Лиз Тренау - Шелковые узы

– Уже поздно, – ответил Анри. – Вероятно, он уже лег спать, а я занят.

Меньше всего ему хотелось слушать еще один рассказ о том, как плохо платят наемным рабочим.

– Пожалуйста, это важно, – настаивал Ги.

Месье Лаваль вышел к лестнице.

– Я собирался выпить на сон грядущий немного шоколада. Хотите присоединиться ко мне? Мариетта, нам хватит молока?

Ги широко улыбнулся.

– Ну вот, теперь ты меня впустишь?

Когда они прошли в гостиную, Мариетта принесла поднос с чашками, наполненными горячим молоком, куда добавила чуточку драгоценного шоколада, который на прошлое Рождество месье Лавалю подарил торговец пряжей в благодарность за хорошую работу. Коричневое сокровище хранили в самом холодном углу в подвале и тратили очень экономно.

Месье Лаваль, сделав глоток, одобрительно хмыкнул.

– C’est délicieux, ma petite[35], – промолвил он и повернулся к Ги. – Итак, теперь ты можешь рассказать нам свои важные новости, мой друг.

Он взял протянутый ему клочок потрепанной бумаги. Посмотрев через плечо старика, Анри увидел заголовок «Soie de Lyon[36]», ниже следовал список из десятка имен. Где-то в середине списка юноша разглядел «Джозеф Сэдлер и сын».

Месье Лаваль, тяжело дыша, пробежал его глазами.

– Это важные люди. Почему их имена здесь?

– Они ввозили французский шелк из Лиона, не оплачивая пошлины. Так мы полагаем.

Анри затаил дыхание. Великий Джозеф Сэдлер нарушает закон? Ему не было дела до этого человека и его отвратительного сына, однако подобный скандал мог навредить его племяннице.

Месье Лаваль вздохнул и, засунув руку под бархатную шапочку, почесал голову.

– Это опасная информация. Где ты ее взял?

– На прошлой неделе я был в одной таверне с друзьями. Мы обсуждали цены на шелка, и кто-то сказал, что мы тратим время зря, потому что французский импорт скоро превратит нас всех в нищих, – ответил Ги. – Какие-то люди за соседним столиком услышали наш разговор и сказали, что могут нам помочь. У них была информация о том, кто покупает французский шелк.

– И откуда они взяли ее?

– Они работают в порту Лондона, сэр. Они видят все, что ввозят в город. Эти малые заметили, что для лондонских торговцев привозят множество разных пакетов и мотков материи, которые не проходят таможню и не облагаются пошлиной. Они открыли пару таких пакетов и обнаружили в них французский шелк. Некоторые из них захотели попробовать шантажировать торговцев, но у них не хватило на это духу, потому они и решили, что безопаснее будет обратиться в гильдию.

– И они обратились?

Ги кивнул.

– Я был на собрании два дня назад. Однако ничего подобного не обсуждалось.

– В том-то и дело, сэр. Ничего не произошло. Ребята считают, гильдия решила закрыть на это глаза, потому что замешаны серьезные люди.

Месье Лаваль покачал головой.

– Я о таком не слышал. Однако правильно ли я понимаю, что вместо этого они продали тебе список прямо в таверне?

– Группа рабочих сбросилась и купила его, – пояснил Ги. – Та самая, которая составила «Книгу цен».

– И что эта группа предлагает с ним делать? – спросил месье Лаваль.

– Потому я и здесь, сэр. Я пришел просить вашего совета. Вы знаете этих людей. Как лучше поступить?

Месье Лаваль сделал большой глоток шоколада и вытер усы платочком.

– Мне нужно хорошенько подумать об этом, Ги. Мы должны вести себя с этой информацией очень аккуратно, в противном случае могут пострадать невинные люди. Мне надо поговорить с членами гильдии, которым я доверяю. Приходи в конце недели, в воскресенье днем. Хорошо? Мы обсудим все и, возможно, выпьем еще немного шоколада. Ваша группа может подождать?

– Я спрошу их сегодня вечером. Но, боюсь, они долго ждать не смогут и возьмут дело в свои руки. Французский импорт отбирает хлеб у их детей, и властям самое время вмешаться. К их протестам не прислушиваются, поэтому у них кончается терпение. – Он поклонился. – Спасибо за ваше время, месье Лаваль. Шоколад был прекрасен, мисс Мариетта. Спокойной ночи.

Перед тем как отправиться спать, месье Лаваль подошел к Анри и шепнул ему на ухо:

– Твой друг связался с горячими головами. Боюсь, у него могут быть проблемы. Ты читал газеты, где пишут о группе под названием «Отважное сопротивление»? Властям все меньше нравятся их протесты, и если их поймают, то пощады им не будет. Пожалуйста, предупреди его, чтобы был осторожен. – Спустившись по лестнице, месье Лаваль повернулся к Анри. – Я знаю, он твой хороший друг, но, если Ги станет и дальше общаться с этими людьми, будет разумно, коль ты перестанешь с ним дружить. У меня на тебя большие планы, мой мальчик. Ежели попадешь в беду, это разобьет мне сердце.

Больше о списке Ги не вспоминали, да и он сам, к облегчению Анри, не приходил. Однако юноша заметил, что месье Лаваль стал чаще покидать дом. Анри надеялся, он уладит этот вопрос, Ги займется чем-то полезным, и получится избежать скандала, который способен навредить семье Анны.

В следующие несколько дней он пару раз находил повод, чтобы сбегать на рынок. К сожалению, Анна больше не появлялась там. Анри был огорчен и в то же время ощущал какое-то облегчение.

Он решил отправить ей письмо. Анри целый вечер напролет писал и переписывал его, с трудом справляясь с начертанием незнакомых английских слов. Наконец послание было готово, но прошло еще два дня, прежде чем он, набравшись храбрости, смог его отнести.

Анри закончил работу на полчаса раньше, чем планировал, и решил, что ждать больше нет смысла. Несколько раз по пути на Спитал-Сквер у него начинали дрожать ноги. Что он скажет, если встретит ее на улице либо, что еще хуже, – на пороге ее дома?

«У меня для вас письмо. – Или он лишь выпалит: – Я выкупил ваш рисунок у торговки на рынке. Можно мне получить ваше разрешение использовать его для моей работы?»

В конце концов, это довольно простая просьба. Что же такого в той девушке, почему он нервничает и колеблется?

Анна прочла последнюю страницу книги, захлопнула ее и вздохнула. До ужина оставалось еще больше часа, и она не знала, чем еще занять себя.

Она прочитала этот роман уже несколько раз, и с каждым новым прочтением он ей казался все более унылым. Бедная печальная Кларисса, которую семья заставила выйти замуж за коварного Роберта Лавлейса. Неужто цель любой женщины состоит в том, чтобы как можно удачнее выйти замуж? Неужели это единственная альтернатива бедности, позору и смерти?

Анна попыталась напомнить себе, что она находится в намного лучшем положении, чем Кларисса. Для начала, не было никакого принуждения, она приехала в Лондон по собственному желанию, Анну приняла любящая и щедрая семья, которая не принуждала ее выйти замуж. Она могла передумать и вернуться домой в любое время. К тому же она почти ни с кем не была знакома, тем более с каким-нибудь подлецом вроде Лавлейса.

Так почему же Анна чувствовала себя такой угнетенной? Она не узнавала себя. Куда девалась та веселая, разговорчивая девушка, которая очень любила спорить и задавать вопросы, за что ее не раз ругали, но в то же время окруженная заботой и любовью друзей и семьи? Если в маленьком мирке их деревни она всегда чувствовала себя уверенно, то здесь, в городе, не могла найти себе места, не зная, как себя вести, что говорить и думать.

«Неужели я теряю себя? – гадала Анна. – Возможно, именно это и происходит, когда становишься взрослым».

А может, она просто еще не успела найти свое место в этом обществе?

Девушка подошла к открытому окну и посмотрела на крыши домов. Иногда это помогало ей отогнать чувство одиночества.

«Целый мир ждет, чтобы я его открыла».

Как только она освоится в городе, то сможет определить, что ей в нем нравится, а что нет.

Какое-то движение на улице внизу привлекло внимание девушки. Она села на подоконник и выглянула за перила. Кто-то пересекал площадь, направляясь прямо к их дому. Этот человек показался ей знакомым, даже несмотря на то, что он был еще далеко. Когда он повернул голову, словно хотел проверить, не идет ли кто-нибудь за ним, она сразу поняла, что это тот самый французский ткач. Глядя на его легкую, уверенную походку, простую полотняную куртку, белую рубашку и платок на шее, Анна тут же вспомнила, как пришла в себя у него на руках, и ей в нос ударил его незнакомый, но приятный запах, и как удивил ее странный язык, на котором он разговаривал с товарищем.

В руке молодой человек держал лист бумаги. Вероятно, это был счет за сотканный шелк. Из-за козырька, закрывавшего крыльцо, она не могла разглядеть, постучал он в дверь или нет, но спустя несколько секунд увидела, как он уходит прочь. В тот момент, когда он исчез из виду, на лестнице послышались шаги Лиззи, и в следующую секунду девочка постучала в ее дверь.

– Анна, ты тут? У меня для тебя кое-что есть.

– Заходи, – позвала ее Анна, отворачиваясь от окна.

Девушка взяла книгу и открыла ее, сделав вид, будто читает.

– Это принес нарочный, – сообщила девочка, протягивая ей письмо.

– Спасибо, кузина, – ответила Анна, пытаясь не подать виду, что очень взволнована.

– Ты откроешь его сейчас? Ну, пожалуйста! Я сгораю от нетерпения.

– Твое любопытство я удовлетворю лишь тогда, когда сама узнаю, от кого оно и о чем там идет речь. Прошу тебя, закрой за собой дверь.

Девочка надула губки и вышла, громко топая ногами от разочарования.

Анна несколько минут пыталась успокоиться, тяжело дыша. Однако даже когда совладала с собой, ее руки продолжали дрожать. Она взяла письмо, сломала печать и открыла его.