Больше всего она скучала по свободе. Ей очень хотелось как можно подробнее узнать о том месте, где она теперь жила, изучить улицы города и, конечно же, найти себе темы для натюрмортов и пейзажей. С помощью повара она собрала на обеденном столе композицию для натюрморта из тарелок, чашек, буханки хлеба и персиков, но ей приходилось убирать ее каждый раз, когда семья садилась есть. К сожалению, ей так и не удалось восстановить композицию в первоначальной форме.

Она набросала на бумаге вид из окна своей спальни, пытаясь передать перспективу; написала портрет Лиззи в ее любимом желтом дамастовом платье на фоне гобелена. Фигуры людей ей всегда давались с трудом, а в доме с массивной мебелью и небольшими окнами девушке постоянно не хватало света. Из-за этого Анна начала высоко ценить работы таких мастеров, как Рембрандт и Вермеер, репродукции полотен которых видела в журналах мисс Дэниелс.

Но сильнее всего ее творческое воображение поражали растения – деревья и цветы. Ее завораживало то, как свет и тень играют на их стеблях и листьях, обладающих невероятным многообразием размеров и оттенков зеленого и других цветов.

На последней акварели, нарисованной девушкой перед отъездом из Суффолка, она изобразила зеленые побеги колумбины, свободно вившейся вдоль забора их дома. Анна была рада, ведь ей удалось передать ощущение движения растения, яркую белизну цветов с розовым оттенком. Отцу очень понравилась акварель, и он попросил разрешения повесить ее в кабинете, «чтобы она напоминала о тебе, когда мне будет одиноко». Анна уже решила, что, закончив свою новую картину, пошлет ее отцу на день рождения или на Рождество.

Здесь, в Лондоне, у нее было немного возможностей наблюдать за растениями. Она жила в царстве камня и металла. Указания тети не оставляли места для сомнений – Анне запрещалось покидать дом без сопровождения Лиззи или Бетти, она должна была выходить только по делу, заранее сообщая, когда вернется. Но Лиззи каждое утро углублялась в учебу, а Бетти занималась выполнением своих обязанностей, поэтому девушка очень часто была предоставлена самой себе.

Жара не ослабевала, и Анна заметила, что начинает дремать даже днем. Ей казалось, она теряет контроль над своей жизнью.

Тетя Сара обещала: как только все ее платья пошьют, они поедут в гости. Анна с ужасом ждала этого момента, ведь тогда ей придется делать вид, будто она другой человек, вести вежливые разговоры с незнакомцами, но даже это было лучше изоляции. Вот почему, стоило тете получить записку от мисс Шарлотты о том, что платья готовы, Анна с удивлением поняла: она, оказывается, нетерпеливо ждет этого.

Им предстояла короткая прогулка, поэтому карету не вызывали. Стоял теплый день, и к тому моменту, когда они добрались до Дрейперс-Лейн, Анна вся покрылась потом.

На вывеске над дверью было написано: Мисс Шарлотта Эмсбери, костюмер. В единственное окно Анна увидела внутри группу красиво одетых леди и джентльменов, но, когда вошла с тетей внутрь, поняла, что это были не люди, а манекены. Платья выглядели очень красиво, но на них было столько подвязок, кружев и оборок, что Анна удивилась, как можно в подобных нарядах вести нормальный образ жизни. Она надеялась, что платья, пошитые для нее, окажутся намного проще.

Услышав звон колокольчиков над входной дверью, мисс Шарлотта почти мгновенно вышла из задней комнаты, приветствуя Анну и ее тетю широкой улыбкой.

– Добрый день, миссис Сэдлер, мисс Баттерфилд. Для вас все готово. Пойдемте за мной.

Она казалась весьма уверенной и энергичной. Анне было сложно определить ее возраст. Женщине явно было за тридцать пять. Однако ее палец не украшало обручальное кольцо. Как эта дама смогла самостоятельно основать столь успешное предприятие и остаться независимой? В их прошлую встречу Анне понравился ее спокойный характер. Теперь она гадала, сможет ли Шарлотта стать ее союзницей или даже другом в этом странном мире.

Их провели в просторную комнату в задней части магазина, где пол застилал потертый ковер. Одна часть комнаты была обставлена как гостиная с четырьмя стульями, обтянутыми потемневшим голубым бархатом и стоявшими рядом с незажженным камином. Другая часть была завешена длинными ситцевыми драпировками.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала мисс Шарлотта. – Могу я вам предложить что-нибудь прохладительное?

Пока они ждали, Анна заметила небольшой манекен, одетый в темно-синее шелковое пальто с бархатным воротником, манжетами и жемчужными пуговицами.

– Какое прекрасное пальто! – воскликнула она. – Ему наверняка оно понравится.

Портниха, наливавшая в этот момент сок бузины в три чашки, замерла и посмотрела на Анну.

– Да. Конечно, – тихо согласилась она, покраснев. – Это подарок на его седьмой день рождения. Надеюсь, он будет доволен.

После короткого обмена любезностями, тетя Сара сказала:

– Нам стоит продолжить, мисс Шарлотта. Покажите нам, как вы собираетесь превратить мою племянницу-деревенщину в модную городскую леди. – Улыбнувшись, она добавила: – Это непросто, как я понимаю.

Анна почувствовала, что краснеет.

«И почему тетя так хочет подорвать мою уверенность в себе?»

Мисс Шарлотта, заметив замешательство Анны, взяла ее за руку и осторожно провела к драпировкам.

– Я с радостью одену такую милую молодую леди, – сказала она с улыбкой. – Вы готовы, мисс Баттерфилд?

За драпировками девушка увидела десятки платьев и юбок различных расцветок, висевших на деревянных крючьях и покрывавших всю поверхность стены.

«Как палитра художника», – подумала Анна.

На длинном столике лежало разнообразное белье: белые батистовые шемизетки[27], корсеты, фижмы[28], кружевные манжеты и чепчики, а также два вышитых корсажа.

– Наденьте эту новую шемизетку, а я помогу с корсажем и фижмами, – шепнула мисс Шарлотта. – Не волнуйтесь. Это несложно.

Она тактично отвернулась, пока Анна раздевалась. Обнажившись, девушка почувствовала себя уязвимой, словно с одеждой сбросила свое старое «я», став белым листом. Анна взяла одну из шемизеток со стола и с радостью надела ее. Прикосновение мягкого белого батиста, такого тонкого и нежного, словно птичий пух, успокаивало девушку. Тихо прочистив горло, она дала понять, что готова.

По привычке Анна надела новый корсаж так, что застежки оказались спереди, но мисс Шарлотта, покачав головой, развернула его застежками назад.

– Вы можете завязать их спереди, когда одеваетесь сами, – шепнула она, – но сейчас мы должны показать вас в лучшей форме.

Мисс Шарлотта затянула тесемки так тесно, что края корсажа больно впились в бока Анны и ей показалось, будто она никогда больше не сможет дышать нормально. В то же время девушка с тревогой заметила: благодаря этому ее небольшие груди соблазнительно округлились. За корсажем настал черед фижм, которые крепились на уровне талии, создавая законченную конструкцию.

– Мне кажется, фижмы скоро уменьшатся в размерах, – сказала мисс Шарлотта, завязывая шнурок у нее на боку. – Возможно, через некоторое время они совершенно выйдут из моды, но пока что мы сделали для вас два набора фижм. В них очень удобно хранить всякие вещи, как в карманах.

Она протянула Анне два простых батистовых мешочка с завязками, которые крепились к талии, а сами мешочки прятались под фижмами.

Потом настал черед юбки из обычного кремового шелка с кромкой, отделанной рюшем. Лишь тогда мисс Шарлотта объявила, что они готовы надеть платье. Оно было из светло-желтого батиста, и она сняла его с двух деревянных крюков.

– Думаю, вам понравится, – сказала портниха. – Это платье пошито на французский манер, как было условлено. Оно очень элегантное и выполнено согласно канонам последней моды.

Анна никогда прежде не носила желтого платья. Она считала, что на фоне желтого цвета ее кожа выглядит нездоровой, но мисс Шарлотта уверила девушку: это очень модное решение и такой туалет добавляет ей бледности, которая нынче тоже в моде.

Анна вынуждена была согласиться, что платье прекрасно на ней сидит, ниспадая с плеч каскадами. Рукава были аккуратно подшиты и не обвисали, а лиф широко охватывал грудь, не сковывая движений. Мисс Шарлотта использовала миниатюрные крючки и петельки, соединив переднюю часть платья с задней, после чего пришила манжеты с тесьмами и кружевами к каждому локтю. Юбка закрывала нижнюю часть тела как раз настолько, чтобы немного была видна стопа.

– Сейчас принято показывать пальцы ног, – пояснила портниха. – У вас будет пара вышитых туфелек под цвет платья, но каблуки не должны быть слишком высокими, поскольку вы и так рослая.

Наконец, еще несколько раз поправив материю на плечах, талии и рукавах, она объявила, что платье сидит правильно.

– А верх груди у меня так и останется открытым? Неужели я не смогу даже прикрыться шалью или платком? – прошептала Анна, закрывая голое тело ладонью.

Между ее грудями появилась глубокая ложбинка, которая нескромно выделялась на фоне красивого платья.

– Обычно эту часть прикрывают леди в более зрелом возрасте. В вашем случае это может показаться ребячеством. – Мисс Шарлотта улыбнулась. – Пожалуйста, не волнуйтесь, мисс Анна. Давайте посмотрим, что скажет миссис Сэдлер.

Когда мисс Шарлотта вывела Анну из-за драпировок, недовольное лицо тети озарила широкая улыбка.

– О, дорогая племянница, – выдохнула она, быстро обмахивая себя веером. – Какое чудное преобразование. Все молодые люди города будут выстраиваться в очередь, чтобы познакомиться с вами. Мы их будем отгонять, верно, мисс Шарлотта?

«Как же мы будем их отгонять? – гадала Анна. – Кем бы они ни были. Вероятно, топором, которым отец дома колет дрова. Или ножницами, которыми он обрезает кусты ежевики».

Воспоминание об отце заставило ее улыбнуться.

– Какую шляпу мы предпочтем? – Мисс Шарлотта исчезла за драпировками и вернулась с круглой коробкой. – Моя шляпница принесла несколько на выбор. Она говорит, и я с ней согласна, что для такого милого юного создания, как мисс Анна, не надо выдумывать ничего вычурного. – Мисс Шарлотта достала из коробки соломенную шляпку с узкими полями. – Стиль доярки сейчас в моде. Возможно, вы это заметили.