— Входи, — говорит она, и я, следуя её команде, проскальзываю в слабоосвещённую кухню.

Я была в доме Миллеров только на нескольких вечеринках. И тогда всё было по-другому. Кухня раньше выглядела как картинка из шоу про домашнее декорирование, с фотографиями свежих цветов и сочетающимися по цвету полотенцами для посуды, свисающими с античных крючков. Каждый укромный уголок и трещинка были какими-то домашними, тщательно продуманными. А теперь это просто… пустота.

Шарканье моих кроссовок по деревянному полу, кажется, создает эхо от стен. Даже воздух ощущается другим — холодным, сухим и пустым.

Мэгги не позволяет мне долго задерживаться на одном месте. Она несётся через кухню и столовую к широкой лестнице с дубовыми перилами. Мы взбираемся по лестнице, и мои ладони оставляют влажный след на перилах. Я знаю, куда она ведёт меня. И что-то глубоко во мне не хочет туда идти.

Мы открываем шестую дверь в конце коридора, и я чувствую себя так, будто прошла под ледяным душем. Пустая комната зияет из раскрытой двери. Розовые стены и деревянный пол. Она голая и жуткая, словно обглоданные кости, лишённые живой, дышащей плоти.

Мне хочется уйти.

Я вижу тёмный прямоугольник на полу — пространство, где, вероятно, стояла кровать Джулиен, защищая деревянные доски от солнечного света, заливающего всю комнату из трёх окон в ясные дни.

— Здесь, — говорит Мэгги, и я слегка подпрыгиваю.

Она стоит внутри пустого шкафа, низко пригнувшись к полу. Смотрит вверх, наморщив нос.

— Я приходила с ним, когда он участвовал в торгах на дом. А потом вынуждена была терпеть приступы аллергии.

— Зачем ты поднималась сюда? — спрашиваю я, потирая руки.

— Скука. Любопытство. Не знаю. Даже не знаю, почему открыла шкаф, но когда я это сделала, то нашла вот что.

Подхожу ближе, потирая руки в тех местах, где проросли мурашки. Я вижу бледные линии от карандаша, прежде чем приседаю рядом с Мэгги, чтобы прочитать то, что написано на стене.

Раньше я не была сумасшедшей.

Кто-то сделал это.

Хлоя знает.

Три строки аккуратного женского почерка, шепчущие секреты, которые должны были оставаться таковыми. Перед моими глазами всё тускнеет, отпечатывая в памяти лишь два слова.

Хлоя знает.


***


С тех пор как я впервые вошла в школу, она стала для меня особой версией ада. Звенит звонок, и я буквально выпрыгиваю из кожи. Снова. Мне нужно наконец взять себя в руки. Целый день я вздрагивала от каждого хлопка дверец шкафчиков и покрывалась холодным потом каждый раз, когда кто-то упоминал то, что я не могу вспомнить. А это в моём нынешнем состоянии происходит примерно каждые двенадцать секунд.

Ученик-второкурсник стрелой проносится мимо, и я притягиваю книги к подбородку, стараясь не завизжать. Как долго я смогу это выдерживать? Смотрю на часы, а коридор в это время быстро пустеет. Обычно кто-то перекидывается со мной парой фраз по пути на следующий урок, но сегодня я социальный изгой.

К тому же вчера я порвала с Блейком. Популярность — переменчивая штука.

Кристен Симпсон останавливается возле двери и посылает мне сигнал, который говорит «Поторапливайся». Чтобы вы знали, в прошлом году Кристен наплевала бы на меня, даже если бы я сгорала в огне, но сегодня я рада любому дружелюбному лицу. Улыбаюсь и иду к ней.

Компьютерный класс. Именно его я посещаю с Блейком и Адамом. Немного притормаживаю в дверях и позволяю Кристен зайти первой. Могу представить, каким «великолепным» будет этот урок: Блейк и Адам стреляют друг на друга взглядами, полными ненависти, а я желаю просочиться в трещины на полу.

Я не могу увидеть их обоих прямо сейчас. Чёрт, я едва могу переставлять ноги сегодня, потому что в моей голове бьётся только одна мысль, снова и снова.

Что я знаю о Джулиен?

Она страдает? Родители заставили её переехать ради защиты? Или кто-то другой заставил её? И почему я должна что-то знать обо всём этом?

Звенит звонок, и я ныряю в ближайший туалет и бросаю рюкзак на пол. Кладу руки на раковину и смотрю на своё отражение. Мои глаза пусты, хотя кажутся мне полными… полными всех тех вещей, что я видела, но не могу вспомнить. Вещей о Джулиен.

Новая мысль заставляет меня сильнее сжать руки на раковине. Что ещё я скрываю? И знает ли кто-то?

Я думаю о том, как доктор Киркпатрик звонила Дэниелу, кем бы он ни был. Знаю, смешно думать, что это отец Блейка, но я всё ещё так считаю. Даже такая невротичка, как я, не может серьёзно верить, что её парень и его отец оба вовлечены в заговор с изменением памяти, который каким-то образом заставил Джулиен и её семью покинуть город.

Останавливаюсь, похолодев от фактов, рикошетом проносящихся в моих мыслях, словно пули. Моё имя на стене Джулиен. Звонок моего психотерапевта. Пропавший файл на компьютере. Сообщение на телефоне Блейка.

Мой живот скручивает, ладони оставляют влажный след на кафеле.

Все эти сумасшедшие вещи крутятся по одной оси. Все они связаны с шестью месяцами, которых я не помню.

Дверь со стуком распахивается, и я снова практически выпрыгиваю из кожи.

— А вот и ты, — говорит Эбби, но её яркая улыбка почти мгновенно исчезает. — О, Хлоя, ты словно призрака увидела.

Пытаюсь улыбнуться, но могу выдать лишь жалкое подобие.

— Я почувствовала себя плохо. Думаю, возможно, скоро смогу вернуться.

— Хочешь, чтобы я помогла тебе дойти до кабинета медсестры? Бедняжка!

— Нет, я в порядке, — отвечаю я. — Выпью немного воды и вернусь в класс.

— Ты уверена?

Я киваю и посылаю ей весёлый салют рукой, направляясь на выход. И даже выпиваю немного воды, прежде чем проскальзываю на парковку. Я делаю это в третий раз. Это должно где-то учитываться, верно?

Зимнее солнце сегодня сияет удивительно ярко, согревая мою кожу, несмотря на холодный ветер. Я застёгиваю пальто и просовываю руки в карманы, зная, что мне предстоит долгий путь домой.

Но, возможно, дом — не лучший вариант. Теперь, думая о том удалённом файле, я сомневаюсь, что мой компьютер безопасен. Если Блейк был в моей комнате и сделал что-то с моим компьютером, не знаю, что за программу он мог установить.

Я могла бы позвонить папе; он не будет делать из мухи слона за то, что я освободилась на несколько часов раньше. Может, он даже взял бы меня к себе в офис, и я могла бы воспользоваться одним из их запасных компьютеров. Но что дальше? Папа расскажет маме, а мама отправит меня к доктору, чтобы пройти очередные тесты, раз я так плохо себя чувствую.

Нет. Мне нужны ответы, которые не может дать доктор. Через квартал в моей голове формируется план, и я ускоряю темп. Пересекаю Парквью, а затем беру левее на Дженнер Стрит. Небольшой кирпичный дом выглядывает в конце дороги.

Когда-то на границе стоянки стоял знак. Большинство из них снесло ураганом несколько лет назад. И, видимо, экономика нашего города по-прежнему в полной жопе, потому что его до сих пор не заменили. Всё, что от него осталось — буквы ОТЕКА и следующая за ними графическая стопка книг, сделанная в стиле 80-ых.

Я толкаю дверь и погружаюсь в запах старых книг и бумаги. Не могу вспомнить последний раз, когда была в библиотеке, но мне нравится это место. Всегда нравилось. Когда я была маленькой, мама приводила меня сюда. Я сворачивалась в одном из кожаных кресел в конце прохода, чтобы почитать книги с картинками, а она обращалась к разделу кулинарии. Сейчас всё выглядит более старым. Поблекшим и износившимся, как и знак снаружи.

На самом деле, это печально. Библиотека — пережиток старых времен, тех, когда мэр Риджвью верил, что новые книги важны так же, как и обновление цветников на главной улице каждый год в апреле.

Я вытираю обувь о коврик и оглядываюсь. Место выглядит совершенно пустынным. Знак на доске информации гласит, что миссис Несбит, библиотекарь, находится в справочном разделе, если она мне понадобится.

Нет, не понадобится.

Мне нужен компьютер.

Пара достаточно новых Маков размещены на двух столах для занятий. Помню, как миссис Несбит приходила в школу, чтобы встретиться с технологическим клубом, когда их установили. Я видела, как однажды они болтали в компьютерном классе, и это было сумасшедше. Я имею в виду, ей лето сто тридцать, но, по правде говоря, она могла разговаривать о скачиваниях и обновлениях как профессионал.

Я усаживаюсь за стол. Компьютеры работают, но скорость очень медленная. Даже загрузка стартовой страницы занимает целую минуту. Я вздыхаю и потираю шею, желая, чтобы компьютер работал быстрее. Спрашиваю себя, смогу ли я найти что-либо, или же просто буду сидеть здесь и ждать до самого выпускного. Может, мне лучше проверить копии заголовков в нашей газете, чтобы найти информацию о Миллерах.

Или я могла бы отказаться от всего этого скрытного дерьма и просто спросить одну из сплетниц-мегер типа Эбби Биннс. Уверена, что смогла бы вырвать у неё чуть больше информации.

Стартовая страница загружается, поэтому я набираю четыре слова в строку поиска. Дэниел Таннер Риджвью Огайо.

Машина трещит, обрабатывая запрос около 30 секунд. Затем целую минуту. Я могла бы отправить телеграмму быстрее.

Ну же, давай!

Наконец выгружается список ссылок, но, к моему разочарованию, я не вижу ничего криминального. Это обычные вещи для богатого парня. Социальные упоминания, благотворительные пожертвования, переизбрание в совет школы: обычное дерьмо в высшем обществе. В высшем обществе Риджвью. Таннеры, определённо, звёзды первой величины. Я имею в виду, они не Миллеры. Они не живут в одной из Красоток Бельмонта. На самом деле, они живут в одном из типовых домов в новой застройке на южной стороне города. Думаю, в их владении находится часть компаний, занимающихся медицинскими исследованиями или что-то типа того.