— Я этого н-не говорила. Я до сих пор не уверена, что думаю насчёт него.

Снова бросаю взгляд на заднюю дверь. Он всё ещё там.

— Зато я знаю, что думаю. Думаю, он предал меня.

Мэгги садится на стул, вздыхая.

— Да уж, только н-не начинай бросаться камнями в свой маленький дом из с-стекла.

— Что это значит?

Мэгз сурово смотрит на меня.

— Это значит, что ты тоже п-предала меня.

Вздрагиваю от её слов, разрываясь между страхом и любопытством.

— Что случилось, Мэгз? Расскажи мне, что с нами случилось.

— Они случились с тобой, Хлоя.

Её лицо становится тёмным и грустным.

— Я г-говорила тебе, что эта группа была ошибкой. Это была почти что секта. Вы тусили в одних и тех же местах, носили похожую одежду. Ради Бога, вы начали в-встречаться друг с другом.

Качаю головой.

— Это всё ещё не имеет смысла, Мэгги. Мы не переставали быть друзьями, когда ты была одержима своим Дэнни или когда я была в волейбольной команде и практиковалась десять тысяч раз в неделю.

— Потому что это не оскорбляло меня! — Она делает судорожный вздох, и я вижу, что её глаза блестят. Её подбородок дрожит, когда она снова заговаривает: — Когда я с-сказала тебе, что что-то не так, ты ответила, что у меня паранойя. Время от времени ты сторонилась меня, а когда игнорирования стало недостаточно, ты устроила стычку. Ты у-унизила меня на пару со своими учебными сучками и с-сказала, что хочешь помочь. Ты сказала мне, что, может, мне стоит больше в-времени посвящать медитации, и тогда возможно я н-не буду, в-в-возможно не буду…

Я заполняю паузу севшим голосом.

— Заикаться.

Этого не может быть. Я не могла такое сказать. Но её слова вызывают покалывание в моих мыслях, всплывая из памяти, которая только и ждёт, чтобы вернуться.

— Ты всегда з-защищала меня, — говорит она, сердито вытирая слезы со щёк. — Даже во втором к-классе, ты никогда не п-поступала со мной по-другому. До того д-дня.

Я откидываюсь к стене, моё сердце разлетается на осколки.

Теперь мы обе плачем, и тихие всхлипы периодически нарушают тишину кухни. Наконец я обретаю голос, столь же дрожащий и слабый, как и я сама.

— Даже не знаю, что тут сказать. Знаю, «прости» недостаточно. И я не знаю, чего было бы достаточно. Не понимаю, как я вообще могла поверить…

Она продолжает там, где я остановилась, придвигаясь ближе.

— Они заставили тебя поверить. Ты в-верила этим людям и всему д-дерьму, которым они тебя пичкали, Хлоя. Возможно, не настолько сильно, как другие, но ты верила им.

Я подавляю дрожь, всё ещё возмущаясь от идеи, что могла сказать такие слова. Мэгги не готова продолжать эту тему. Она смотрит за меня, на заднюю дверь, где всё ещё ждет Адам. В лунном свете я вижу его резкий профиль, его острый подбородок и тонкий нос.

— И он им тоже поверил.


***


Выхожу наружу, и он поворачивается ко мне. Он симпатичнее, чем любой парень имеет право быть, и слишком красив для тех уродских поступков, что он совершил.

— Я не верю тебе, — говорю я.

Он не смотрит на меня, но вздрагивает, как будто это ранит его. Таким образом я понимаю, что он принимает это.

— Это не меняет того факта, что я хочу помочь, — отвечает он.

— Может, я не хочу твоей помощи.

Адам поворачивается ко мне с каменным выражением лица.

— Тогда я пойду в полицию и расскажу всё, что знаю.

— Что?

— Ты слышала меня.

У меня внутри разгорается ярость, посылая жар, несмотря на снег.

— Если ты сделаешь это, у нас ничего не останется. Мы можем никогда не найти доказательства, которые у меня были.

Адам пожимает плечами, и я чувствую, как сжимается моя челюсть.

— Адам, против Дэниела Таннера будут только мои слова! Ты хоть понимаешь, что единственное доказательство, которое у меня есть, я украла у недавней жертвы убийства? Он выйдет из этого дерьма, даже не запачкавшись, а вот меня, возможно, сочтут убийцей!

— Мне плевать.

— Тебе плевать? Тебя не волнует, что меня, возможно, начнут подозревать в убийстве?

— Вот именно, не волнует! Потому что ты будешь жива! Если я пойду в полицию, они откроют расследование, и ты будешь находиться под наблюдением. Под защитой. Он будет слишком умён, чтобы преследовать тебя, потому что тогда след снова вернётся к учебной группе, и, в конце концов, к нему самому.

— И ты позволишь ему уйти после всего, что они сделали с Джулиен? Ты просто позволишь ему?

Он отворачивается от меня, его голова опускается вниз, пока лицо не скрывается в тени. Его рука прикасается к моей щеке, и я задерживаю дыхание. Когда он снова начинает говорить, его голос настолько тихий, что я скорее ощущаю его, нежели слышу.

— Ты ведь даже понятия не имеешь, на что я способен, чтобы ты оставалась в безопасности?

Задняя дверь открывается, выходит Мэгги. Я почти раздражена, когда поворачиваюсь к ней, но один взгляд на её лицо заставляет меня промолчать. Она бледная, а глаза влажные. Слишком влажные.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Посмотри, — говорит она, слепо указывая назад на дом. Её ноутбук раскрыт на кухонном столе. — Я п-просто проверяла почту и…

— И что? — спрашивает Адам. Он поворачивает голову, как будто хочет увидеть монитор. — Они ищут нас?

Мэгги качает головой, и я вижу влагу на её щеках. Она плачет. Протягиваю к ней руки. Она холодная. Дрожит.

— Что такое, Мэгз?

— Джулиен. Она м-мертва.


***


«Светлое будущее бывшей местной студентки трагически оборвалось, когда она покончила с собой…»

Перестаю читать. Я уже прочитала эту статью раз шесть. Все мы. Не знаю почему. Как будто мы думаем, что если читать её снова и снова, то она перестанет быть правдой.

Но это правда. Джулиен мертва. Миссис Миллер нашла её повешенной в своей комнате два дня назад.

Пытаюсь представить Джулиен мертвой, но правда в том, что я на самом деле не знаю, как выглядит смерть, если не считать мимолетного взгляда на доктора Киркпатрик. То есть, я видела дедушку на похоронах, но мне было восемь, и тогда я думала лишь о том, что он выглядит немного оранжевым и что ему, возможно, не понравилась бы шёлковая наволочка на подушке под его головой.

Но он был старым, а Джулиен нет.

Она была совсем молодой.

Боже, это не должно было случиться. Уверена, что должна чувствовать себя как-то по-другому, а не так. Потому что я вообще ничего не чувствую. Я просто… онемела.

Адам тяжело вздыхает и запускает пальцы в волосы. Мэгги сморкается в платок, и я вздрагиваю. Её сморщенное лицо причиняет мне боль, но из-за Джулиен или из-за Мэгги?

И что насчёт миссис Миллер? Я так чётко помню, как её мягкие руки сжались на пакете с кленовыми орешками. Помню её усталые глаза и идеальную улыбку. Она нашла Джулиен.

Она нашла свою дочь повешенной в её комнате.

— Мы должны что-то сделать, — говорю я. Не то чтобы у меня есть какие-то идеи. Но я должна была что-то сказать. Потому что не могу думать о миссис Миллер. Ни секунды больше.

— Н-например? — спрашивает Мэгги.

— Мы не сможем вернуть её, — говорит Адам. Он выглядит слишком потрясённым. Ошеломлённым.

А я всё ещё сижу здесь, замерзшая и оцепенелая, как камень, в то время как где-то в Калифорнии Джулиен мертва. Она убила себя, и это произошло не из-за какого-то отморозка или плохого расставания. Это произошло не из-за глупости или незрелости. Это случилось из-за Дэниела Таннера.

— Мы не можем позволить ему выйти сухим из воды, — говорю я.

— Нет, — соглашается Мэгги, и её глаза становятся жёсткими.

— Как? — Адам откидывается на своём стуле, его плечи опущены. — Я сделаю всё, что ты захочешь. Ты это знаешь. Я сделаю всё. Но у нас нет доказательств.

— У меня есть доказательства! — говорю я и вздрагиваю. — Были. У меня они были.

— Ты что-нибудь помнишь? — спрашивает он.

Метель. Шины скользят по мостовой. Грязь засохла на моих полуотмороженных пальцах. Я столько всего помню. Но этого недостаточно.

Качаю головой, и Мэгги прикасается к моей руке.

— Всё нормально.

— Нет, не нормально. Мне нужно всё выяснить.

— Это заперто где-то в твоей голове, — говорит Адам. — И ты не сможешь принудительно ускорить подобный процесс.

Ничего не отвечаю, но знаю, что он ошибается. Они уже принудили меня забыть. И если они смогли сделать это…

— Пойдёмте, — говорю я, вставая.

— Ч-что? Куда мы пойдем?

— Мы возвращаемся обратно в школу.

— Зачем? Для чего? — спрашивает Адам, хотя поднимается вместе со мной.

Я знаю, что мне нужно сделать. Идея того, что кто-то снова будет копаться в моей голове, пугает меня до смерти. Но я не могу всё так оставить. Я должна попробовать.

Отбрасываю страх и расправляю плечи.

— Что вы, ребята, знаете о гипнозе?


***


Мы решаем встретиться в школе. Мэгз должна отметиться у матери, которая до сих пор в булочной, а мне нужно взять пару справочных книг из дома, включая ту, которую я вынесла из библиотеки. Не знаю, почему позволяю Адаму везти меня, ведь я не совсем доверяю ему. Но мир всё ещё кажется более прочным, когда он рядом.

И хорошо, что мне не нужно объяснять это Мэгги, которая смотрит на нас из переднего окна, пока мы отъезжаем.

Адам переключает радио на станцию, где играет рождественская песня, а я смотрю в окно. Дома, украшенные хвойными венками и гирляндами, проплывают мимо. На мгновенье я могу вообразить, что это свидание. Что мы два обычных человека, растягивающие мгновения великолепного вечера.