Он часто дотрагивался до нее, будто невзначай. Приносил, подавал, предвосхищал любое ее желание, пока она наконец не почувствовала, что ее терпение неумолимо подходит к концу и она готова взорваться. Лишь присутствие других учителей, которые зачарованно взирали на них, словно размечтавшиеся школьницы, удерживало Лейни от решительных действий, а то бы она с удовольствием опрокинула ему на колени поднос с едой и поглядела бы, как он тогда бы улыбался.

— Боже правый, — прошипел кто-то ей на ухо, — ты что, рехнулась?

— Что? — Лейни обернулась и увидела, что к ней подошли две самые одержимые охотницы за мужчинами: те пожирали Дика глазами, в то время как он раздавал ребятишкам мороженое.

— И ты его отпустила? Пусть даже на время?

— Детка, да я бы простила такому даже побои, лишь бы он оставался в моей постели.

— Классный мужик. Прямо то, что надо.

— Какого дьявола ты от него ушла? Да я бы на коленях к такому приползла.

Терпение Лейни лопнуло. Поверят ли они, если сказать им правду?

— Вообще-то я познакомилась с ним в застрявшем лифте, пребывая в истерике. Он отнес меня в свою квартиру, напоил бренди и сполна воспользовался ситуацией: раздел меня, уложил в постель и всю ночь занимался со мной любовью.

Коллеги посмотрели на нее как на помешанную.

— И что в этом плохого? — почти одновременно воскликнули они.


Ученики Лейни весь этот день были совершенно неуправляемые, взбудораженные предстоящими каникулами, а также появлением мужчины, который, по их оценке, мог соперничать с самыми крутыми героями их любимых телесериалов. К тому времени, когда прозвенел последний звонок, Лейни была совершенно истощена морально и физически.

Почему он здесь? Зачем ее искал?

— Готова, дорогая?

Она без нужды перекладывала бумаги на своем столе, пока последний ребенок не покинул класс. Теперь же порывисто обернулась к нему и выплеснула весь гнев, накопившийся за день.

— Я вам не «дорогая»! Прекратите меня так называть! Вообще прекратите со мной в таком тоне разговаривать! Зачем вы сюда явились? Как меня нашли и что вам надо? Я требую объяснений, черт побери!

— Я тоже! — парировал он. Собственная вспышка гнева поразила Лейни, и, вновь вернувшись к тактике враждебного молчания, она принялась судорожно запихивать вещи в сумку. Дик уже стоял рядом и предупредительно держал ее пальто. Ничего не оставалось, как принять его помощь. Он застегнул ей пальто до самой верхней пуговицы, пристально глядя в глаза и словно подстрекая к бунту. После чего она взяла сумку и они вместе вышли из класса и пошли по опустевшему коридору, пропахшему мелом, мастикой и рождественскими леденцами.

Выйдя на улицу, она направилась к автостоянке. Рядом с ее потрепанной малолитражкой соседствовал блестящий коричневый «Кадиллак». Нетрудно было догадаться, кому он принадлежит.

— Мистер Сарджент, я вам ничего не должна. Никаких объяснений. Ровным счетом ничего. Вы зря потратили время, приехав сюда, и я буду вам очень признательна, если вы оставите меня в покое. — Произнося эту блестящую финальную тираду, она отпирала дверцу машины. Теперь же с ледяным снисхождением взглянула на него в упор.

Он улыбался.

— До встречи у тебя дома. — И, легонько чмокнув Лейни в холодную щеку, обогнул ее машину и подошел к собственной. Распахнул дверцу, но, прежде чем забраться внутрь, обронил:

— Кстати, Лейни, не трудись от меня отрываться.

Я знаю, где ты живешь.

Чертыхнувшись, она с силой захлопнула дверцу, прокляла замерзший двигатель — чтобы завести его, потребовалась уйма времени, а по соседству между тем жизнерадостно урчал мотор «Кадиллака», — обругала школьный автобус, позади которого застряла на светофоре, и все это время кляла на чем свет стоит этого внезапно появившегося мужчину, который вознамерился разрушить всю ее жизнь.

Следом за ней он свернул на подъездную аллею, но каким-то образом умудрился первым очутиться на крыльце. Лейни с ужасом наблюдала, как он достал из кармана ключ и отпер дверь.

— Где вы взяли ключ?

— Заходи же, Лейни. Ведь холодно.

— Отвечайте! Откуда у вас ключ от моего дома? И будь я проклята, если войду в этот дом вместе с вами!

Устало вздохнув, он спустился по ступенькам обратно к ней.

— Чувствую, назревает спектакль. Тебе обязательно устраивать его прямо здесь? «Школьная учительница на лужайке перед собственным домом подверглась нападению со стороны душевнобольного жителя Нью-Йорка». Такие заголовки ты хочешь прочесть в завтрашних газетах? Или же все-таки будешь вести себя разумно и вместе со своим благородным гневом зайдешь в эту чертову дверь, пока я не внес тебя туда на руках?

Он своего добился. Она покорно побрела следом за ним, но, едва переступив порог, замерла как вкопанная. Посреди гостиной стояли два чемодана. На медной вешалке для одежды висел непромокаемый плащ. У торца кушетки стояла прислоненная теннисная ракетка. На журнальном столике лежал кейс.

Дрожа от ярости, она медленно повернулась к нему:

— Соберите свои вещи и немедленно покиньте мой дом.

— Мой дом. — Порывшись в кармане, он извлек оттуда какую-то квитанцию, которой помахал перед глазами Лейни. — Твой договор об аренде был заключен лишь на шесть месяцев. Обязательно напомни, чтобы я проконсультировал тебя по этим вопросам, Лейни. В любом случае он истекает в следующем месяце. Я внес плату за этот месяц, подписал новый договор — на шесть месяцев — и внес вперед всю арендную плату. Таким образом, по закону ты можешь вышвырнуть меня лишь до начала следующего месяца, когда истечет срок твоего контракта, однако я справился в коммунальных службах и выяснил, что ты уже два месяца не оплачивала счета — я их оплатил. Кроме того, внес плату за воду, телефон и вывоз мусора. По-моему, это дает мне право на месячное поселение.

Лейни как завороженная смотрела на его губы, ошеломленная слетавшими с них словами.

— Вы ненормальный, я вызову полицию! — Отскочив от него, она метнулась к телефону, тем временем Дик невозмутимо снял пальто и повесил его на вешалку.

— И что ты им скажешь? Что твой муж поселился в твоем доме вместе с тобой?

— Вы мне не муж!

Он поднял вверх указательный палец:

— Однако все считают, что муж. Ты сама придумала байку о ссоре с мужем и временном раздельном проживании с ним. Разве не так, Лейни? Я всего лишь подыграл тебе.

— Откуда вы об этом узнали? — Она ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

Его широкая улыбка растопила бы и айсберг.

— Я целых полгода тебя разыскивал.

Так что, думаю, знаю о тебе почти все.

— Ну а я ничего о вас не знаю, за исключением того, что вы неслыханный наглец и не в своем уме, если уверены, что можете так со мной обращаться и вам это сойдет с рук. — Набрав в легкие побольше воздуха, она заявила — как ей казалось, твердо и решительно:

— Я хочу, чтобы вы покинули мой дом. Немедленно.

В его зеленых глазах вновь полыхнула искорка гнева.

— У тебя есть кое-что, принадлежащее мне. Кое-что, что мне очень дорого. — Он многозначительно глянул на ее живот.

Лейни инстинктивно прикрыла его руками.

— Нет, — прошептала она. И исступленно повторила:

— Нет!

Дик сделал шаг по направлению к ней — Лейни съежилась. Тут он не выдержал:

— Да выйди ты из-за этого проклятого стула, Лейни. И не вздумай больше так шарахаться от меня. Господи, да я и в мыслях никогда тебя ничем не обижу!

Она не двинулась с места, так что он сам подошел к ней и мягко, но решительно взял за руку.

— Пойдем, посидишь на кухне, пока я приготовлю тебе выпить что-нибудь горяченького. Вид у тебя совершенно измотанный. — Дик помог ей снять пальто и небрежно бросил его на софу. — Ребятишки твои — прелесть, но как ты выдерживаешь такое столпотворение изо дня в день — честно говоря, не представляю.

Лейни послушно и безучастно позволила отвести себя на кухню. Она не возражала, потому что была слишком измучена, чтобы жаловаться, и слишком сбита с толку, чтобы думать, а еще потому что рука Дика, покоящаяся на ее худеньком плече, была такой сильной, теплой и надежной.

— Итак, что мы имеем? — приговаривал он, изучая содержимое буфета. — Пожалуй, мне стоит сбегать за продуктами. Что скажешь о горячем шоколаде? — Обнаружив два пакетика с быстрорастворимым порошком шоколада, он деловито налил воды в чайник и включил плиту — будто занимался этим ежедневно в половине четвертого, когда Лейни возвращалась из школы.

— Зачем вы все это делаете? — устало спросила она.

Поставив на стол две чашки, Дик обернулся и несколько секунд молча смотрел на нее.

— Но это же очевидно, Лейни. Мне нужна ты и нужен мой ребенок.

Она побледнела и покачнулась. Дик бросился к ней и взял за плечи.

— Прошу тебя, присядь, пока не упала. — Бережно усадил ее в кресло, а когда она обессиленно уронила голову на руки, погладил по затылку. — А волосы у тебя стали длиннее.

— Не нашла подходящего парикмахера, чтобы их подстричь. — Лейни не верилось, что она поддерживает этот будничный разговор, между тем как жаждет столь многое прояснить.

— Очень даже здорово. Мне нравится. Больше раздолья для моих пальцев. — Он нежно провел рукой по ее волосам. — Значит, не сумела переманить сюда своего парикмахера, когда переезжала из Талсы.

Резко вскинув голову, она уставилась на него. Он же невозмутимо ответил на незаданный вопрос:

— Ну да, мне известно, что ты переехала сюда вскоре после того отпуска, проведенного в Нью-Йорке. — Как вы меня нашли? Дик подошел к плите, налил в чашки кипятку и принялся помешивать шоколадный порошок, пока он не вспенился. После чего поставил одну из чашек перед Лейни, другую взял в руки и небрежно прислонился к буфету. Она посмотрела на его длинные стройные ноги в итальянских мокасинах ручной работы и в брюках песочного цвета, явно от хорошего модельера. Взгляд Лейни скользнул выше — темно-синий кашемировый свитер с треугольным вырезом, а под ним — хлопковая рубашка в неяркую клетку. Взъерошенные ветром волосы выглядели на удивление привлекательно. Весь он был такой стройный, подтянутый и пугающе мужественный, однако глаза его лучились непередаваемой нежностью. — Я адвокат. Веду в суде уголовные дела. Как только я вычислил Салли и Джеффа Джеймс после их возвращения из Англии…