Я не смотрю наверх, но слышу, как Блейк открывает дверь и его ноги ступают на землю.

— Хлоя, остановись! Никто не причинит тебе вреда.

Я лишь начинаю двигаться ещё быстрее, так, что ступни скользят, а холодный воздух врывается в лёгкие. Мы можем это сделать. Мы должны это сделать.

Блейк прямо за нами. Звук его шагов заставляет меня ускориться, но с каждым шагом есть шанс упасть. А мы не можем позволить себе упасть. Я слышу шарканье и оборачиваюсь посмотреть, как Блейк в неуклюжей позе, с широко разведёнными руками, пытается сохранить равновесие. Я выпрямляю плечи. Мы почти на обочине.

И в этот момент Мэгги падает, ударяясь коленками о землю, и всхлипывает. Я поднимаю её и смотрю на дорогу за школой. Мы близко. На улице и тротуарах чисто, вероятнее всего, благодаря последней чистке с солью.

— Ну же, — говорю я.

Мы направляемся к дороге и слышим отчаянный скрежет ботинок на льду. Я бросаю взгляд назад и вижу, что Блейк, матерясь, валяется на земле.

Больше я не оглядываюсь. Не тогда, когда слышу, как он, прихрамывая, возвращается обратно к машине. И даже когда я слышу скрежет шин на свежем снегу. Он едет за нами.

— Хлоя? — голос Мэгги слабый.

А всё, что я могу — это кивнуть. На тротуаре лучше, поэтому мы набираем скорость. Но Блейк прямо позади нас, громкий мотор его машины ревёт, когда он едет в том же темпе, что и наш бег. Не знаю, почему он не останавливается. Думаю, ему не о чем беспокоиться. Не похоже, что мы сможем обогнать его.

По крайней мере, на улице.

Подталкивая Мэгги, я поворачиваю на поле, срезая дорогу в узком пространстве между двух домов рядом с нами.

Слышу звук опускающегося стекла и голос Блейка.

— Не глупи, Хлоя. Мне позвонил отец. Просто покажи, где они, и ничего плохого не случится.

Я игнорирую его, мои лёгкие горят. Мы взбираемся по сетчатому забору и движемся по диагонали через заснеженный двор. Блейк набирает скорость, очевидно пытаясь подрезать нас. На середине двора мы меняем направление и попадаем на Бич вместо Мэпл.

Но это не важно. Здесь не Манхэттен. Он может кружить по улицам, пока не найдет нас. Мы как крысы в лабиринте.

Мэгги держится рядом, когда мы снова попадаем на дорогу, стараясь держаться в тени. Мы в шести домах от её дома, мои ботинки промокли насквозь. Я слышу, как стучат зубы Мэгги. Чёрт, как нам попасть туда так, чтобы он нас не заметил?

— П-п-почему он остался в машине? — спрашивает она.

— Потому что знает, что так легче преследовать нас.

— Так он просто ждёт, к-когда мы выбьемся из сил?

— Ему не нужно ловить нас, Мэгги. Он просто хочет узнать, куда я направляюсь. Давай срежем здесь.

Мы быстро и тихо пересекаем улицу, наши глаза смотрят в обоих направлениях, но никого нет. Ни дальнего света, ни шума мотора. Тишина почти убеждает меня, что мы оторвались от него. Мы пересекаем полдюжины дворов, зигзагом передвигаясь по растущему слою снега.

Временами я слышу звук машины, который напоминает его Мустанг. Но я ошибаюсь. Нам везёт. На Главной улице мы, наконец, останавливаемся. Мэгги упирается руками в колени, а я утираю пот со лба.

— Нам нужно продолжать двигаться, — говорю я, слишком нервничая из-за того, что мы остановились здесь.

— П-полиция, — выдыхает она, кивая влево.

— Твой дом близко. Вот где находятся наркотики.

— Ты ничего н-не приносила мне, Хло. У м-меня их нет.

— Коробка Не Для Сокровищ, — говорю я, и она понимает.

Мы начинаем пересекать пустынную улицу, когда я слышу его. Шум двигателя, проникающий в мои кости, в самом неприятном смысле. На мгновение я думаю вернуться назад, в тень сосен.

— Бежим! — говорю я.

Но слишком поздно. Двигатель ускоряется, и я знаю, он увидел нас.

Мы с Мэгги бросаемся наперерез, он должен выехать прямо на нас. Отсюда прямая дорога к её дому. Он знает, что отсюда нам некуда податься.

Я передумываю и хватаю Мэгги за руку.

— Давай сделаем ещё один круг. Мы пройдем мимо магазина с пончиками.

Блейк находится на перекрестке, когда мы меняем направление. Машина начинает поворачивать, но она движется слишком быстро. Шины скользят, и я слышу быстрые глухие удары от действия блокировки тормозов. Он пытается подать назад и вправо, но Мустанг заносит на скользком асфальте. Заднее крыло виляет влево. Слишком сильно.

Он может врезаться во что-нибудь.

Я толкаю Мэгги, чтобы пройти оставшийся путь через улицу, мои пальцы крепко держат её куртку. Я вижу Блейка через лобовое стекло, его лицо бледное и напряжённое от страха. И в этот момент он врезается. Правым крылом он въезжает в телефонную мачту. Звук удара металла о дерево похож на крик.

А затем всё смолкает.


***


Все тихо и спокойно. Единственная вещь, которая движется — это воздушная подушка, выползающая из-под переднего стекла. Я задерживаю дыхание, высматривая Блейка.

— Всё в порядке?

Мы с Мэгги отпрыгиваем в стороны, поднимая взгляд. Пожилой мужчина смотрит на нас сверху вниз. Он продолжает застегивать своё пальто, надетое поверх пижамы. Должно быть, он услышал звуки аварии.

— Вы в порядке? — повторяет он. — Вы пострадали?

— Да, — говорю я, автоматически показывая на аварию. — Нет, мы в порядке. Там…

Скрежещущий звук дверцы Блейка, открывающейся наружу, останавливает меня. Я вижу его ногу, ступающую на землю перед машиной. А затем вторую. Мэгги крепко хватается за меня.

— Блейк? Это ты?

Кто-то появляется в поле зрения. На ней накинуто пальто, на шее узлом завязан шарф. Я не знаю её, но она выглядит как чья-то мама. За ней я вижу серый Минивэн, из которого она, видимо, только что вышла.

— Милый, ты в порядке? — спрашивает она, осторожно пересекая дорогу.

— Я уже позвонил в полицию, — говорит парень. Мы и забыли про него, он выходит на улицу, изучая машину Блейка с тихим свистом. — Я также позвонил эвакуаторам.

Затем Блейк выходит из машины, но его взгляд не останавливается на спасителях. Его взгляд не задерживается на покореженной машине, падающем снеге и людях, которые собрались рядом. Он смотрит на меня. Его взгляд такой же тяжёлый, как и Мэгги, вцепившаяся в мою руку.

Женщина-мамочка прикасается к его рукаву.

— Дорогой, давай я позвоню твоей маме.

Я вижу смирение в его взгляде. Потому что он не может просто оставить покорёженную машину и броситься за мной. Он остаётся там, с обеспокоенными соседями и полицией, которая уже в пути. И я не могу не бросить ему самодовольную ухмылку, перед тем как поворачиваю прочь.

— Пошли, — говорю я, дергая Мэгги за собой.

— Погоди, — тихо говорит она. — Полиция.

Я продолжаю идти, и она тащится за мной, вопрошая.

— Куда ты с-собираешься пойти? Полиция уже едет.

Я не отвечаю до тех пор, пока не уверена, что никто нас не услышит.

— Мы что, просто подбежим к ним посередине несчастного случая? Они подумают, что я сошла с ума, Мэгз. Честно, пока я своими глазами не увижу наркотики, я не буду уверена в том, что они ошибаются.

Я слышу тихий вой сирен с противоположного конца улицы. Мэгги тоскливо оглядывается через плечо, а затем прибавляет скорость, чтобы поравняться со мной.

Когда мы подходим, во дворе Мэгги пусто. Никто не скажет нам ни слова. Разговор о Коробке Не Для Сокровищ похож на разговор о том, где мы собираемся пообедать. Но мы не собираемся. Она хватает лопату из сарая, и мы бежим к дереву, где провели бесчисленные летние дни, закапывая различные романтичные записки или разрывая их обратно.

Она должна была стать капсулой времени. Во втором классе мы собрали несколько записок, вырезок из газет и тому подобные вещицы. Я положила свой любимый карандаш, а Мэгги — розовое пластиковое кольцо, которое она носила весь год.

Она плакала ночами об этом глупом кольце. На следующее утро я проснулась пораньше и потащилась по росе, покрывающей двор. Вернулась с грязными ногами и куском бижутерии из розового пластика. После этого, технически, коробка перестала быть капсулой времени. Но она была чем-то большим. Чем-то хорошим.

Земля с трудом поддается лопате в моих руках, но здесь не глубоко. Я отбрасываю комья земли до тех пор, пока лопата не натыкается на что-то твёрдое. Вот она.

Я достаю её, нащупывая ржавые замочки с чувством дежавю. Открываю и прикасаюсь к чёрной коробке внутри. А затем кусочки моего прошлого лета встают на место.

Я вспоминаю, как была здесь. Вспоминаю, как зарыла эту коробку и позвонила Адаму. Вспоминаю всё до этого момента. Месяцы сортируются, вставая на место как ключ, вставленный в замок. Дни в учебной группе. Вечера с Блейком. Всё на месте. Дыра в моей памяти исчезает. Сеансы гипноза доктора Киркпатрик. Новые друзья. Чашка за чашкой этой дрянной лимонной…

Моя голова дёргается, слёзы затуманивают зрение.

— Чай. О, Боже, они клали наркотики в чай.

Мэгги просто смотрит на меня, её рука на груди.

Оставляю коробку и сажусь на пятки, выдыхая. Воздух обволакивает моё лицо и смешивается со слезами, когда я вспоминаю свои слова Мэгги, такие жестокие и снисходительные. Я вижу её, будто это было вчера, спина прислонена к шкафчикам, на лице выражение жестокого предательства.

Я делаю вдох… воздух настолько холодный, что жалит мои лёгкие.

— Мэгги…

Снег падает всё также сильно, но я вижу выражение осознания, появляющееся на её лице.

— Ты вспомнила, д-да?

Я киваю, тяжело сглатывая, и желаю вырвать ужасные картины из моей памяти. И, может, даже Блейка. Его язык у меня во рту, а руки под моей футболкой. Чувствую, как сжимается горло, тошнота прокатывает сквозь меня.

Мэгги хватает меня за плечи и трясёт. Совсем не деликатно.