– Знаю, – ответил Думитру.

Гнев уже улетучился, поскольку трудно поддерживать его во время долгой утомительной верховой езды. Решимости, однако, у Думитру не поубавилось. Он собирался найти сбежавшую жену и привезти домой, хоть и не слишком понимал, почему это для него так важно. Он не хотел думать об этом сейчас. В висках стучало от недосыпания, поэтому он выбросил из головы все мысли и сосредоточился на езде.

– Запасов еды только на два дня, – добавил Волынроский.

Они ехали немного позади отряда, углубившегося вслед за собаками в подлесок. При свете дня Думитру видел оленьи тропы и заячьи следы, которых держалась Алсиона, но, как бы они ни петляли, ее путь в любом случае лежал на запад.

– Знаю, – повторил Думитру. Хмурое выражение, сменившее на его лице улыбку, стало обыденным. – Я отправлю отряд назад и тебя вместе с ним. Ты присмотришь за Северинором, а мы с Богданом возьмем всю провизию и поедем вдвоем.

Богдан был лучшим следопытом Думитру, он мастерски определял передвижение цели, будь то бандиты, торговый караван или маленький зверек. Он легко найдет след Алси, даже если собаки собьются с пути.

– Как хочешь, – сказал Волынроский. – Турки умерли бы со смеху, если бы узнали.

– Тогда не рассказывай им, – рявкнул Думитру.

Волынроский пожал плечами, и друзья молча поехали дальше.

* * *

На третий день Алси добралась до Дуная. Широкая илистая река неторопливо катила свои волны к далекому Черному морю. Когда Изюминка, пробравшись сквозь кусты, вышла на берег, у Алси дрогнуло сердце: вопреки здравому смыслу она надеялась выехать к великой реке у Оршовы. Алси не знала, подниматься ли ей вверх по течению или спускаться вниз, чтобы попасть в этот городок, и не могла вспомнить, как далеко находится следующее поселение.

Остановив Изюминку на песчаной косе, уставшая Алси спешилась, стащила перчатки и, намотав повод на запястье, умылась. Холодная вода взбодрила ее, дав призрачную иллюзию чистоты. Вода пахла тиной, от нее стыли нос и щеки, но Алси не обращала на эго внимания. Тело болело от немилосердно душившего корсета, который она не снимала уже три дня. Алси не осмеливалась ослабить шнуровку, поскольку без посторонней помощи корсет невозможно затянуть и застегнуть платье, а ей нужно выглядеть презентабельно, когда она приедет в город, наймет каюту и, даст Бог, служанку, которая выпустит ее из этой штуковины. Вот тогда она вымоется горячей водой и уснет в удобной постели.

Ополоснув лицо. Алси принялась рыться в корзине, перебирая запасы продовольствия. Ноги у нее уже не дрожали, но еще побаливали от большой нагрузки. Желудок постоянно ныл от голода, но она так боялась остаться без провизии, что с трудом заставляла себя проглотить несколько кусочков во время привалов. Она сделала это и теперь, пока Изюминка пила, потом почистила лошадь скребницей, понимая, что это глупо и бессмысленно, но не зная, чем еще заняться. Накануне вечером, расседлав Изюминку, Алси обнаружила у нее на спине ранку от седла и расплакалась. Наверное, она надела седло неправильно, несмотря на усиленные попытки вспомнить, как это делали конюхи, и теперь лошадь страдала от ее невежества. Алси чистила лошадь, пока руки не затекли от усталости, потом села, обхватила себя руками и горько заплакала: об Изюминке, о себе и больше всего – из-за Думитру. Была уже поздняя ночь, когда ее рыдания наконец стихли. Она съела ломоть хлеба, устроила себе постель и попыталась уснуть.

Но это было вчера. Сегодня она просто оцепенела, не чувствуя ничего, кроме усталости и тупой боли. Поэтому, услышав в лесу шум, она не вскочила на ноги, как делала в прошлые дни всякий раз, когда вспархивала птица, пробегал заяц или ветки хрустели под копытами оленя. Она просто огляделась вокруг, и когда заметила цветные пятна, их значение не сразу дошло до нее.

И вдруг ее пронзил леденящий холод: на этот раз в лесу не олень, а человек верхом на лошади. Алси уже схватилась за переднюю луку седла, когда всадники выехали из леса.

Думитру. Его появление было сказочной мечтой и ножом в сердце. Вслед за ним ехал мужчина, показавшийся ей смутно знакомым, она видела его в замке, но все ее внимание было приковано к мужу.

Нет. Нет, нет, нет! Без размышлений она взлетела в седло. Изумленно глядя на нее, Думитру остановился на песчаной косе. Их разделяло не больше пятнадцати метров, и Алси пустила Изюминку галопом в единственном оставшемся ей направлении – прямо в Дунай.

Скоро холодная вода заплескалась у крупа лошади, потом Изюминка поплыла. Алси до талии погрузилась в мутную реку.

Ее бедра обожгло холодом, ноги онемели. Обернувшись, она увидела, что второй всадник осадил лошадь, а Думитру на Бее бросился в реку, поднимая брызги. Капли падали ей на щеки. Слишком близко, Господи, он слишком близко! Но пути назад не было.

Темная илистая вода поднялась выше талии, мокрые тяжелые юбки тянули Алси вместе с лошадью на дно. Под спокойной поверхностью реки скрывалось мощное течение, которое волокло за собой всадницу. Хоть ноги и перестали болеть, Алси понимала, что они просто онемели от холода.

«Я уже погубила и себя и Изюминку?» – подумала Алси, отчаянно глядя на противоположный берег, столь же далекий, как иные миры. Сколько может плыть лошадь? Алси этого не знала, но багаж явно был для лошади помехой. Она пыталась найти под водой заткнутый за пояс кинжал. Ухватившись за покрытый эмалью эфес, она ощупью искала ремень, которым были привязаны к седлу корзины. Наконец, схватив его, она вонзила лезвие в толстую кожу.

– Алсиона! – раздался над водой голос Думитру. Оторвавшись от своей работы, она увидела, что Думитру плывет рядом с лошадью, держась рукой за луку седла и взметая ногами тучу брызг. Мокрые волосы, облепившие голову, сейчас казались не седыми, а черными, на лице застыла маска, подобная мраморному Юпитеру в гневе. Ее сердце запнулось, а глаза предательски поворачивались к нему. Господи, как же она по нему стосковалась!

– Поворачивай назад, Алсиона! – крикнул он. – Ты нас убьешь!

Но в его тоне было больше гнева, чем страха, поэтому, перерезав первый ремень, Алси набралась храбрости и занялась вторым.

– Если не хочешь умереть, возвращайся назад, а я не стану! – крикнула она в ответ. Гнев, разочарование, крушение надежд, обида, кипевшие в ней последние три дня, звенели в ее словах, и Алси не пыталась скрыть их. – Когда меня выбросит на берег, можешь украсть и мою одежду.

– Не будь идиоткой! – рявкнул Думитру.

Второй ремень поддался, и корзины понесло вниз по течению.

– Могу сказать то же самое тебе, – выпалила она. Думитру приближался. Алси сунула кинжал в импровизированные ножны и повернулась к нему спиной. Ухватившись двумя руками за луку седла, она перекинула через спину Изюминки правую ногу, высвободила левую из стремени и скользнула в воду. Холодная вода молотом ударила в грудь, выжимая воздух из стиснутых легких. Как холодно! Алси заставила себя сделать глубокий вдох, потом второй. С третьим вдохом удушье отступило, но ее начала сотрясать неудержимая дрожь.

Держась за седло, она начала работать ногами. Мокрые нижние юбки при каждом движении спутывали ноги и тянули вниз, тугой корсет мешал дышать. Алси, цепляясь за седло замерзшими пальцами, боролась с головокружением и течением реки и чувствовала, что Изюминка тянет ее за собой. Скоро онемение отступило, ноги горели от боли, с каждой минутой силы Алси таяли. Даже если бы и хотела, она не смогла бы подняться в седло.

«Я сделаю это. Должна сделать». Выбросив из головы все мысли, она смотрела на противоположный берег, к которому медленно приближалась. Ее вели вперед только ярость и боль, поскольку силы были уже исчерпаны до последней капли.

«Идиотка!» – выругался про себя Думитру. Алси барахталась перед ним в воде, Изюминка уверенно плыла вперед, но раздувавшиеся в воде юбки хозяйки мешали лошади. Голова Алси, насколько он видел, постепенно погружалась в воду. Эта картина пронзала Думитру копьем безотчетного страха. Ему это показалось странным, поскольку он думал, что, кроме гнева, у него других чувств не осталось.

Он стал грести сильнее. Рука, которой он держался за седло, онемела от напряжения, ноги казались тяжелым грузом. Он приближался к Алси, но очень медленно. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем он оказался на таком расстоянии, что мог, вытянув руку, схватить ее за юбку. Прикладывая невероятные усилия, он проплыл вокруг Бея, чтобы оказаться рядом с Алсионой. Но она, казалось, не замечала его, пока он не положил руку ей на плечо.

Вздрогнув, она посмотрела на него с такой злобой, что он отшатнулся. Ее лицо под шляпкой было столь бледным, что кожа казалась почти прозрачной, мокрые кудри прилипли ко лбу и к щекам. Зеленые глаза сердито блестели, бескровные губы сжались в тонкую нить, и все-таки она была так красива, что у Думитру заныло сердце, несмотря на карикатурность ситуации.

– Алси…

Она молча отвернулась. Противоположный берег уже был гораздо ближе, чем тот, от которого они плыли. Сжав челюсти, Думитру плыл рядом, готовый в любой момент подхватить Алси, если она случайно отпустит седло.

Но Алсиона не сдавалась. Лицо ее стало еще бледнее, напряжение исказило его. Наконец лошади коснулись копытами дна, сначала Бей, потом Изюминка. Они выбирались на берег, илистый, но все-таки твердый. По пояс в воде, Думитру заставлял неслушающиеся ноги двигаться. Алсиона, держась за седло, сделала два шага, потом отпустила руку и упала. Ее голова исчезла под водой. Думитру бросился за Алси, но она вынырнула раньше, чем он приблизился. Грязь коричневыми ручьями текла с нее. Направив кинжал на Думитру, Алси, спотыкаясь, выкарабкалась на берег.

– Алси, не делай глупостей.

Думитру двинулся к ней с опаской, потому что никогда не видел такого выражения на ее лице: это была холодная безжизненная маска.

– Нет, – ответила она. Ее шляпку унесло течением, длинная мокрая коса болталась по спине. – Впервые в жизни я серьезна и разумна.