Я скрещиваю ноги, чтобы освободить место для семьи из четырех человек, проходящих мимо меня. Они проходят с нескончаемым потоком болтовни и видеоигр и ярким багажом малышей.

— Я помню вас двоих такими же маленькими, — с грустью говорит миссис Кэмпбелл.

Справа от меня Мэгги подпирает подбородок рукой и смотрит на них.

— Интересно, куда они едут.

— Домой, наверное, — говорю я.

В каком-то смысле я тоже направляюсь домой. Смотрю на Мэгги, и мы обмениваемся пробными улыбками, прежде чем я делаю глоток кофе из Старбакса, который она мне купила. После уведомления о посадке, мы встаём и тянем наш багаж, и всё просто, как всегда было между нами. Есть какая-то сумасшедшая ирония в том, что я лечу на две тысячи миль, в надежде взывая к Богу, чтобы по возвращении всё вернулось к тому, с чего началось.

Мы с Мэгги пристёгиваемся к двум креслам возле окна. Миссис Кэмпбелл устраивается через проход от нас, с наушниками в ушах и кроссвордом, ещё до того, как мы начинаем выруливать на взлетно-посадочную полосу.

— Так как много ты распланировала? — спрашиваю я Мэгги, когда Кливленд за окном превращается в лоскутное одеяло из огней. Она неделикатно фыркает и достает блокнот. Две страницы исписаны незначительными научными записями. Заметки о какой-то научной теории или что-то вроде того. Она переворачивает их, открывая другую секцию. Я вижу список расписания поездов и направлений по неизвестным адресам в Сан-Диего.

— Что это такое? Кое-кто говорил, что это было Сан-Франциско.

— Да, но на п-почте сказали, что это ошибочный адрес. — Мэгги показывает воображаемые кавычки на фразе «ошибочный адрес», как будто она ни на секунду не поверила в это.

— Погоди, ты хочешь сказать, что они даже не назвали правильный город? — Осознав, что говорю слишком громко, я бросаю взгляд на миссис Кэмпбелл, которая дремлет со свисающей в руке ручкой. Но я всё равно понижаю голос до шепота.

— С чего бы они стали лгать об этом?

— Технически, они н-не лгали, — объясняет Мэгги. — Миллеры действительно не имели чёткого представления обо всём, помнишь?

Я отвечаю ей резким взглядом, и она сокрушённо подаёт знак рукой.

— Точно. Извини. Они говорили, что п-переезжают в Калифорнию из-за каких-то возможностей в бизнесе, и у них нет постоянного адреса, но все знали, что всё это было из-за Джулиен. Она б-была кошмаром всё лето. Они ни на секунду не выпускали её из вида.

Я чувствую, как мои глаза широко открываются.

— Так другие люди тоже что-то подозревали?

— Чёрт, нет. Риджвью с-слишком маленький город. Они просто думали, что идеальная маленькая дочка Миллеров дала трещину.

Она пожимает плечами.

— Так бывает, хотя это было довольно причудливо.

— Да?

Мэгги поднимает руки.

— Это же Миллеры. Переезжающие через всю чёртову страну!

— Спасибо!

Я благодарна, что хоть кто-то заметил неуместность этого факта. Я кусаю внутреннюю часть губы, всё ещё пытаясь разобраться в ситуации.

— И что ещё более странно, они не держали Джулиен в курсе. Как будто абсолютно не брали её в расчёт.

— Думаешь, её родители сделали что-то незаконное?

Мэгги смотрит на меня недоверчивым взглядом.

— Миссис Миллер была руководителем хора. В буквальном смысле.

— Ладно, прекрасно, но что с её отцом? Мои родители никогда не могли его вынести. Я слышала, как мой отец говорил о нём.

— Ну, если они подорвались и уехали без причины, то, в-возможно, у них всё-таки была причина. Чокнутая до чёртиков д-дочь, которую они хотели спрятать.

Я тяжело сглатываю, шокированная этой идеей, но боюсь уточнить, пошутила она или нет. Потому что если всё это случилось с Джулиен, это всё ещё может случиться со мной.

Появляется стюардесса, предлагая напитки и спасая меня от необходимости ответить. Я пью свой имбирный эль и делаю вид, что заворожена пейзажем за окном.

Мама и папа однажды брали меня в Нью-Йорк, и я помню, как пролетала над городом с прижатым к стеклу носом. Мои глаза, наверное, были размером с блюдца. Я не могла даже представить себе такой огромный город, где так много зданий вокруг изумрудно-зелёного треугольника Центрального Парка.

Приземляться в Лос-Анджелесе абсолютно не похоже на то. Это как приземляться в Кливленде. Разве что я замечаю надпись Hollywood ещё до того, как слышу выдвижение шасси.

Мама Мэгги, должно быть, гораздо более хороша в готовке, чем я представляла, потому что нас привозит в отель заказная машина с водителем. Конечно, это не лимузин, но всё-таки. Гладкая чёрная городская машина с кожаными сидениями и телеэкранами, вмонтированными в спинки сидений — это вам не моя старенькая Тойота.

В Калифорнии всё такое зелёное и живое, как будто ноября здесь никогда не существовало. После того, как каждый год проводила зиму в северном Огайо, я чувствую себя словно на другой планете.

— Вау… — Я смотрю на бесконечный поток пальм и автомобилей. — Это на самом деле как в кино.

Мэгз улыбается мне.

— Первым делом мы проведаем пляж.

— Первым делом мы зарегистрируемся в отеле, — поправляет миссис Кэмпбелл, закидывая на каждую из нас по руке, пока водитель выгружает наш багаж.

Если бы это была моя мама, мы бы потратили следующие два часа, проверяя номер и обсуждая меры предосторожности. Но миссис Кэмпбелл не такая напряжная, поэтому я знаю, что мы увидим океан до того, как отправимся на боковую.

Двумя часами позже наша троица идёт на пляж Венис. Мы пробуем рыбный тако и мороженое и смеемся всю дорогу к нему. Мама Мэгги устремляется в кофейню, а мы идем на пляж, чтобы посмотреть на удачливых людей.

Я всегда думала, что дикость преувеличена, но была неправа. Дощатый настил по дороге на пляж как гигантская цирковая постановка. Огромный парень с самой маленькой собачкой, которую я когда-либо видела, проезжает на ярко-зелёном велосипеде, почти задавив девушку, которая жонглирует по меньшей мере пятью апельсинами. Несколько длинноволосых детей двигаются вокруг них, разговаривая друг с другом на языке Шекспира.

Мы с Мэгги качаем головами и меняемся нашими рожками, чтобы попробовать другой вкус. Возможно, это лучший день в моей жизни. Правда, если не считать того дня, который я провела с Адамом, но я не могу его учитывать. Я не могу даже подумать об этом, если только не хочу расплакаться.

Уголком глаза вижу Мэгги, её золотисто-рыжие волосы сияют в лучах заходящего солнца.

— Мэгги? — Я смотрю на море.

— Ммм?

— Ты собираешься мне когда-нибудь рассказать, что между нами произошло?

Её нос морщится, и на секунду я жалею, что спросила об этом.

— Н-не уверена, — отвечает она.

Я смотрю на длинные закручивающиеся волны, желая, чтобы моя память вернулась ко мне, как прилив. Но, в конце концов, может, я и не хочу вспоминать. Может, лучше оставить всё запрятанным по тёмным закоулкам.

— Чтобы там ни было, я сожалею, — говорю я ей.

— Да. Теперь я это знаю.


***


Поезд мчится все быстрее, отрезая побережье Калифорнии. Я сжимаю руки и пытаюсь не думать о том, куда мы направляемся. Или о том, что предстоит увидеть, когда мы доберёмся.

— Мы здесь именно из-за этого, Хлоя, — говорит Мэгги, словно читая мои мысли.

— Как долго мне предстоит торчать в этом поезде на грани нервного срыва?

— Уже недолго. Но я уверена, что ты будешь сходить с ума и в машине.

Поезд прибывает на станцию, и Мэгги ведёт нас к такси без излишней суеты. Может, для неё это не такое большое дело, но я немного не в себе из-за того, что увижу Джулиен. Если она сошла с ума, я буду следующей?

Тем не менее, солнце здесь исключительно успокаивающее. Я стягиваю свитер, который надела поверх майки, и позволяю тёплому ветру улучшить моё настроение. Я могла бы переехать в подобный город. Небо настолько голубое, что можно вылить его в бассейн.

В машине нашего водителя играет музыка регги, и он ведёт со скоростью примерно тысяча миль в час. Иногда краем глаза я замечаю залив, участки кобальтовой воды усеяны белыми точками парусных лодок. Затем я возвращаюсь к попыткам задержаться в этой жизни и смотрю, как Мэгги становится всё более зелёной с каждой секундой.

— Двадцать восемь долларов, — говорит таксист, когда мы, наконец, останавливаемся. Я вынимаю пару двадцаток и протягиваю ему. Даже не прошу сдачи. Я слишком заинтересована в том, чтобы снова оказаться на твёрдой почве.

Дом не такой, как я ожидала. Это гладкая, ультрасовременная башня, полная больших окон от пола до потолка и металлических балок. Это маленькая версия дома, который мог бы быть у рок-звезды.

Я смотрю на окна. Не вижу, чтобы кто-то выглядывал, но всё равно ощущаю холод невидимых глаз. Может, я выдумываю, но всё же отворачиваюсь, смотря вместо этого на Мэгги.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. Она смертельно бледная и глубоко дышит. Это всё из-за поездки в такси, я уверена.

— Просто удивительно, что на тебе н-нет моего обеда.

Она не преувеличивает. Мэгги подташнивает в машинах всё время, что мы с ней знакомы. Поездки в лагерь всегда были её особым видом ада.

Мы медленно направляемся к двери, и Мэгги снова проверяет адрес. Невозможно представить Миллеров в этой холодной, покрытой сталью штуковине. Если бы Миллеры, которых я знала, переехали, они бы переехали в коттедж в лесу, где поют птицы, а пироги постоянно стынут на подоконниках.

Дверь открывается, и появляется женщина, которая, должно быть, и есть миссис Миллер.

— Чем могу вам помочь? — спрашивает она, смотря на Мэгги, а не на меня. Её голос звучит как у миссис Миллер.

Она одета в свою обычную летнюю униформу — белое поло и юбка хаки, — но у миссис Миллер не было таких больших мешков под глазами.