– Просто, у твоей мамы не было времени, чтобы жаловаться или заботиться об этом. У нее было столько дел в отеле. Но пусть тебя это не беспокоит. Я решила, что приведу этот дом в порядок, и это еще одна причина, почему я хочу быстро уладить дело с комнатами. А после завтрака Ричард и Джефферсон разберутся в своей комнате, – твердо объявила она.
– Это моя комната! – возразил Джефферсон. – И я не хочу, чтобы там был он!
Сначала лицо тети Бет побледнело, а затем на щеках проступил румянец. Она прищурила глаза. Тетя Бет метнула взгляд в сторону дяди Филипа, который потягивал кофе и сидел, уставившись перед собой, как загипнотизированный. Он не опровергал все то, что она говорила, и не проявлял к этому никакого видимого интереса.
– Нехорошо повышать голос за столом, Джефферсон, – медленно произнесла тетя Бет. – Если тебе есть что сказать, скажи это мягко. И еще: я знаю, что это твоя комната, но на некоторое время, пока мы не решим этот вопрос, ты будешь жить там со своим двоюродным братом. Вы оба еще маленькие мальчики, – продолжала она, улыбаясь. – И для тебя должно быть счастьем находиться в компании Ричарда. Почему не отнестись к этому так, как будто у тебя неожиданно появился старший брат. Разве это плохо?
– Плохо, – ответил Джефферсон и, швырнув вилку, скрестил руки на груди.
– За столом так себя не ведут. С этого дня, если ты не будешь вести себя хорошо, я не позволю тебе сидеть за столом вместе со всей семьей, – пообещала тетя Бет.
– Мне все равно, – вызывающе проговорил Джефферсон.
– Он так и в школе себя ведет, – пожаловалась Мелани. – Всегда перечит своей учительнице.
– Спорю, ты выбросил свой плохой аттестат, а? – добавил Ричард.
– Прекрати! – крикнула я и встала. – Все вы сейчас же прекратите нападать на него. Неужели у вас нет сочувствия к нему? – спросила я, подходя к Джефферсону.
– Кристи, – сказала тетя Бет, – нет нужды так расстраиваться и портить наш первый совместный завтрак.
– Нет, есть, – ответила я. – Трудно смириться с тем, что люди могут оказаться такими подлыми, особенно, если это твои родственники, которые, казалось бы, должны заботиться и любить тебя более других. Идем, Джефферсон!
Я взяла его за руку, и мы пошли.
– Куда вы? – воскликнула тетя Бет. – Вы не позавтракали еще, и, если вы уходите из-за стола раньше, то вам следует попросить разрешения и извиниться.
– Кристи! – позвал меня дядя Филип, словно только что осознал, что что-то произошло.
Я не ответила и не повернулась. Я вывела Джефферсона из столовой и из дома. Мы шли куда глаза глядят. Слезы текли у меня по лицу, но я плакала молча. Джефферсон почти бежал, чтобы не отстать, когда я стремительно спускалась по ступенькам на тротуар. За нами никто не пошел.
Впереди на нашем пути были обугленные останки отеля. При виде почерневшего каркаса, разбитых окон, покачивающихся частей здания, вывернутых и оголенных проводов, разломанной и разбросанной мебели мое сердце заболело еще больше.
Я повела Джефферсона к задней части отеля, где мы, усевшись в бельведере, стали наблюдать, как бульдозеры и люди растаскивают остатки стены. Мы сидели молча. Джефферсон прислонился ко мне головой, и мы оба старались сохранить тепло под этим тяжелым, серым облачным небом, из-за которого океанский бриз становился еще более пронизывающим. «Были ли мы когда либо более печальны, чем сейчас?» – думала я.
Грязь
Со смертью наших родителей и последующей перемены в нашей жизни кошмары заполнили наши дни, и все вокруг стало серым, даже ярко-синее море и небо. Я видела и ощущала эту боль в глазах моего маленького брата. Он теперь часто смотрел сердито. Я понимала его возмущение. Кто-то должен был его предупредить, что все молодое и прекрасное неотвратимо идет к смерти и уходит навсегда.
Вдали от меня, кто теперь услышит и кого будут заботить его жалобы и переживания? Никто уже не подарит ему ту любовь и улыбки, как это делали мама и папа. Медленно, как цветок без солнечного света, он начал закрываться. Сначала он стал спать дольше и вставать позже, а когда просыпался, то часто он просто лежал в кровати, безразличный к своим игрушкам и играм. Он редко говорил и отвечал только, когда его спрашивали.
Два дня спустя после ужасного завтрака с семьей дяди Филипа, тетя Бет выполнила свои обещания. Она распорядилась перевезти одну кровать из бывшей комнаты Ферн в комнату Джефферсона. Ричард захотел, чтобы его кровать стояла ближе к окну, поэтому кровать Джефферсона отодвинули направо. Потом были разобраны и шкафы для одежды. Когда Джефферсон отказался вместе передвигать свои вещи, тетя Бет помогла Ричарду переставить все в комнате.
Ричард сделал метки из липкой ленты и отчетливо написал на них свое имя. Затем он приклеил их на свои ящики комода. Так как много вещей уничтожил пожар, тетя Бет поехала с близнецами по магазинам, и они вернулись с сумками и коробками, полными новой одежды и белья. Ричард сделал опись своих вещей и аккуратно сложил их в ящики. Затем он пожаловался, что ему не хватает места, и тетя Бет сложила вещи Джефферсона так, чтобы освободить для Ричарда дополнительные ящики и место в шкафу. Тетя Бет заставила миссис Бостон несколько раз чистить ковер, утверждая, что он грязный, и она не хочет, чтобы Ричард ходил по такому ковру босиком.
– Я убираю здесь каждый день, миссис Бетти, – возразила миссис Бостон. – Этот ковер просто не может быть грязным.
– Это ваше мнение, а мое совершенно обратное, – объявила тетя Бет. – Пожалуйста, сделайте это еще раз, – сказала она.
Затем тетя Бет отправилась дальше по дому, проверяя полки, углы комнат, проводя пальцами по приборам и под столами в поисках грязи и пыли, где бы они не были. Мелани следовала за ней с ручкой и блокнотом в руках и делала записи. В конце проверки тетя Бет подала миссис Бостон листки с замечаниями и попросила заняться этим немедленно.
Я редко заходила к ним, когда они жили в отеле, и поэтому не представляла, какой безумной становилась тетя Бет, когда дело заходило о чистоте. При виде паутины начинала читать нотации, а когда Мелани засовывала руку под диван и, вытаскивая, демонстрировала грязь на ладони, тетя Бет почти теряла сознание.
– Мы находимся здесь взаперти большую часть своего времени, – объяснила она миссис Бостон, – и дышим этой грязью. Пыль проникает в наши легкие, даже когда мы спим!
– Никогда раньше на мою работу не жаловались, миссис Бетти, – с негодованием проговорила миссис Бостон, – и я работала с самой суровой женщиной на этой стороне Миссисипи, со старухой Катлер.
– Она была также занята и сбита с толку, как и бедная погибшая Дон, – ответила тетя Бет. – Я первая управляющая Катлерз Коув, которая не уйдет с головой в бизнес настолько, чтобы не видеть пыли в воздухе собственного дома.
Тетя Бет лично проконтролировала уборку и перестановку в комнате моих родителей. Она распорядилась вынести всю мебель, а затем постирать ковры, как будто мои родители были заразными. Мы с Джефферсоном стояли в стороне и наблюдали за тем, как она следит за работой. Все вещи наших родителей были сложены снаружи возле двери. Стены шкафов были оклеены новой бумагой, ящики комодов были переставлены, зеркала и мебель – отполированы и вычищены.
– Все это я распоряжусь аккуратно упаковать и сложить на чердаке, – сообщила она мне, просматривая одежду и обувь мамы и папы, – за исключением того, что может пригодиться мне или тебе. Аккуратно перебери все это и возьми, что хочешь, – распорядилась она.
Мое сердце разрывалось от мысли, что мне придется сделать это, но там было много маминых вещей, и мне не хотелось видеть, как их отправят в темные, сырые углы чердака. Я быстро вытащила платье, в котором она была на моем дне рождения. Там лежали свитера, юбки, блузки, которые были дороги мне, так как я все еще живо представляла себе в них маму. Я взяла их в руки и поднесла к лицу. Я почувствовала запах ее духов, и на мгновение показалось, что она здесь, рядом со мной, улыбается и с любовью гладит меня по волосам.
Тетя Бет быстро схватила все мамины украшения, и, когда я возмутилась, она сказала, что будет только хранить их, пока я не повзрослею настолько, чтобы их носить.
– Я буду вести точный учет того, что здесь было ее, а что мое, – пообещала она и метнула на меня одну из своих мимолетных улыбок.
Она поменяла постельное белье и обивку кроватей и практически всю ночь вешала новые шторы и жалюзи. Затем она принялась за ванную, решив поменять обои.
– Фактически, – объявила она за обедом на следующий день, после того как все это началось, – нам следует переклеить все обои на стенах в этом доме. Мне никогда особо не нравилась эта расцветка.
– У вас нет на это права, – проговорила я. – Этот дом все еще принадлежит моим родителям и нам.
– Конечно, конечно, дорогая, – ответила она и уголки ее тонких губ поднялись вверх, – но пока ты не достигла совершеннолетия, мы с дядей Филипом – твои опекуны и имеем достаточно прав, чтобы принимать решения, которые повлияли бы на вашу жизнь.
– Замена обоев и перекрашивание дома никак не отразятся на нашей жизни, – заявила я.
– Нет, конечно, – согласилась она с едва заметным смешком. – Ваше окружение, там, где вы живете, имеет важное влияние на ваше психическое состояние.
– Нам нравится все так, как есть! – закричала я.
– Ты еще не знаешь, что тебе нравится, Кристи, дорогая. Ты слишком молода, чтобы понять это, а Джефферсон… – Она посмотрела на него, и он метнул на нее ответный взгляд. – Бедняжка Джефферсон едва может обслужить себя сам. Доверься мне, дорогая. Я воспитана в окружении самых изысканных вещей. Мои родители нанимали самых дорогих и известных художников-дизайнеров, и я знаю, что такое хороший вкус, а что – нет. Твои родители хоть и были премилыми людьми, но выросли в ужасной бедности. Достаток и положение обрушились на них неожиданно, и у них не было достаточного воспитания, чтобы понять – что надо сделать и как тратить деньги.
"Шепот в ночи" отзывы
Отзывы читателей о книге "Шепот в ночи". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Шепот в ночи" друзьям в соцсетях.