Со страхом она бросила взгляд в его сторону. Он теребил бородку и улыбался. Ее ответ понравился ему.

И Катарина продолжала:

— По правде говоря, я втайне надеялась, что, беседуя с вашим величеством, признанным знатоком в вопросах веры, и сама стану знатоком.

Король смеялся.

— Даже так? — спросил он. — Тогда мы вновь стали неразлучными друзьями, дорогая моя.

Он сидел, улыбаясь ей, — она порадовала его. Он снова стал ее другом, но дружеская улыбка тут же уступила место похотливому взгляду распутника.

— Встань с постели и поцелуй меня, Кейт, — велел король.

Вставая, она подумала: «На какое-то время моя жизнь спасена. Опасность отступила... надолго ли? Все началось сначала — но каков будет конец?»

Король схватил ее и усадил себе на колени. Почувствовав прикосновение его губ, Катарина закрыла глаза. Губы Генриха были не жесткими, а жадными и ищущими.

«Такова, — мелькнуло в голове, — цена отсрочки». На следующее утро он послал за ней, чтобы она побыла с ним в саду, обнесенном стеной.

Королю стало гораздо лучше, и он мог ковылять, опираясь на палку.

Катарина пришла в сопровождении сестры и леди Джейн Грей, но он взмахом своей палки велел им удалиться.

— Доброе утро, Кейт. Посиди со мной. Утренний воздух бодрит. Ну-ну, садись поближе. Не строй из себя нетронутую девицу... мы же знаем, Кейт, что ты не девица, знаем, правда?

Он был в хорошем настроении.

— Боль немного утихла. Хорошая сиделка и хорошая любовница — что может быть лучше? Для короля этого достаточно, правда, Кейт? — Он ущипнул ее за щечку.

— Как утешительно видеть ваше величество в таком хорошем настроении.

— О, Кейт, боюсь, когда меня терзает боль, я похож на старого мрачного медведя. Что ты на это скажешь?

Он откинулся, чтобы видеть ее лицо, словно был уверен в ее согласии.

— Нет, — ответила она, — я не встречала более терпеливого мужчину.

— Эх, Кейт, для того, кто всегда был живым и неугомонным, неизменным победителем всех состязаний и турниров, очень тяжело стоять рядом и смотреть, как побеждают другие.

— Все хорошо помнят мастерство вашего величества и, осмелюсь утверждать, никогда не забудут.

— Не было человека, который победил бы меня на ристалище, — с грустью произнес Генрих. — Но ведь в других делах я не потерял своего мастерства, правда, моя милая?

— Не потеряли, ваше величество. Мне это хорошо известно.

— Да, тебе это хорошо известно, мой поросеночек. И это тебе нравится! Это хорошо, что Бог наградил меня верной и послушной женой. И я никогда не буду искать себе другую, Кейт, если она такой и останется.

— Ее желание, — сказала Кейт, — во всем радовать своего господина.

— Если бы она родила мне сына, мне бы не на что было жаловаться. — Король вздохнул.

— Все в руках Божьих, ваше величество.

Это была ошибка, ибо его глаза сразу же сузились. Но уберечься от таких ошибок невозможно. Нельзя избежать слов, вызывающих в его мозгу нежелательные ассоциации.

— Не могу понять, почему Бог не дает мне сына, — сказал король; в его голосе Катарина уловила нотки недовольства и поняла, что недоволен он ею, раз подчеркнул слово «мне». Бог не мог отказать в сыне ему, нет, это ей он не дает сына.

Но король был слишком доволен своей женой в то яркое утро, чтобы распространяться дальше на эту печальную тему; он найдет для этого более подходящее время.

— Мне нравится, когда ты называешь себя послушной женой, Кейт, — сказал он. — Не забывай об этом.

— Нет, ваше величество, — очень серьезно произнесла Кейт, — не забуду. Проживи я хоть до ста лет, и то не забуду.

— До ста! — громко воскликнул Генрих. — Тебе еще далеко до этого почтенного возраста, Кейт! И клянусь верой, сейчас ты выглядишь мо ложе, чем в тот день, когда я сделал тебя своей королевой.

Он повернулся к ней и поцеловал, потом нежно погладил ее горло и провел руками по ее груди и бедрам.

— Ваше... ваше величество так добры ко мне, — бормотала Катарина.

— В этом-то и была моя постоянная ошибка, Кейт.

— Ошибка? Я бы так не сказала. Это — доброта, особенно в таком великом человеке, как ваше августейшее величество.

Распутник тут же уступил место сентиментальному старику. Он снял руку с ее бедра и положил на ее руку.

— Ты говоришь истинную правду, Кейт. Однако именно моя доброта... моя мягкость была причиной того, что многие обманывали меня. Меня в моей жизни обманывали неоднократно. И как раз те самые люди, которые, заметь себе, должны были бы испытывать ко мне благодарность. Этот сад напоминает мне другой... в замке Хивер. Там тоже был розарий, обнесенный такой же стеной... красивое место.

Катарина уловила в его голосе сожаление и тоску по прошлому, — он снова жалел себя. Как часто она это слышала!

— Но, клянусь Богом, — неожиданно закричал король, — если кто-нибудь захочет обмануть меня, то он за это заплатит. Заплатит своей собственной кровью!

Катарина отпрянула. Как быстро меняется сегодня его настроение!

— Кто же осмелится обмануть короля? — попыталась успокоить его она. — Кто решится обмануть мудрого и нежного короля?

Король пробормотал:

— Хотелось бы мне знать это. — Он снова смягчился и обнял ее за плечи. — Ты добрая женщина, Кейт. Твоя красота совсем не дьявольская, это красота полевых цветов — душистых и простых, которая не обрекает мужчину на пытку. — Он начал целовать ее и зацепился кольцом за ворот платья на спине. — У нас еще впереди много веселых ночей, Кейт. Я — старик? Кто осмелится сказать такое!

— У нас впереди долгие годы совместной жизни, ваше величество.

— И мы здесь, и солнце ярко светит. Ты — красивая женщина, и я тебя люблю. Ты моя жена, и мы заведем себе сына, так ведь?

— Надеюсь. Искренне надеюсь. Мне все равно — светит ли солнце или тучи на небе. Мне нужно только, чтобы вы всегда были мною довольны.

— Я доволен тобой, Кейт, отныне и навсегда. Можешь быть в этом уверена. Мне приятно тебя целовать, а уж целоваться-то я умею.

Он оторвался от ее шеи и поднял голову, и в эту минуту они оба услышали звук шагов марширующих солдат.

Король встал и закричал, но его голос потонул в шуме приближающейся стражи.

Катарина встала рядом, она увидела отряд королевских гвардейцев, во главе которого шел сэр Томас Райотесли.

— Стоять! — крикнул король. — Стоять, я сказал! Что это значит? Кто смеет нарушать покой короля?

— Ваше величество... — начала было королева.

— Жди меня здесь! — велел Генрих и заковылял навстречу канцлеру и сорока гвардейцам, остановившимся по его команде. Катарина ясно слышала в утреннем воздухе их разговор.

— Райотесли, мошенник, что это значит? Райотесли заискивающим тоном ответил:

— Ваше величество, я пришел сюда по вашему приказу с сорока алебардщиками.

— Что это значит? — вскричал король. — Я тебя не понимаю. — Его лицо побагровело от ярости. — Как ты посмел нарушить мой покой?

— Сир, вы сами отдали приказ. Я пришел с сорока гвардейцами арестовать королеву и отвезти ее в Тауэр. Моя лодка ждет у тайной лестницы.

— Дурак! Мошенник! — заорал Генрих. — Убирайся, или сам отправишься в Тауэр!

Райотесли, бледный от смущения, продолжал настаивать:

— Разве ваше величество забыли — вы отдали приказ. Ваше величество подписали ордер на арест... арест королевы в этот самый час... где бы она ни была.

— Убирайся отсюда! — завопил король. — Дурак... безмозглый дурак!

Он поднял свою палку и ударил ею канцлера, который, однако, сумел ловко увернуться от удара.

— Клянусь Богом, — продолжал король, — ты что, и вправду совсем тупой, канцлер? За что мне такое наказание — быть окруженным дураками и мошенниками? Убирайся, я сказал. Проваливай отсюда.

Катарина наблюдала, как сбитый с толку канцлер уводил своих людей.

Король, сильно хромая, вернулся к ней.

— Он... он не захотел подчиниться приказу вашего величества? — дрожащим голосом спросила она.

— Этот человек — неисправимый дурак и мошенник. Клянусь Богом, я этого не забуду.

— А может, он думал, что выполняет приказ нашего величества? Может быть, он был уверен, что имеет согласие вашего величества на то, что он собирался сделать?

Генрих тяжело опустился на скамью и жестом мелел ей занять место рядом с ним.

— Забудем об этом, — сказал он, — забудем. — Король украдкой наблюдал за ней.

«Он не знает, — подумала она, — что я видела его подпись на приказе о моем аресте, так же как Райотесли не знал, что король изменил свое решение. От супружеского ложа до эшафота всего один шаг. Откуда же мог знать канцлер Райотесли, что по капризу короля мое место теперь не на эшафоте, а снова в постели короля!»

Она вновь начала:

— Райотесли...

— Хватит об этом, — резко произнес король, — я запретил тебе говорить об этом мошеннике.

— Пусть простит меня ваше величество, но я думала, что вы считаете его хорошим слугой. Быть может, вашему величеству не стоит так сильно гневаться на него — ведь он неправильно истолковал ваши желания, только и всего.

Генрих, не догадываясь, что она все знает, и не смея даже представить, что она видела его подпись на приказе об ее аресте, означавшую смертный приговор для нее, посмотрел на нее с жалостью.

— Не защищай Райотесли, — сказал он. — Бедная моя Кейт, ты не знаешь, что он совсем не заслуживает твоей жалости. Хватит, Кейт, забудем об этом человеке. Займемся лучше более приятными делами. Его руки принялись ласкать ее. Она снова стала его любимой женой, его поросеночком.

Катарина поняла, что чудом избежала смерти. Но может ли она считать себя в безопасности, или смерть просто отступила на шаг или два?