«Действительно, очень похоже на вход в преисподнюю», – подумала она.

Крики и ругань, звон металла о металл, ужасные запахи и хмурые, агрессивные стражники пугали Анну. Она не понимала, как тут можно выжить.

Это место напомнило ей о случае из детства, когда старшие ребята заперли ее в свинарнике. Ее охватил ужас из-за того, что она не могла выбраться из полутемного, дурно пахнущего сарая. Вонь была настолько сильной, что девочка едва могла дышать. Много недель после того случая ее по ночам мучили кошмары.

Она чуть не расплакалась от облегчения, когда стражник сказал, что месье Вендома у них нет, и направил их назад к главным воротам.

Наконец они нашли нужную камеру и уговорили другого стражника за небольшую плату отпереть дверь. Анна не могла поверить, что это жалкое, худое существо в грязной одежде с ввалившимися щеками, удивленно глядящее на них, и есть Анри. Смертельную бледность его лица скрывал толстый слой грязи.

– Это я, Анна, – осторожно сказала она, протянув ему небольшой сверток с хлебом и сыром, принести который девушке посоветовала Шарлотта.

Она сделала шаг вперед, и он задрожал, словно боясь, что она его ударит, а потом, к ее ужасу, рухнул на колени и закрыл лицо ладонями.

– Non, non, non, – пробормотал Анри, сдерживая рыдания. – Je ne supporte pas que vous me voyiez dans cetétat[50].

Она положила ладонь ему на плечо.

– Мисс Шарлотта написала мне о вас. Я должна была приехать.

Посмотрев на нее, Анри медленно встал на ноги, тряся головой, словно дряхлый старик.

– Я не верю. Я так много мечтал о вас. И теперь вы здесь, – прошептал он.

– Это мой отец, Теодор Баттерфилд, – сказала она.

Анри взял себя в руки и поклонился.

– Преподобный сэр, спасибо. Я не заслуживаю вашей доброты.

– Из того, что мы слышали, вы не заслуживаете находиться в этом месте. Моя дочь высоко ценит вас. Мы приехали узнать, можем ли как-то помочь облегчить ваше положение или поспособствовать освобождению.

Короткая речь Теодора заставила Анри вздрогнуть от неожиданности. Он удивленно посмотрел на мужчину.

– Анри, что такое? – спросила Анна. – Это мой отец. Он не причинит тебе вреда.

Юноша тяжело опустился на лавку, затряс головой и начал тереть себе уши руками.

– Простите меня, сэр. Ваш голос… Я узнаю его. Мы раньше не встречались?

– Не думаю, – ответил Теодор.

– Тот человек… ночью. С…

– В ту ночь, когда вас арестовали? – подсказала Анна.

– Нет, это невозможно, – сказал Анри, тряхнув головой, словно пытаясь отогнать какую-то мысль. – Тот человек был моложе.

– Вы узнали мой голос? – спросил Теодор.

– Пожалуйста, простите меня, сэр, просто вы произносите некоторые слова так, как тот человек.

Анри начал что-то бубнить себе под нос. Анна различила слова «заслуживать» и «освобождение», которые он пытался произнести, как отец, слегка проглатывая шипящие согласные.

– Кто был этот человек?

– Он стоял неподалеку от меня, когда появились стражники, – ответил Анри. – Но потом убежал, и я не знаю, кто это был.

– И почему вам надо найти его?

– Потому что он сможет сказать им, что я не был с «Отважным сопротивлением».

Внезапно Анна кое-что поняла. Некоторых из членов ее семьи отличала легкая шепелявость. Она пошла в мать, поэтому не унаследовала данную особенность речи. Однако сестра Теодора тетя Сара немного шепелявила, так же как Лиззи и Уильям. Неужели это был он?

– Вы помните, что делал тот человек?

Анри покраснел.

– Мне неудобно об этом говорить.

– Он был с женщиной? – спросил Тео.

– Именно. С так называемой «ночной бабочкой».

С проституткой? Почему-то Анну это не удивило. Девушка решила, что, как бы ей ни хотелось подарить Анри надежду на освобождение, она пока не должна никому рассказывать об этом открытии. Ей придется очень осторожно попробовать выудить правду из Уильяма.

Они задержались еще ненадолго, разговаривая о том, как месье Лаваль пытается добиться снятия обвинений с Анри.

– У вас есть адвокат? – спросил Теодор.

– Моим делом занимается юрист из французской церкви, – ответил Анри. – Но пока что он не добился успеха. – Юноша грустно улыбнулся. – Я все еще здесь.

Увидев его улыбку, Анна чуть не расплакалась. В ней она узрела настоящего Анри, того самого, которого полюбила. Наблюдая и слушая разговор парня с Теодором, девушка поняла, что, хотя они были из разных миров, у них много общего: скромное поведение, едкий юмор, острый ум, скрытый за мечтательностью. Также они умели кратко и четко выражать свои мысли, уверенно глядя в глаза собеседнику. Им можно было полностью доверять.

Когда они собрались уходить, Теодор предложил благословить Анри.

– Почту за честь, – ответил юноша.

Отец положил ладони на его склоненную голову и прошептал короткую молитву. Анна тоже про себя прочитала молитву: «Даже если он никогда не будет моим, пожалуйста, Боже, освободи его отсюда, чтобы он мог жить полноценной жизнью. Он слишком хороший, чтобы умирать в этом месте».

* * *

Теодор повел ее в сторону собора Святого Павла.

– Пойдем, дорогая, нам нужен мир. Мы будем молиться за него.

Анна была так поражена роскошным интерьером церкви, что не могла сосредоточиться на молитве, однако спокойствие и тишина, царившие внутри, ободрили ее. Через несколько минут отец встал с колен, и они посидели на лавке еще какое-то время, не говоря друг другу ни слова.

– Ты права. Он хороший человек, Анна, – сказал Теодор, взяв дочь за руку. – Мы должны сделать все возможное, чтобы помочь ему. Я хочу пообщаться с его юристом, посмотреть, что он смог найти.

– Хозяин Анри, месье Лаваль, познакомит нас.

– Ты знаешь, где он живет?

* * *

Они несколько раз постучали в дверь дома на Вуд-Стрит, 37, но им не открыли. Где-то на чердаке гремели станки, однако дверь так никто и не отворил. Анна вспомнила, как Анри выглядывал из окна, когда они приходили сюда с мисс Шарлоттой, но сегодня холодный ветер гонял по небу дождевые тучи и все окна были плотно закрыты.

Вернувшись в магазин мисс Шарлотты, они рассказали об увиденном в тюрьме. После этого Анна с отцом отправились на Спитал-Сквер.

В тот вечер после ужина девушка смогла загнать Уильяма в угол.

– Мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз, – прошептала она. – Позже. Это срочно.

Он сделал шаг к двери.

– Мне пора идти, – сказал кузен.

– Ты помнишь наш уговор? – спросила она, крепко сжав его плечо. – Он еще в силе, Уильям.

Юноша нахмурился.

– Очень хорошо. Я вернусь в пол-одиннадцатого. Встретимся в кабинете? Там нас едва ли побеспокоят.

– Осталось меньше двух часов, – заметила Анна, взглянув на часы. – Не опаздывай, Уильям.

Конечно же, он опоздал. Анна нетерпеливо ждала его в кабинете, глядя на догорающую свечу. Она зажгла другую и, чтобы скоротать время, достала с полки несколько книг с образцами шелка и принялась рассеянно листать страницы, не в силах сосредоточиться. От этого разговора зависело слишком многое.

Наконец дверь распахнулась и вошел Уильям. Он тяжело дышал и выглядел каким-то помятым.

– Зачем вся эта секретность? – спросил кузен.

Анна поняла, что он пил, но это, возможно, было ей на руку.

– Садись и внимательно слушай.

– Да, мэм, – ответил он, опускаясь на стул.

Она высказала ему свои подозрения о том, что он был возле «Дельфина» вечером того дня, когда судили Ги, но Уильям отрицательно покачал головой.

– Бетнал-Грин? Я туда не хожу, – ответил он. – Это не место для джентльмена моего положения.

– Дело в том, что я знаю человека, который видел тебя там. В переулке возле паба.

Он покачал головой.

– Ты был с женщиной, Уильям. Не отрицай этого, или мне придется рассказать кое-кому, что ты общаешься со шлюхами.

Уильям ухмыльнулся.

– И что? – отрезал он. – Каждый мужчина делает это, наша маленькая, невинная Анна. В любом случае, ты не сможешь ничего доказать.

– Как я сказала, тебя узнали. Узнали голос и лицо.

– И кто этот человек?

– Ткач, которого арестовали в тот вечер по ошибке. Он отчаянно нуждается в твоих свидетельских показаниях, чтобы доказать свою невиновность.

– Французишка, небось. А я говорил, их всех нужно выслать на родину. Нам без них было бы лучше.

Анна встала со стула и начала ходить по комнате, пытаясь сдержать ярость.

– Да, француз. Это честный и уважаемый человек. Юноша, который не притворяется, не врет и не предает. Он мой добрый друг, именно поэтому мы с отцом вернулись сюда. Произошла чудовищная ошибка, и его друзья попросили нас о помощи. – Она умолкла и сердито посмотрела на него. – Если ты не признаешься, я расскажу дяде Джозефу об украденных тобой деньгах.

Уильям вскочил со стула и навис над ней, трясясь от гнева, как несколько месяцев назад. На этот раз она не боялась.

– Ах ты, маленькая… – прошипел он. – Ты хочешь, чтобы я помогал этому грязному ублюдку, наблевавшему мне на сапоги? Не могу поверить.

«Он признал это, – подумала она, про себя радуясь своему небольшому триумфу. – Теперь ему назад дороги нет».

– Да, хочу, Уильям, – спокойно ответила Анна. – Если ты скажешь, что видел его в проулке в ту ночь, когда к «Дельфину» прибыли стражники, я никому не расскажу ни о шлюхе, ни об украденных деньгах. Возможно, тебе даже не придется ходить в суд.

– Я не скажу ничего, слышишь, ничего, если мое имя попадет в газеты. Я заговорю, только если мы все сделаем осторожно.

– Коль не будем мешкать, то с него снимут все обвинения. Сейчас его делом занимается один юрист. Нам нужен настоящий адвокат с контактами в судебных иннах[51] и тюрьме. – Она сделала паузу, дав ему время обдумать ее слова. – Полагаю, ты понимаешь, кого я имею в виду.