Эван открыл ворота, и Амелия медленно прошла через них, не отрывая взгляда от строений. Когда они подошли к большому дому, Амелия услышала шум детских голосов. Она не думала, что ее кошмар станет еще страшнее. Но Амелия ошибалась. Очень сильно ошибалась. Она не знала, чего ожидать, но воображение Амелии нарисовало ей массивную, но удобную мебель и большую кухню.

Внутри мрачного строения расположился большой стол, сделанный из местного дерева. Вокруг него стояли восемь совершено разных стульев, связанных между собой веревкой. Определенно, Эван сделал их сам, скорее всего из тех деревьев, которые спилил, чтобы построить себе дом. Как оказалось, в доме не было печи, а был просто открытый очаг, с большим черным котлом на нем. В другой части комнаты стояла кровать. Другой мебели в комнате не было. Пол был грязным, а с потолка свисала паутина.

Шум детских голосов доносился из второй комнаты, из глиняной пристройки за «домом».

— Я дома, — закричал Эван, и дети с пронзительными криками начали наполнять комнату. Увидев Амелию, они замолчали.

— Это Сара Джонс, — объявил Эван. — Как я говорил вам раньше, она будет работать здесь два года.

Амелия рассматривала чумазые лица детей. Хотя она ничего не помнила о своей жизни, Амелия была уверена, что никогда раньше не видела таких неряшливых и грязных детей. Одежда напоминала тряпки, а на ногах была лишь грязь. Все, кроме старших девочек, чьи волосы напоминали грязно-коричневые мочалки, были рыжими, с веснушками на лице. Волосы детей представляли собой весьма плачевное зрелище, похоже, что они не причесывались месяцами.

— Здравствуйте, — проговорила Амелия, но девочки молча, с подозрением продолжали рассматривать ее. Вероятно, она выглядит так же ужасающе, как и эти дети, подумала девушка и машинально поправила прическу. Дотронувшись до головы, она почувствовала, что из-за морской воды и ветра ее волосы стали жесткими. Амелия, с синяками и ссадинами по всему телу, в порванном платье, выглядела весьма непривлекательной. Ей хотелось сказать, что она чудесным образом выжила после кораблекрушения, что она совсем не та, за кого ее принимает их отец, но Амелия не знала, с чего начать.

— Чему я вас учил? — спросил Эван детей, и они пробормотали слова приветствия.

Эван беспокойно огляделся.

— Где Майло? — прорычал он.

— Папа, — раздался тоненький голосок, из комнаты выбежал малыш и бросился в объятия к отцу. Лицо Эвана засияло, когда он поднял мальчика с черными кудряшками с грязного пола. Малыш был уменьшенной копией своего отца, только без волос на лице. Эван снял шляпу, под которой были точно такие же кудрявые волосы, как и у его сына, только длиннее. Амелия была очарована озорным малышом, лицо которого было таким же грязным, как и у его сестер. Нос мальчика оказался не таким большим, как у Эвана, но все же не маленьким, как у ребенка. Забавно, но этот нос придавал малышу вид умудренного жизнью человека.

— Приготовь котел с овсянкой. — Эван обратился к Амелии.

— С овсянкой?

— Да, с овсянкой. Детей надо кормить.

— Я не умею, — отозвалась Амелия.

Эван удивленно уставился на нее.

— Каждый может приготовить овсянку, — сказал он.

Амелия покачнулась.

— Что с тобой? — спросил Эван, когда девушка рухнула на стул, обхватив голову руками.

— Я не знаю, — ответила она. — Мне нехорошо.

— Ты здесь должна работать, — заявил Эван. — Так что нечего тут рассиживаться, как какая-нибудь мадам. Не знаю, как ты отлынивала от работы в тюрьме, но, судя по твоим рукам, ты в своей жизни и дня не проработала.

— Я же не преступница. Я уже это говорила, — заплакала Амелия. — Тут какая-то ужасная ошибка.

— Единственная ошибка в том, что ты пытаешься запудрить мне мозги. Сегодня я не буду с тобой строг, но с завтрашнего дня и все следующие два года все будет совсем по-другому.

Амелия разрыдалась.

— Мне нужно прилечь, — проговорила она.

Девушка поднялась и, еле волоча ноги, вышла на улицу. По дороге к своей хижине Амелия услышала, как Сисси предложила сварить овсяную кашу, а Эван проворчал, что она лентяйка.

В доме Амелии была одна комната, в которой на полу лежал матрас из грубой мешковины, набитый соломой. Амелия со слезами повалилась на него.


Она проснулась поздним вечером. Дрожь все еще не прошла, но голова уже почти не болела. Амелия уловила запах жареного мяса, и ее желудок отозвался голодным урчанием. Она была уверена, что не ела уже давно, но никто не принес ей даже каши. Амелия встала, подошла к большому дому и отворила дверь. На большой сковороде Эван готовил отбивные из баранины, которые пахли восхитительно.

— Я могу войти? — спросила Амелия.

Эван удивленно посмотрел на нее. Вежливость и достоинство, с которым были произнесены эти слова, поразили фермера, но Эван был уверен, что все это только для того, чтобы убедить его в том, что она дама и ей не приходилось работать.

— Входи и садись, — проговорил он. — Можешь поесть с нами, но впредь знай, если не будешь работать, не будешь есть. Поняла?

Амелия была настолько голодна, что кивнула без всяких возражений. Она подошла к ведру у огня и помыла руки, прежде чем сесть за стол. Эван не заметил этого, так как достал куски мяса со сковороды и положил на большую железную тарелку, которую поставил в центре стола. Амелия, не веря своим глазам, наблюдала, как Эван длинной вилкой выудил черную лепешку прямо из золы, отковырял верхний слой сгоревшего теста и тоже положил на стол.

— Налетайте, — прокричал он, и дети со всех сторон сбежались к столу. Малыша Майло едва не задавили в толчее.

Амелия была поражена, что никто из детей не помыл перед едой руки. Она еще больше удивилась, когда они стали с жадностью поглощать пищу, словно дикари. Амелия молча смотрела, как они запихивают руками куски мяса себе в рот, а потом жуют с открытыми ртами. Она впервые заметила, что на столе не было ни вилок, ни ложек.

Так как мясо быстро исчезало, Амелия взяла кусок мяса и хлеба и положила все это на свою тарелку. Она смотрела на Эвана, который жадно чавкал.

— В чем дело? — спросил он, продолжая жевать.

Амелия сжалась от страха.

— У меня нет вилки и ножа.

На мгновение Эван перестал жевать, затем пошарил у себя за спиной и извлек из ящичка нож и вилку. Он протянул их Амелии, оставив на приборах жир от своих пальцев. Амелия поморщилась, принимая нож с вилкой, а затем вытерла их о подол своего платья. Дети с удивлением посмотрели на нее, но продолжили есть, словно дикие звери.

— Завтра можешь потушить мясо, — проговорил Эван, обращаясь к Амелии.

Она не ответила. Амелия не имела ни малейшего представления, как тушить мясо. Но сейчас, подумала она, не самый подходящий момент говорить об этом.

— Неужели в женской тюрьме у всех такие манеры? — спросил Эван, пока Амелия нарезала мясо на маленькие кусочки.

Она понимала, что Эван посмеивается над ней.

— Я ничего не помню о женской тюрьме, — ответила Амелия. — Ведь я никогда там не была.

Эвану пришлось признать, что она не похожа на обычную необразованную и неотесанную преступницу из низших слоев общества, но он считал, что наличие преступной сущности никак не связано с происхождением или богатством человека.

Почти мгновенно еда исчезла со стола, а дети убежали на улицу. И снова они не помыли руки.

— Прибери этот бардак, — приказал Эван. — Мне надо проверить стадо.

Амелия посмотрела на стол, заваленный костями и крошками. От этого зрелища ей стало нехорошо. Когда Эван ушел, она снова заплакала.

— Я не могу, — сказала она себе. — Не могу.


Кингскот


— Мы причалим на городской пристани примерно через десять минут, мисс Дивайн.

Сара была очень озабочена тем, сколько времени займет это путешествие, но капитан Картрайт заверил ее, что пока не доставит ее в Кингскот, не будет делать никаких остановок. Они были в пути уже около десяти часов. После того как Сара взошла на борт корабля на мысе Кейп-дю-Куэди, они направились в сторону мыса Кейп-Борда. Корабль обогнул мыс, потом вошел в течение Инвестигейтор-Стрейт, и ветер подгонял судно вперед. На всех парусах корабль очень быстро преодолел расстояние вдоль северной части острова.

— Спасибо, капитан Картрайт. — Сара стояла в капитанской рубке. Судно только что вошло в бухту Бэй-оф-Шоулс и огибало Беатрис-Пойнт. Сара зашла в рубку под предлогом, что ветер слишком холодный, но на самом деле она хотела уйти подальше от резкого запаха улова — саргана, хека, снука и кальмаров.

— Полагаю, вы будете довольны, — проговорил капитан.

Сара нервно посмотрела на него.

— Довольна?

— После того, что с вами случилось, вы наверняка с нетерпением ждете момента, когда окажетесь на суше.

— О да. По крайней мере, на море сегодня спокойно.

— Как вы знаете, погода может измениться в любую минуту. Если хотите, я сам провожу вас до Хоуп-Коттедж. — Капитан посмотрел на босые ноги Сары.

— Хоуп-Коттедж?

— Дом семьи Эшби.

— А… — Сара подумала, должна ли она была это знать. Надо быть очень осторожной. — Это очень мило с вашей стороны, капитан. — Сара не знала, как найти дом Эшби, и, конечно же, ей не хотелось бродить по городу босиком. Она примерила туфли, что были в чемоданчике Амелии, но те оказались ей малы.

— Эдна и Чарльтон будут так рады, что вы живы и здоровы.

Сара постаралась запомнить имена опекунов Амелии, ведь смотритель маяка тоже называл их вчера, но она слишком нервничала и не запомнила их. А забывать их ни в коем случае нельзя.

— «Антилопа» должна была пришвартоваться в порту позавчера, — продолжал капитан, — поэтому они, конечно, извелись от волнения. В Аделаиде и Мельбурне многие не получат хороших вестей о судьбе своих любимых.