* * *

В семь часов вечера Анри, нервно озираясь, поднялся по деревянной лестнице и вошел в плохо освещенную комнату, в которой уже собралась большая группа мужчин. Они сгрудились вокруг стола, стоявшего в центре комнаты, на котором горела единственная свеча. Их изможденные, унылые лица и запах давно не стиранной одежды напомнили ему, почему он здесь. Его подпись была скромным вкладом в решение их проблем.

Месье Лаваль поддержал Анри, когда он рассказал ему, куда собирается.

– Я слышал об этой книге, – заметил он. – Вероятно, они приняли правильное решение, это поможет сохранить мир, если только ткачи не станут надеяться на слишком многое. Им следует признать, что этот рынок изменчив, и нам всем стоит мириться с данным фактом.

– Вы не будете возражать, если я подпишу петицию?

– Если ты ограничишься только этим, мой мальчик. – Месье Лаваль строго посмотрел на него поверх очков. – Не надо вмешиваться ни в какие конфликты. Сейчас, когда ты вот-вот станешь самостоятельным мастером, это слишком рискованно.

– Не беспокойтесь, я буду осторожен, – ответил Анри.

Он заметил Ги возле стен и протолкался к нему.

– Удивительно! Ты здесь! – Ги крепко его обнял и крикнул: – Друзья, это мой дорогой друг Анри Вендом, наемный работник у почтенного месье Лаваля. Он скоро станет самостоятельным мастером и пришел подписать петицию.

Несколько десятков человек посмотрели на Анри. Месье Лаваля хорошо знали, у него была отличная репутация как среди ткачей, так и покупателей.

Ги, взяв его за локоть, провел через толпу к столу.

– Прочти это. – Он положил перед ним толстую кипу рукописного текста, небрежно прошитую веревкой, и еще один лист. – А потом подпиши здесь.


Бейлифу и его помощникам почтенной гильдии ткачей, – прочитал Анри. – Мы сообщаем вам, что, желая найти мирное решение текущих противоречий, мы, нижеподписавшиеся, просим вашего одобрения и поддержки в публикации прилагаемой «Книги цен», являющейся списком цен, которые должны устанавливаться на выполнение различных работ ткацких мануфактур.


Главный документ занимал около сорока страниц мелкого текста, где описывались цены на любой вид шелка: сначала шли две основные группы – обычные шелка и дорогие шелка, после которых упоминались персидские шелка, ткани для половиков, платки с бахромой, а кроме того, итальянские платки, кипрские шали и обычные сетки. В этой книге каждый аспект был описан в малейших деталях. Должно быть, несколько человек работали над ней много дней. Просмотрев модели, с которыми он был знаком, Анри решил, что цены обоснованны.

Он взял перо, обмакнул кончик в чернила и расписался.

* * *

Позже вечером, за ужином, состоявшем из сыра с резаной капустой и свежим картофелем, Анри спросил у месье Лаваля, может ли тот уделить ему несколько минут, чтобы взглянуть на его выпускную работу.

Юноша корпел над ней несколько недель, и мнение его мастера было очень важным для него. С технической точки зрения модель хороша, но немного сложна. Анри об этом знал. Ему так хотелось показать свое мастерство, что он использовал как можно больше ткацких техник. Но с эстетической точки зрения все было не так гладко. Анри казалось, хотя он и не понимал почему, что его работа не оправдывала ожиданий.

На столе у окна он разложил эскизы цветов, листьев, гирлянд и лент, собрав из нескольких клочков графленой бумаги модель, которую аккуратно раскрасил тонкой кисточкой, чтобы показать, как этот эскиз будет вплетен в материю. Потом юноша протянул мастеру пару страниц, на которых описал, как основы, утки́ и прочие элементы следует установить на челноке.

Анри пытался сохранять спокойствие, пока месье Лаваль читал инструкцию. Закончив, старик выпрямил спину, снял с головы бархатную шапочку и провел ладонью по редеющим волосам.

– Ну, мальчик, – сказал он, – я впечатлен. С технической точки зрения, это будет чудесный экземпляр. Такого не ожидаешь от человека с твоим опытом. Я знаю, ты очень способный, но, возможно, стоит разработать что-то попроще, что можно будет легче настроить, быстрее соткать? В этом случае сложнее будет ошибиться.

Анри пожал плечами и опустил голову.

– Я хотел создать что-то необычное, такое, что действительно привлечет внимание.

– Несколько лет назад торговцы бы глотки друг другу перегрызли за это.

– Несколько лет назад?

– Когда в моде был стиль рококо; чем смелее и сложнее узор, тем лучше. Но сегодня леди охотятся за менее изысканными моделями. Сейчас в моде простота, реализм, деликатная элегантность.

У Анри земля ушла из-под ног. С самого начала своей учебы он всегда восхищался сложными цветистыми моделями известных мастеров прошлого, таких как Джеймс Леман и его отец Питер. Теперь юноша понял, каким дураком был. Мода успела измениться, а он этого даже не заметил.

– Как ты считаешь, почему я предпочитаю ткать дамаст, обычный шелк и атлас? За них, возможно, так хорошо не платят, однако с ними меньше проблем, потому что мода на них не меняется каждый сезон, – продолжал месье Лаваль. – Посмотри, что сейчас носят светские дамы, и ты поймешь, о чем я говорю.

Анри снова пожал плечами. Все это казалось таким непостижимым.

– В общем, – промолвил месье Лаваль, складывая эскизы на столе в аккуратную стопку. – Делай то, что считаешь правильным. Ты очень талантлив, и я с радостью буду рекомендовать тебя гильдии. Практически все твои работы за последний год показывают, что ты готов. Но если действительно хочешь, чтобы это творение создало тебе репутацию и открыло дорогу к богатству, тогда, возможно, тебе нужно хорошенько все обдумать.

* * *

Мариетта отложила в сторону шитье и посмотрела на мужчин, когда они вошли в комнату.

– Ну, что скажешь, папа? Работа Анри станет сенсацией?

– Пускай он сам тебе ответит, – отозвался месье Лаваль, нахлобучив на голову шляпу и направившись к входной двери с трубкой и кисетом. – Я пойду подышу воздухом на сон грядущий.

Анри посмотрел на Мариетту, которая ждала ответа. Он знал, она восхищается им как старшим братом, но недавно у него появилась догадка, что ее восхищение превратилось в другое чувство. Об этом свидетельствовало то, как она реагировала на его слова, как улыбалась и смотрела на него.

Эти едва уловимые изменения беспокоили его. Мариетта все еще была ребенком. С каждым днем она действительно хорошела, однако в его глазах всегда была подчас надоедливой, но любимой младшей сестрой. Анри был уверен, что со временем месье Лаваль начнет искать для дочери подходящую партию, сына какого-нибудь состоятельного ткача или торговца, который впоследствии унаследует его дело.

– Ну? – спросила она.

Он вздохнул, пытаясь придумать, как рассказать ей о разговоре с ее отцом, и в то же время так, чтобы она не заметила его настроения.

– Не может же быть все так плохо?

– Нет, отнюдь, – быстро ответил он. – Твой отец говорит… – Юноша заколебался, но продолжил: – Он говорит: технически все хорошо, однако узор старомоден.

– Да, это точно проблема.

– Мне нужен человек, который сможет предсказать, что будет модно в следующем сезоне.

Она рассмеялась.

– Значит, тебе нужен предсказатель. Никто не в состоянии предугадать причуды моды.

– Тогда кто же решает, что будут носить светские дамы? – спросил он, покачав головой. – Все так неясно. Как это можно понять? Нельзя же такое придумать.

– Мне кажется, есть влиятельные люди, которые придумывают что-то, а потом все остальные следуют за ними, – предположила она.

– И кто эти влиятельные люди?

– Торговцы, стилисты и прочие… – Она замолчала. Спустя мгновение радостно взвизгнула: – Точно. Я знаю такого человека!

– Кто это?

– Мисс Шарлотта. Она была подругой маман, мисс Шарлотта пошила мне платье для конфирмации[31], но с тех пор я ее почти не видела, – выпалила Мариетта. – Она живет на Дрейперс-Лейн.

– Однако я не могу позволить себе заплатить ей за совет.

– Я попрошу ее, – решила Мариетта, положив ладонь на его руку и заговорщически улыбнувшись. – В качестве одолжения близкому другу.

* * *

На следующий день после ужина Анри отправился на Дрейперс-Лейн и остановился возле магазина. Вывеска гласила: Мисс Шарлотта Эмсбери, костюмер. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, он заглянул в окошко, где стояли манекены.

Рассматривая блестящую ткань, изящные украшения платьев, аккуратные узоры с красивыми цветами и листьями, тонкие ленты на фоне кремовых или пастельных оттенков дамаста, Анри в отчаянии подумал, что он, наверное, прожил последние десять лет в каком-то сне. Почему он до сих пор не обращал внимания на то, что носит знать? Он очень старался освоить все нюансы своего ремесла, поэтому совершенно забыл настоящую причину сильной любви к шелку – в нем люди выглядят и чувствуют себя красивыми.

Анри заметил, что из глубины магазина на него кто-то смотрит. Стройная темноволосая женщина сделала ему знак войти в магазин. Он покачал головой, однако было уже поздно. Она распахнула дверь.

– Я могу вам чем-то помочь, сэр?

– Я просто смотрел, – пробормотал он.

– На что-то конкретное? Возможно, хотите присмотреть кое-что для себя? Для какого-то праздника? У меня есть красивые парчовые жилеты, которые будут отлично смотреться на таком милом молодом джентльмене, как вы.

Он понимал, что она просто пытается убедить его купить что-то, но все равно заколебался, заинтригованный ее прямолинейным, смелым подходом. Ему было приятно, что мисс Шарлотта подумала, будто он может позволить себе купить шелковую жилетку. Швея воспользовалась его нерешительностью.

– Почему бы вам не зайти? Я могу показать вам некоторые вещи, которые, быть может, придутся вам по вкусу. Это вас ни к чему не обязывает. Вы обязательно должны посмотреть на них.

Когда они вошли в магазин, она сняла с полок несколько жилетов самых ярких расцветок и неожиданного покроя. Разложила их на стойке и нежно разгладила ладонью, словно это были ее дети. Потом подвела его к большому зеркалу в углу и приложила один из жилетов к его груди.