Какой мимолетной ни была улыбка Пип, Ройс уловил ее и, улыбнувшись в ответ, прошептал:

— Ты не ответила на мой вопрос, но если ты в состоянии улыбаться, значит, я не сделал тебе слишком больно.

Что-что, а притворяться Пип не умела и, к крайнему своему ужасу, услышала собственный честный ответ:

— О нет! Мне не было больно, только немного вначале. — И она робко призналась:

— Я и не думала, что это так чудесно.

Глаза Ройса мгновенно потемнели, рука потянулась к ее подбородку. Не дав ей прийти в себя, он подвинулся ближе, и его губы почти слились с губами Пип, когда он шепнул ей:

— Не думаю, что мне следует слушать такое — я тут же начну все сначала сию секунду. Если бы я не знал, что тебе будет больно сейчас, ты бы уже лежала, а не сидела съежившись! — Он крепко поцеловал ее приоткрытый рот, и произнес:

— Не искушай меня! Или меня ничто не остановит… — Но, видимо, только сейчас осознав, где они и как выглядят, Ройс сказал с нежной насмешкой в голосе:

— Кроме того, я боюсь, что во второй раз нам так не повезет. Нам стоит одеться, детка, прежде чем нас обнаружат в этой довольно… э-э… компрометирующей ситуации.

Вскочив с кошачьей грацией, Ройс потянулся к брошенной одежде и не торопясь точными, ловкими движениями принялся одеваться, явно не страдая от застенчивости, мучившей Пип. Ее щеки алели, но она заставила себя храбро взглянуть на Ройса:

— Я думаю мы обсудим цену нашей связи перед тем, как ее продолжить.

Ройс непонимающе глядел на нее — ему казалось, что он ослышался. Он еще не знал, какую форму примут его отношения с этим диковинным, прелестным существом, но что они не будут отношениями купли-продажи, как с Деллой, а до нее с множеством других женщин, — в этом Ройс не сомневался ни секунды. Так вот оно что! Девчонка думает о цене того, что происходит между ними. Светлое выражение в его глазах исчезло, и пальцы жестко сжали подбородок Пип.

— А точнее? — строго спросил он. Игнорируя предательскую дрожь под ложечкой, Пип честно встретила его взгляд:

— Если я стану твоей любовницей, тебе это-дорого обойдется. Жутко дорого.

— Я понял, — очень спокойно и тихо произнес Ройс. Его золотистые глаза были холодны как лед. — Ну и каковы твои условия, дорогая?

Не колеблясь больше, не обращая внимания на острую боль в сердце, Пип ответила отважно:

— Дом. Я хочу дом в деревне, который будет только моим. И деньги.

С опасно сузившимися глазами Ройс наконец выговорил насмешливым голосом:

— А как насчет драгоценностей? Платьев? Дорогих экипажей и прекрасных лошадей, чтобы возить тебя по всему городу? Или это само собой разумеется?

Пип настолько сосредоточилась на строго практической стороне дела, мрачно думая об одном: она должна обеспечить будущее себе и своим братьям, что последние слова Ройса застали ее врасплох. Ледяное презрение в его голосе заставило ее сердце сжаться, и она желала лишь одного: чтобы эта безобразная сцена поскорее закончилась. «Но что мне осталось? — спрашивала она себя в отчаянии. — Особенно сейчас?» Если она не хочет переходить из рук в руки, от покровителя к покровителю, как мать, ей жизненно важно оговорить самые выгодные для себя и братьев условия.

Глубоко униженная, не зная, куда спрятать глаза, Пип запрокинула голову и тихо проговорила:

— Да, и это тоже.

Ройс с шумом выдохнул, не в состоянии поверить, что сдается так покорно.

— Т-т-ы не собираешься с-с-порить со мной из-за этого? — выдавила Пип. Ее серые глаза казались сейчас не просто огромными — они смотрели на него из-под густых ресниц так, как если б одни только и остались живыми в ней.

— Конечно, нет! Я богатый человек, и я всегда плачу за свои удовольствия… Цена не имеет значения.

Он притянул ее к себе и поцеловал с жестокостью зверя, не выказывая ничего из былой нежности. Оторвавшись от ее распухших губ, он глухо заметил:

— Поверь мне, тебе придется отработать каждый пенни, который я на тебя потрачу, милая!

Гордость заставила Пип выпрямиться и поднять подбородок. И она сказала ему тихим, но твердый, голосом:

— Я намереваюсь это сделать.

— Очень хорошо, — щелкнул Ройс пальцами. — Мы понимаем друг друга. — Он бросил пренебрежительный взгляд на ее разорванное платье:

— Я думаю, пункт номер один в нашей сделке — это приобретение одежды.

Дотянувшись до сонетки, висевшей у стола, Ройс яростно дернул за нее и снова повернулся лицом к Пип. Это были крайне неприятные минуты, пока они стояли и молча глядели друг на друга, еще не в состоянии осознать пропасть, возникшую между ними, и тем более перешагнуть через нее.

С облегчением Пип услышала стук в дверь, Ройс немедленно открыл. Чеймберс ждал с другой стороны. Вежливое лицо его несколько помрачнело, когда Ройс взглянул на него, а глаза расширились при виде Пип, с мрачным видом стоявшей сзади. К счастью, прежде чем он увидел превратившееся в лохмотья платье, Ройс тоном, какого Чеймберс никогда еще не слышал от него, произнес:

— Найдите Сперлинга и велите ему принести мне плащ. Поторапливайтесь!

Будучи опытным дворецким, Чеймберс чопорно поклонился и произнес с педантичностью старых слуг:

— Конечно, сэр. Сию же минуту. — Затем, поколебавшись, добавил:

— Я собирался найти вас как раз перед тем, как вы позвонили, сэр: леди Уайтлок и леди Девлин только что приехали к вам с визитом. — Бросив на своего хозяина тревожный взгляд, Чеймберс продолжал:

— Я провел их в голубую гостиную, сэр. Они уверяют, что прибыли по чрезвычайно важному делу.

Оглядев себя, Ройс расстроенно пробормотал:

— Господи, как же я могу встретить их в таком виде… — И обратился к Чеймберсу, безмолвно ждущему у порога:

— Лучше, если Сперлинг принесет мне сюда жилет и фрак.

После ухода Чеймберса в комнате снова наступило молчание, прерванное появлением Сперлинга, принесшего одежду. Забрав ее у явно любопытствующего лакея, Ройс сухо поблагодарил его и добавил:

— Скажите Чеймберсу, чтобы запрягали. Как только я закончу разговор с леди, я тут же уеду. — Ройс бросил плащ Пип и торопливо оделся. Не глядя на нее, он сказал:

— Я ненадолго. Подожди здесь, пока я не вернусь, мы присмотрим для тебя что-нибудь из одежды. — Его рот искривился. — Ведь ты честно заработала ее!

Пип ненавидела его в эту минуту, но прежде чем она успела открыть рот, Ройс вышел, хлопнув дверью.

Чеймберс уже подал посетительницам лимонад и пирожные с кремом в голубую гостиную. Вежливо улыбнувшись, Ройс проговорил:

— Извините, что заставил вас ждать, но я счастлив видеть, что о ваших удобствах позаботились.

Обе женщины сидели на длинном диване, обитом синим атласом. Их пышные юбки были искусно разложены вокруг них. Давно знакомый с леди Уайтлок, Ройс вежливо кивнул ей, перед тем как обратить взгляд на жену графа Сен-Одри. Он не однажды видел Лусинду Девлин, но формально не был представлен ей. Леди Уайтлок с лукавым видом исправила эту оплошность.

Лусинда грациозно поставила стакан с лимонадом на стол и произнесла небрежно:

— Я уверена, что вы удивлены и ищете объяснения нашему визиту. Видите ли, моя кузина и я здесь с… миссией милосердия, если можно так выразиться.

«Кузины!» — подумал Ройс в изумлении. Кто бы мог поверить в это, глядя на старую, неуклюжую леди Уайтлок и прелестную, модно одетую Лусинду? Теперь по крайней мере он знает, почему они вместе. А что касается «миссии милосердия»…

Ройс приподнял брови.

— Да? — спросил он заинтересованно. — Чем могу служить?

Лусинда притворилась слегка сконфуженной и повернулась к своей безобразной кузине:

— Летти, это твоя идея. Вероятно, ты и объяснишь все мистеру Ройсу. — Бросив смелый взгляд на Ройса, Лусинда добавила:

— Летти попросила меня присоединиться к ней этим утром, и хотя я не склонна заниматься чужими делами, я подумала, что это будет превосходным поводом для знакомства, — я столько слышала о вас!

Не уверенный в том, льстит ему внимание жены Сен-Одри или нет, Ройс ограничился любезной улыбкой и повернулся к леди Уайтлок. После нескольких попыток заговорить леди Уайтлок, явно волнуясь, выпалила:

— Мы приехали к вам из-за этой маленькой воровки. Ройс не был бы больше удивлен, если б ему сказали, что старуха собирается украсть его фамильное серебро? Господи Боже! За каким дьяволом Пип нужна этой слабоумной?

— Воровки? — спросил он как ни в чем не бывало. — А в чем, собственно, дело?

Поблекшие глаза тревожно смотрели на него, когда леди Уайтлок хрипло проговорила:

— Для вас, видимо, не секрет, что ходят разговоры о ее присутствии в вашем доме: ведь вы холостяк. Я думаю, будет лучше, если она поселится у меня.

Лусинда кокетливо рассмеялась:

— Я говорила Летти, что это чепуха. Но если моя дорогая кузина вобьет себе что-нибудь в голову, ее не переубедишь. Она убеждена, что это бедное юное создание будет намного счастливее в доме, где живет женщина, подобная ей.

Его мозг напряженно работал, в то время как лицо сохраняло вежливое выражение. Наконец Ройс спокойно ответил:

— Но у меня дома тоже есть женщина, даже несколько. Леди Уайтлок казалась сконфуженной. Несколько секунд она, опустив глаза, теребила дорогой индийский шарф, наброшенный на плечи, потом беспомощно проговорила:

— О, вы имеете в виду служанок! Но это не одно и то же; служанки ничего не дадут ей, а я, будучи леди по рождению и воспитанию, научу ее держаться и дам ей образование. — С нотой почти мольбы в голосе, с блеклыми голубыми глазами, просяще глядящими на Ройса, она добавила тихим голосом:

— Это очень важно, чтобы она вошла в мой дом. Я обещаю, что буду обращаться с ней

хорошо, и вы можете не сомневаться, что делаете доброе дело.

Леди Уайтлок явно придавала своей просьбе больше значения, чем требовалось, и Ройс теперь знал почему. Твердо знал.