Я тоже кладу всё в карманы, хваля себя за то, что выбрала мюсли и йогурт вместо большого салата, на который смотрела.

Затем он выходит из кафетерия, даже не смотря, следую ли я за ним. Нам разрешено есть за пределами кампуса, поэтому я не понимаю его секретности. Но, в любом случае, я шагаю за ним, скользя по парковке, пока мы не садимся на передние сиденья его старенького Камаро.

Мы едим обед под радио, играющее тихо, как падающий снег, летающий вокруг машины. После того, как я кладу обертку от мюслей в стаканчик из-под йогурта, Адам укладывает мои ноги на своих коленях и начинает развязывать шнурки на моих ботинках.

У меня нет ни малейшей идеи, почему это посылает мурашки вверх по моим ногам, но это так.

— Ты получил свои промежуточные результаты? — спрашиваю я, стараясь вести себя как обычно, и прислоняюсь к окну.

Он пожимает плечами.

— Да. У меня всё хорошо. А ты?

— Пять с минусом. И я ненавижу тебе это говорить, но ты действительно не понимаешь, что значит «хорошо».

— Я не понимаю?

— Неа. «Хорошо» обозначает среднюю успеваемость, а ты ничего не делаешь наполовину.

Его руки взбираются на мои колени. И я не знаю, оттого ли, что он смотрит на меня из-под своих тёмных ресниц, или из-за какого-то секретного вещества, выходящего из-под его пальцев, но он сводит меня с ума.

— Я обычный в большинстве вещей.

— Да ладно, — говорю я и с ухмылкой тяну свои ноги назад с его коленей. — Дай отгадаю. Ты, наверное, имеешь в виду, что набрал девяносто семь.

— Девяносто шесть, — поправляет он.

Я задыхаюсь, кладя руку на горло, и пригибаюсь к коленям.

— Ты теряешь рейтинг.

— Я, должно быть, отвлёкся.

Он хватает мои ноги, прямо под коленями, и притягивает к себе на сидение. Затем его губы скользят по моим скулам, и я не смогла бы произнести слово «отвлеклась», даже если бы мне за это заплатили, настолько хорошо я себя чувствую. Мы целуемся до тех пор, пока не оказываемся опасно близко ко второй базе прямо во время школьных занятий. Мы отстраняемся, взглянув на часы на приборной панели и на школу вдалеке.

— Мы очень хороши в этом, для тех, кому это в новинку, — говорю я, откидываясь назад на своё сиденье.

— Ты удивлена только потому, что не помнишь, как мы смотрели друг на друга последние несколько месяцев.

Я корчу рожу своему дикому отражению, пытаясь пальцами пригладить волосы.

— Не выйдет, — говорит Адам. — Ты всё равно будешь выглядеть отпадно.

— Мне всегда удавался безумно-зацелованный вид. Так мы перебрасывались горячими взглядами между собой?

— Даже карточки обгорели.

— Ну, давай уже, расскажи мне. Когда всё началось?

Он подпирает подбородок, выглядя задумчиво.

— В октябре. На занятии миссис Молли.

Я чувствую, как моё лицо застывает в замешательстве.

— Миссис Молли? Она была моей учительницей в четвёртом классе.

— Нашей учительницей в четвёртом классе, — поправляет он.

Смеюсь и качаю головой. Я едва помню, что мы были в одном классе. Он был просто темноволосым мальчиком, всегда носящим скейтборд и по большей части серию выцветших футболок. Адам заправляет часть моих волос за ухо и улыбается небольшой улыбкой, обещающей продолжение истории.

— Ты вырубила Райана МакКорта на детской площадке. Помнишь?

Я киваю и практически ощущаю тот момент: резкая шокирующая боль в костяшках и тошнота, поразившая меня, когда я увидела, как из носа Райана забрызгала кровь. Я до сих пор слышу, как Райан насмехается над Мэгги.

С-с-скучала по м-м-мне, М-м-мэгги?

Он смеялся. Мэгги плакала. Я ударила.

— Он это заслужил, — говорю я.

Адам кивает.

— Да. Чёрт, Райан постоянно всех задирал, но в тот день он напал не на ту девчонку.

— Это просто бессмысленные нападки. Она не глупая, — продолжаю я, не в состоянии убрать из голоса оборонительные интонации.

— Тебе не обязательно мне это говорить. Мэгги надрала мне задницу в тесте по английскому в прошлом году. — Он улыбается ещё шире. — Но кто мог знать, что ты опрокинешь его прямо рядом с качелями. Он был на 15 сантиметров выше тебя и на 20 кило тяжелее.

— Думаю, я всегда была поборником справедливости.

— Думаю, я всегда был твоим фанатом.

И я не могу придумать, как ответить на это. Ни единого слова. Я кладу руки на его плечи и наклоняюсь, пока наши лбы не соприкасаются.

— Ты серьезно говоришь, что запал на меня в четвёртом классе?

— Слово бойскаута.

Я смеюсь.

— Ты никогда не был бойскаутом.

Он смеётся в ответ, и я целую его, не дожидаясь ответа, который он, возможно, захочет дать. И любого вопроса, который я должна задать.


***


Когда я прихожу со школы, дома никого нет. Не удивительно. Мама часто работает сверхурочно, чтобы заработать на Рождество, а сейчас ноябрь. Она оставила список покупок на день благодарения на холодильнике, и это всё.

Я почти отрываю кусочек сыра Колби Джек, когда замечаю на столе записку от мамы. Моё имя написано её красивым наклонным почерком в верхней части листа.

Хлоя,

Думаю, тебе нужно взглянуть на это. Это не заключение суда. Это информация. Я знаю, ты сделаешь правильный выбор.

Позади записки лежит копия газетной вырезки. Проверяю дату в углу. Два года назад. Преступный удар.

Я чувствую такой сильный прилив ярости, что удивляюсь, как банка с содовой не треснула у меня в руке. Но настолько же сильно, как я ненавижу это, через меня проходит не только злость. Любопытство. Я хочу узнать.

Просматриваю копию, обводя пальцем по кругу одну секцию.

Я закрываю глаза и выпускаю из себя воздух. Думаю о том, как была с Адамом в машине сегодня, о его длинных пальцах на моих шнурках, о его улыбке, такой легкой и комфортной, что я могла бы уютно завернуться в неё для сна. Не хочу отпускать это.

Но я также не хочу быть в неведении. Больше никогда.

Я расправляю плечи и начинаю читать.

Молодой человек получил травму во время взлома в местной аптеке. Преступник сбежал с места преступления, но позже был арестован. Полиция подтверждает, что расследование ещё ведётся, но владелец аптеки подтверждает, что украденные лекарства ещё не возвращены.

Опускаю бумагу, кладя сверху записку. Кладу её, как было, как будто не читала. И как будто не заметила, что она там лежит.

Но я видела её. И я помню слухи. В коридорах посходили с ума, разговаривая о том, как Адам ограбил банк или убил парня или ещё что-то в таком же духе, но я никогда не думала об этом. Имею в виду, я знаю, что его арестовывали, но он быстро вернулся в школу, поэтому насколько плохим это могло быть? Я всегда думала, что это была драка. Или, может, уличные гонки. Идея кражи со взломом никогда не приходила мне в голову.

И он ограбил не банк. Он ограбил аптеку. Из-за наркотиков.

Я отмахиваюсь от мысленных образов того, как он считает таблетки или — о, Боже — кайфует под чем-то тяжёлым. Этого не может быть.

Ухожу с кухни, желая, чтобы я никогда не заходила туда, желая, чтобы можно было повернуть время назад и не видеть того, что прочитала.

Но я не могу.






Глава 20


Я перекладываю телефон к другому уху. Уверена, я не могла услышать того, что услышала.

— Погоди, что?

— Я хочу запланировать поездку примирения, — говорит Мэгги. — Ты вообще слушаешь?

— Да. — Я действительно пытаюсь слушать, но не могу перестать думать об Адаме. — Я просто удивлена.

Она вздыхает.

— Я больше не н-н-ненавижу тебя, окей? Н-Но я не готова спеть «Кумбайя» или что-то в этом духе.

Прижимаю подбородок к руке, бессмысленно смотря в окно.

— Ладно, так почему ты предлагаешь поехать с тобой в Калифорнию?

— Так, ты не слушала, — говорит она. — Моя мама была приглашена как участник б-большого ужина в честь Дня благодарения в Лос-Анжелесе — она готовит всю выпечку.

— Точно.

— И мы можем поехать с ней, ч-чтобы вернуть нашу дружбу или что-то вроде того.

— Но ты сказала, что не хочешь…

— Нам стоит найти Джулиен, Хлоя. Боже, ты что, лунатичка?

Нет, но хотела бы быть. Хотела бы я уснуть прямо сейчас и не просыпаться, пока весь мой мир не станет снова нормальным. Хотя, рассуждая об этом, что, чёрт возьми, было бы нормальным?

— Прости, я слушаю. Просто расскажи мне снова, каков план.

— Мы поедем с моей мамой в Лос-Анжелес, а потом убедим её п-позволить нам съездить на день в Сан-Диего, чтобы возобновить нашу дружбу.

— Они ни за что не позволят нам ездить по Калифорнии без присмотра. Мои родители смотрят слишком много передач про такое дерьмо.

— Там ходит поезд. Что может быть более надежным и полезным, чем Амтрак?

Я прикусываю губу, смотря на пыль на подоконнике.

— Попробую, — обещаю я, — но в данный момент я наказана до конца своей жизни.

— Думаю, ты должна дать мне попробовать. Я уже убедила с-свою маму.

Это неплохая идея. Моей маме всегда нравилась Мэгз.

— Ты хочешь заехать сегодня?

— Мы собираемся на обед. Заедем п-после него.

— Ладно. Значит, увидимся.

Я четыре раза переодеваю одежду и дважды переделываю прическу, пока жду. Мне нужно найти идеальное сочетание нормального счастливого подростка и раскаявшейся, обо всём подумавшей дочери. Блеск для губ? Да. Тушь? Нет. Я последовательно перебираю разные варианты, пока не уверяюсь, что выгляжу правильно.

Теперь самая тяжёлая часть. Я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз в коридор, стараясь не врезаться в желоб для грязного белья или не наступить на скрипучую половицу. Застываю наверху лестницы, слушая родителей.