподняться?

— А как ты его достанешь?

— Зубами, — ответил он.

Линнет слегка приподнялась, чувствуя, как все ее мускулы сводит от боли. Девон зубами задрал ее верхнюю и нижнюю юбки выше пояса, чтобы стал виден шнурок на панталонах. Шнурок был завязан, и Девон никак не мог с этим узлом справиться.

— К черту, Линнет! Зачем ты так сильно его затянула?

Она улыбнулась в темноте таким знакомым словам. Изо всех сил дернув шнурок зубами, Девон попросту оторвал его, а заодно и порядочный клок льняной материи. Нож, полученный Линнет от Фетны, был прикреплен с внутренней стороны левого бедра, и его рукоятка натерла нежную кожу другого бедра чуть не до крови.

Прежде чем наклониться и вытащить нож из чехла. Девон окинул взглядом ее тело, слабо светившееся в темноте своей белизной. Линнет показалось, что он подозрительно долго вытаскивал этот самый нож.

Линнет почувствовала, как она устала, — возможно, это от изнурения. Она переместилась на живот, чтобы он мог разрезать ремешок, связывающий ее ноги и руки. Как приятно было вновь выпрямиться и потянуться!

Выронив нож из зубов. Девон прижался лицом к холодному грязному полу — он слишком устал для того, чтобы освободить ей руки, стянутые ремешком. Прошло некоторое время.

— Линнет, ты не можешь мне отрезать?.. Она нахмурилась, недовольная тем, каким тоном это было сказано. Ему так худо, а он изнуряет себя попытками бодриться…

— Быстрее, Линна, быстрее!

— Сейчас, Девон.

По-прежнему связанными за спиной руками она нащупала нож. Девон даже не пошевелился, когда Линнет прикоснулась к его спине и попыталась просунуть лезвие под сыромятный ремешок, стягивающий его руки и ноги. Она всячески пыталась отогнать от себя кошмарные мысли: она ведь почти перерезала ремень, а Девон по-прежнему не шевелился… ни малейших попыток переменить эту мучительную и неестественную позу.

— Боюсь, что мое тело слишком долго пребывало в этом состоянии. Ты не могла бы освободить мне руки?

Безумно страшась причинить ему боль, она действовала очень осторожно, чтобы не пропустить момент, когда нож разрежет, наконец плетеный ремешок. Ремешок был настолько туго затянут, что она еле нашла щель, куда можно было просунуть нож.

— Не бойся сделать мне больно, — прошептал Девон. — Если даже ты совсем отрежешь мне руку, я не замечу этого. Скорее же, скорее!

Однажды, как заметила Линнет, острие ножа задело его, но Девон даже не вздрогнул. Линнет поняла, что он ничуть не преувеличивал: его руки действительно ничего не чувствовали.

Освободившись, Девон медленно и неуклюже пошевелил пальцами.

— Дай мне нож, — прошептал он, — и слушай меня, — добавил он, распиливая ножом ремешок на ее запястьях. — Я пробыл здесь слишком долго, и мне… как-то не можется. Обещай мне кое-что. Если я неожиданно упаду, брось меня. Брось и уходи одна. Я не хочу, чтобы Бешеный Медведь снова тебя сцапал. Ты поняла меня?

— Прекрасно поняла, — тихо ответила она.

— Так ты обещаешь?

Вытянув руки перед собой, Линнет растирала свои затекшие запястья.

— Нет. Дай-ка мне нож, и я обрежу путы на наших ногах.

— Ну, пожалуйста, Линна!

— Девон, не заставляй меня впустую тратить время.

Линнет обрезала ремешки на щиколотках. Ноги Девона были мокрыми, и она поняла, что это кровь. Плакать было некогда, и поэтому она заставила себя делать то, что необходимо.

— Ты можешь ходить? — спросила она, когда они полностью освободились.

— Я бы предпочел, чтобы ты понесла меня на руках.

Затаив дыхание, Линнет вырезала в стенке шалаша отверстие и высунула голову наружу — проверить, нет ли кого поблизости. Люди Бешеного Медведя были весьма ленивы и охрану выставляли далеко не всегда. А уж теперь, когда их главарь отсутствовал, пустившись на поиски Желтой Руки, они окончательно распустились.

— Все спокойно, — сказала она и протянула Девону руку. Девон покорно взял ее, и Линнет помогла ему чуть приподняться.

Лицо Девона было похоже на маску, за которой он прятал свои мысли и ощущения. Девон кивнул, и она стала прокладывать путь из шалаша в лес. Впервые увидев Девона при дневном свете, Линнет обнаружила, что его наполовину зажившие раны вновь кровоточили. Она не стала спрашивать, что с ним сделал Бешеный Медведь.

Не говоря ни слова, он дал ей понять, что плохо видит, и пропустил ее вперед. Они шли около часа очень-очень медленно. Линнет поняла, что скоро он вообще не сможет идти. «Если бы я могла понести его!» — подумала она, когда они вышли на берег реки. По воде плавали бревна, обтесанные и готовые к употреблению. Линнет стала размышлять над тем, что же приключилось с несчастными поселенцами, которые оставили здесь эти бревна, совершенно готовые для строительства дома. И вдруг ее осенило! Если ей не по силам нести Девона, пусть это сделает вода.

— Девон, если я помогу тебе войти в воду, ты смог бы уцепиться за бревно?

Девон слабо кивнул, глядя на нее остекленевшим взглядом.

Пока он брел по воде к ближайшему бревну, Линнет поддерживала его насколько хватало ее силенок. Она услышала, как у Девона перехватило дыхание — в первый момент холодная вода обожгла его. Он был по пояс голым; на нем были штаны из грубой полушерстянки и, конечно, никакой обуви. Чем глубже Девон заходил в реку, тем меньше горели его раны, холод не давал им загноиться. Вода держала его на плаву, избавляя тем самым от необходимости опираться на израненные ступни, и ему стало легче.

— Ловко придумано. Очень ловко, Линна, — промолвил он.

— Спасибо моей гувернантке: научила меня, как надо обращаться с израненными, истекающими кровью мужчинами, обитающими в диких просторах Кентукки.

Перекинув через бревно руку и озадаченно вскинув бровь, Девон взглянул на Линнет, не понимая, шутит она или говорит серьезно.

— Теперь помолчи. Скоро они начнут искать нас, — сказал он, прижавшись щекой к грубой коре, в первый раз за четыре дня позволив себе расслабиться.

Несколько часов они плыли в полном молчании. Солнце окончательно село, и наступила ночь. Временами Линнет казалось, что Девон уснул, и тогда она не спускала о него глаз, готовая подхватить его, если он вдруг свалится в воду.