— В дни моей нерадиоактивной молодости один мужчина знал, как устроить идеальное свидание и без радужных слизняков!


Началось все с того, что как-то утром у окна спальни завис желтый воздушный шарик с надписью «Доброе утро!». Маленькое личное солнышко на фоне серого осеннего неба. Скажете, ничего особенного? А если я живу на девятом этаже? Шарик был привязан к плюшевому медведю, который не давал ему улететь, а на медведе была футболочка с именем «Гоша». Вся эта прелесть неизвестным образом оказалась на балконе.

Честно говоря, сначала я даже испугалась. Какой-то Гоша имеет доступ к моему балкону! Не самая приятная новость… Маме ничего говорить не стала: она с перепугу может и милицию вызвать, поэтому схватила медведя вместе с шариком в охапку и отправилась на экстренное совещание к ближайшей подруге, Варе. Она живет через улицу от моего дома, на Ломоносовском, поэтому и ближайшая.

Вместе мы пришли к выводу, что никакой парень, пусть даже жутко романтичный и изобретательный, не сможет снизу забросить на девятый этаж плюшевого медведя.

— Значит, подарок прилетел с крыши, — подитожила Варя.

— Как это? — не поняла я.

— Элементарно! — невозмутимо объяснила она. — Ты понравилась Карлсону, подруга!

По пути домой я была слишком увлечена мыслями о том, смогу ли жить на крыше с крепеньким мужичком «в полном расцвете сил» и варить ему варенье на завтрак, обед и ужин, поэтому чуть не налетела на скамейку у подъезда.

На скамейке сидел парень с ярко-рыжими кудрявыми волосами в зеленом клетчатом пальто и радостно улыбался.

— Доброе утро, — сказал он.

Хотела, как приличная невеста Карлсона, пройти мимо, но вовремя поняла, что держу в руках шарик с надписью «Доброе утро», и улыбнулась в ответ.

— Я Гоша, — сказал рыжий парень и перестал улыбаться.

— С крыши? — брякнула я первое, что пришло в голову.

— Ну да, — признался он.

Гоша месяц назад переехал в соседний подъезд и влюбился по уши с первого взгляда. В меня. Увидел, как я выгуливаю своего полоумного терьера Трюфеля, и резко понял, что жить без меня не может. Вот как-то так все в жизни бывает. Неразделенной влюбленности было мало, а знакомиться с «необыкновенной девушкой» (нет, у меня не мания величия, это цитата) традиционным способом он не желал.

Поселился Гоша на последнем этаже, поэтому у него на кухне был люк на чердак. У нас тоже такой есть, мама все удивляется зачем: «Лифт чинить, что ли?». Я теперь знаю зачем. Для тайных свиданий. На чердаке, правда, обстановка совсем не романтическая: жуткая вонь, паутина и крысы, но Гоша догадался, что оттуда можно выбраться на крышу. Почти две недели, три медведя и целая куча желтых шариков ушли на то, чтобы сделать первый шаг к знакомству.

Сначала мишка оказался слишком легким и улетел на шарике в другую солнечную систему. Потом он перепутал балконы, и подарок достался соседке сбоку, тете Клаве. Гоша говорит, она левой рукой схватилась за сердце, а правой стала истово крестить балкон во всех направлениях, приговаривая «свят-свят-свят».

Пока я смеялась, представляя себе несчастную тетю Клаву, подвергшуюся нападению нечистой силы, Гоша достал из кармана клетчатого пальто огромный медный ключ и протянул его мне.

— Это от люка на кухне. Замки там должны быть одинаковые. В десять на крыше, — и ушел, не дожидаясь ответа.

Честное слово, я не хотела идти. Приличные девушки не лазают ночью по крышам, а уж тем более в компании рыжеволосых незнакомцев. Но любопытство взяло верх. Ровно в десять, надев любимые джинсы и белое пальто, я влезла на стул и с жутким скрежетом открыла дверцу люка.

— Что ты там затеяла?! — крикнула бабушка из комнаты и тут же сама придумала мне оправдание: — Поставь противень обратно в печку, на столе есть готовые пирожки!

Я ухватилась за края люка. Оттуда на пол посыпалась какая-то черная грязь. Черт, мое белое пальто!

— Фу, гадость! — не удержалась я.

— Женя, я же говорила, не бери пирожки из духовки. Они с луком! — отозвалась бабушка.

Встала ногой на кухонную полку и влезла на чердак. Со всех сторон раздавался подозрительный шорох. Мамочка, крысы! Или целая армия тараканов-убийц!

Зажмурилась от ужаса, потянула на себя дверцу люка, и… оказалась в кромешной темноте. Как теперь найти выход на крышу? Попыталась выпрямиться и стукнулась головой о низкий потолок. Рядом кто-то закопошился, я взвизгнула, шарахнулась в сторону и наступила на что-то мягкое. Ой, никогда не буду любопытной, только теперь люка тоже не видно!

— Жень, ты наступила мне на ногу, — раздалось прямо над ухом.

Тут уж я не выдержала и завизжала в полный голос. Внизу кто-то бормотал «свят-свят-свят». Гоша зажег фонарик.

— Ты чего? Не пугай соседку.

— Вытащи меня отсюда! — взвыла я и прижалась к его плечу.

Гоша совершил невозможное: за тридцать секунд превратился из Романтичного Парня с Воздушным Шариком в Принца — Спасителя от Крыс и Тараканов. Почетное и уважаемое всеми девушками звание. А разве можно отказать принцу, когда он предлагает стать его девушкой? Гоша был похож на солнце: рыжий, жизнерадостный, нежный. К тому же он оказался единственным парнем, который мог называть меня «малышом» и не получить сдачи. Какой малыш?! Взрослая, жутко самостоятельная девушка!!! Но тут я, кстати, вспомнила, как Варя назвала его Карлсоном, и даже не подумала возмущаться.

Целых две недели я наивно полагала, что мы с ним созданы друг для друга и будем вместе вечно (года два-три примерно). С крыши открывался чудесный вид, Гоша приволок туда потрепанное кресло из своей квартиры и кучу пледов.

Дверцу люка я предусмотрительно смазала оливковым маслом и теперь она открывалась бесшумно. Мама вечером обычно работает, но даже если она и оказывалась дома, то на кухню заходила крайне редко. Моя прогрессивная бабушка с половины десятого смотрела «Спасателей Малибу», так что на крышу можно было проскочить незаметно. Я вставала на стул, потом на полку, не забывала проследить, чтобы на пол сверху не свалился какой-нибудь шальной таракан, и протягивала руку в темноту, где меня ждал Гоша.

Через чердак обычно шла, крепко зажмурившись и прижавшись к нему, а открывала глаза только на крыше. Слабонервная девушка с ума бы сошла от такой дозы романтики: сначала экстрим среди крыс, потом звезды, огни ночного города, а если приглядеться, видно даже Воробьевы горы. Не заснеженные вершины Альп, конечно, но мы природой не избалованы. Все идеально, если бы не время года. Осень, как известно, не способствует свиданиям на крышах. Уже на второй вечер звезды попрятались за тучками, а на третий закапал совсем неромантичный дождь. Вопреки ожиданиям (я на тот момент не шибко верила в мужскую сообразительность), Гоша не растерялся, а пригласил меня к себе в гости.

В квартире у него было еще лучше, чем на крыше. Прямо под люком стояла раскрашенная всеми цветами радуги стремянка. Вообще все в доме, даже стены, были разрисованы причудливыми картинами, в основном желто-красно-оранжевых тонов. Люстр не было, только торшеры, а в спальне и вовсе свечи.

— Терпеть не могу верхний свет, — объяснил Гоша.

Мебель, наверное, он тоже терпеть не мог, потому что на кухне вместо стола стояла коробка, накрытая куском желтого бархата вместо скатерти. В углу, на другой коробке, разместился черно-белый телевизор «Рекорд», который попытались превратить в камин, нарисовав пламя прямо на экране. Смотреть передачи было довольно забавно.

— Знаешь, он греет, — уверенно заявил хозяин.

Гоша приехал в Москву искать работу. Профессия у него довольно оригинальная — художник-оформитель. Раньше он жил в Ставрополе с родителями, которые упорно ждали, что сынуля перебесится и пойдет по их стопам. Мама с папой работали «коммерсантами» на ставропольском рынке, то есть покупали где-нибудь в Турции брючные костюмчики Chanel и сумки Fendi, а потом продавали это счастье наивным девочкам под видом дизайнерских вещей, каким-то чудом закатившихся на прилавок.

Гошу такие перспективы совсем не радовали, поэтому он в двадцать семь лет решил искать счастья в Москве. Родители понадеялись, что в столице ему вправят мозги, и даже сняли Гоше квартиру. В перспективе планировалось расширить бизнес до «точки» на Черкизовском рынке — Мекке всех «коммерсантов».

Я прониклась Гошиными проблемами настолько, что перезнакомила его со всеми людьми на журфаке, которые хоть как-то могли помочь с работой. Портила настроение только Варя, которая Гошу сразу невзлюбила и утверждала, что он меня нагло использует. Нет-нет, он даже и не думал меня использовать…

— Ты знаешь, мне предложили работу в журнале, — сказал Гоша как-то вечером, глядя с крыши вниз на темную улицу. — Тот парень, с которым ты меня позавчера знакомила…

— Это же здорово! — обрадовалась я.

— Я отказался, — вдруг посуровел он. — Знаешь, малыш, я подумал, что недостоин тебя…

— Господи, кто тебе наговорил этих глупостей?

— Но это же очевидно! — Гоша ходил туда-сюда по краю крыши, размахивая руками от волнения. — Мне в двадцать семь лет родители квартиру снимают и присылают деньги на еду, как школьнику!

— Это бред, Гош! При чем тут деньги?! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Не твою работу, не твои деньги, а тебя!

Он нахмурился.

— Глупости, малыш! Какая тут может быть любовь?

— Ты же сам говорил, что…

Гоша молча смотрел вниз. Я от растерянности не придумала ничего лучше, чем удрать домой: бросилась к маленькой дверце, которая вела на чердак, с трудом нашла свой люк (раньше одна ни разу не возвращалась) и спрыгнула на пол в пустой кухне. Узнать, что тебя не любят, — это пострашнее, чем крысы.


Вчера я подумала, что задела чувствительное мужское самомнение тем, что помогла Гоше с работой. Короче, сама во всем виновата, нужно срочно мириться. Вечером чуть полку на кухне не сломала, подпрыгивая на ней и протягивая руку в чердачную темноту. Его не было. Тогда мной был выбран путь нетрадиционный — через дверь, но Гоша не открывал, несмотря на то, что попытки дозвониться-достучаться все соседи слышали. Один мужичок даже вышел на площадку внизу и минуты три с любопытством наблюдал, а потом предложил: