— Не надо винить меня в том, что я разбиваю твое сердце, — резко оборвал жену Перегрин. — Я старался быть тебе хорошим мужем, и до сегодняшнего вечера у тебя не было ко мне никаких претензий.

Сара посмотрела на мужа.

— Я не жалуюсь, — сказала она, — ты не мог бы относиться ко мне лучше, даже если бы любил меня. Но что меня тревожит, так это твое отношение к другим людям. Из-за твоей вендетты чуть не погиб Росс.

— Ты думаешь, я не сожалею об этом? — спросил он, взбешенный.

— Думаю, что да, но все равно на тебе лежит вся ответственность. Неужели ты не понимаешь, что эта жажда мести разъела твой мозг и сердце? Да, Велдон поступил с тобой жестоко, но так поступили не с одним тобой. Вспомни Дженни Миллер, которую девочкой продали в публичный дом. Ты платишь слишком большую цену за свою месть, и цена эта — твоя душа.

Перед мысленным взором Перегрина всплыло лицо Дженни Миллер, каким он увидел его в первый раз, в день их знакомства. В нем, как в зеркале, он увидел себя — маленькую жертву Велдона.

— Это не аргумент в защиту Велдона, — сказал он охрипшим голосом. — Именно наш дорогой Чарлз впервые обесчестил девочку. Она была такой хорошенькой, что он припас этот лакомый кусочек для себя. Использовав Дженни, он заставлял ее играть роль девственницы снова и снова, подкладывая под разных мужчин, лишь бы платили хорошую цену. Но и сам регулярно продолжал навещать ее. Если я дам Дженни нож и скажу, где найти Велдона, она без тени сомнения перережет ему горло.

— А сколько еще таких Дженни постигла ее участь, пока ты вынашивал свой план мести? — с горечью спросила Сара. — Неужели тебе их не жалко?

Что мог ответить Перегрин? Ничего. Но он вдруг понял, что так расстраивает Сару. В силу своей наивности она хотела изменить мир, искоренить в нем зло, но не знала, как это сделать. Он не будет менять мир, но сделает все возможное, чтобы Велдон ответил за свои преступления.

— Сегодня был трудный день, — сказал Перегрин, — мы оба устали, волнуясь за Росса. Пошли спать, а завтра утром продолжим наш разговор. Сейчас мы только больно раним друг друга.

— К утру ничего не изменится, — ответила Сара, вставая. — Но ты прав, уже поздно. Я упакую вещи завтра утром. Сегодня я буду спать в гостевой комнате.

Перегрин, который до сих пор не верил в серьезность ее намерений оставить его, был потрясен. И это сейчас, когда он открыл ей свое сердце?!

Прежде чем Сара успела дойти до двери, Микель схватил ее за плечи и резко повернул к себе.

— О нет, милая Сара, — сказал он как можно мягче. — Ты выходила за меня замуж, чтобы жить со мной в радости и горе. В нашем брачном договоре нет пункта, что мы можем разойтись из-за несовпадения наших философских воззрений. Ты обещала быть мне женой, и я не освобождаю тебя от твоей клятвы. Ты вбила себе в голову, что я брошу тебя, но это отнюдь не основание для того, чтобы ты бросала меня.

Сара с грустью посмотрела на мужа.

— Здесь не азиатский гарем, Микель. Если я хочу уйти, то ты не сможешь остановить меня. Я все равно уйду, хотя бы ненадолго.

Перегрин открыл рот, но слова застряли у него в горле. Словами делу не поможешь, их и так уже сказано предостаточно. Он привлек к себе Сару и поцеловал, вложив в этот поцелуй всю свою страсть, всю свою гипнотическую способность растоплять женские сердца.

Какое-то время Сара оставалась напряженной в его объятиях, но вскоре ее тело обмякло, а губы раскрылись для поцелуя.

— Я люблю тебя, — прошептала она, и ее голос дрожал от страсти. — Господи, прости меня, но, несмотря на все его грехи, я продолжаю любить его.

Когда руки Сары в страстном порыве обвили его шею, Перегрин с торжеством почувствовал, что победил. Зачем он только тратил слова? Все, что связывало их, лежало за рамками слов и дурацкой философии. Его нетерпеливые руки начали ласкать ее тело, рот жадно льнул к ее рту.

Сара застонала и еще теснее прижалась к мужу. Он развязал ей пеньюар, и тот голубым облаком упал к ее ногам. За пеньюаром последовала ночная рубашка. Он взял ее на руки и понес к кровати. Ее изящное хрупкое тело возбуждало его. Нетерпеливыми движениями он стал срывать с себя одежду. Он никогда не желал ни одну женщину так, как желал сейчас Сару.

Перегрин лег рядом с женой и склонился над ней, чтобы поцеловать. Каково же было его удивление, когда он увидел, что Сара плачет. Полными слез глазами она смотрела на него, и сердце Перегрина упало. Он никогда не видел Сару плачущей: ни тогда, когда впервые овладел ею, ни в их первую брачную ночь, ни даже сегодня, когда она боялась, что Росс умрет. Он чувствовал, что она плачет не оттого, что не желает его — ее желание было таким же сильным, как и его, — она плакала от чего-то другого. Сара ногтями впилась в плечи мужа и притянула его к себе. Ее рот жадно тянулся к его рту. Все ее тело жаждало его любви, и он дал ее ей.

Никогда раньше Перегрину не приходилось заниматься любовью с плачущей женщиной, и он нежной силой своей страсти пытался осушить ее слезы. Она без смущения отвечала на его смелые ласки и была так возбуждена, что скоро достигла оргазма. Со стоном она откинулась на подушки, прикрыв рукой глаза.

Переведя дыхание, Сара впервые за время их брака стала сама ласкать мужа. Откинув его на спину, она губами и языком ласкала то, чего он мог лишиться, будучи ребенком.

Затем они снова занимались любовью, и Сара, как молитву, шептала его имя. Однако слезы все еще текли по ее лицу, и эти слезы наполняли его сладострастием, доводили до сумасшествия. Ему хотелось своей любовью осушить эти слезы, изгнать печаль из ее души.

Утомленные страстью, они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и их сердца стучали в унисон. Пальцы Перегрина перебирали шелковистые волосы жены, нежное дыхание которой охлаждало его разгоряченную кожу.

Перегрин держал Сару в объятиях, ожидая, когда она окончательно успокоится и уснет, но вскоре уснул сам, успокоенный мыслью, что его жена выбросила из головы мысль расстаться с ним.

Сара спала от силы часа три. Когда она открыла глаза, за окном брезжил рассвет. Муж слал на животе, положив ей руку на талию, как бы пытаясь защитить и удержать ее. Его лицо, расслабленное во сне, было прекрасным и молодым. Длинные ресницы отбрасывали тени на щеки, и от этого сердце Сары наполнилось нежностью. Она чувствовала себя разбитой, но голова работала ясно. Возможно, будет лучше, если она уйдет днем, когда Микеля не будет дома, но стоит ли откладывать исполнение своего решения — от этого ей не станет легче.


Сара осторожно выбралась из постели. Муж зашевелился во сне, и она подложила под его руку подушку, которую он сразу же прижал к груди.

На прощание Саре захотелось поцеловать мужа, но она побоялась, что разбудит его. Все уже сказано, и новые ссоры бесполезны. Никакие аргументы не изменят ее решения.

Хотя Сара сейчас любила мужа даже больше, чем прежде, она знала, что не сможет жить с человеком, который способен причинить горе другим. Она твердо знала, что ничто не свернет его с намеченного пути, что он будет продолжать свою месть, а это значит, что она уже не будет с ним счастлива, иначе ей придется поступиться своими принципами и стать той, которой ей быть не хотелось.

Сара направилась в гардеробную, но на пороге остановилась, чтобы бросить последний взгляд на человека, которого любила, за которого вышла замуж и которого сейчас покидала. Увидит ли она его снова?..

Сара вошла в гардеробную, оделась и начала упаковывать вещи. К счастью, их было мало, так как она не все еще перевезла из Лондона.

Все было почти уложено, когда в комнату вошла Дженни. Она остановилась на пороге и с удивлением посмотрела на хозяйку.

Сара приложила палец к губам, призывая девушку не шуметь.

— Я уезжаю, Дженни, — тихо сказала она. — Если хочешь, поедем со мной. Решай сама.

— Вы хотите сказать, что уходите от принца? Или просто уезжаете на несколько дней в Лондон за покупками? — спросила Дженни.

— Нет, я ухожу от принца, — ответила Сара.

— Тогда мне лучше поехать с вами, должен же кто-то о вас заботиться.

— Очень хорошо. Я распоряжусь, чтобы готовили карету, а ты уложи свои вещи и попрощайся, с кем сочтешь нужным.

Дженни бросила на хозяйку быстрый взгляд, но промолчала. Она вышла из комнаты, захватив с собой вещи Сары.

Сара не сомневалась, что ее горничная провела ночь с Бенджамином Слейдом, но ей не было до этого никакого дела. Навряд ли этот случай можно было расценивать как соблазнение молодой неопытной девушки старым сластолюбцем, Дженни была отнюдь не невинной девушкой, а Слейда никак нельзя было назвать опытным соблазнителем. Наверняка здесь что-то большее. Сара часто видела, как они мирно беседуют и, несмотря на разницу в возрасте и социальном положении, чувствуют себя вместе очень комфортно. Возможно, им больше повезет, чем ей с Ми-келем, и они будут счастливы.

Сара взяла сумку и вышла в коридор. Приоткрыв дверь, она заглянула в комнату Росса. Он и миссис Адаме мирно спали. Лицо Росса порозовело, и сейчас он выглядел вполне здоровым. Сара тихо подошла к кровати и поцеловала его. Он даже не проснулся. Плохо, конечно, что она покидает его в такое время, но Микель сумеет позаботиться о нем. Он не оставляет в беде людей, которых любит.

Сара положила руку на плечо домоправительницы, и та проснулась. Пригласив ее в коридор, Сара объяснила, что уезжает в Лондон и надеется, что миссис Адамс присмотрит за хозяйством, пока она будет отсутствовать. Она приказала ей распорядиться насчет кареты, а затем отправляться спать в ее собственную постель, так как Росс крепко спит и пока не нуждается в уходе.

Отпустив миссис Адамс, Сара прошла в кабинет мужа и написала ему записку. Она положила ее в конверт и отнесла в гардеробную. Теперь она полностью готова покинуть дом, где была так счастлива…


Служанка Велдона Фанни вышла на лестницу. В ее обязанности входило мыть наружную лестницу и полировать дверной молоток, что она я делала каждое утро, когда улица еще была пуста. Позевывая, она вымыла ступени и направилась через заднюю дверь на кухню.