— За что я благословляю небо, — ответил Перегрин. Он нежно водил костяшками пальцев по шее Сары. — Западные женщины несут двойное бремя: подчиняясь закону природы, они должны защищать себя от мужчин и в то же время считаться с мнением христианской церкви, которая тысячелетиями учит: плотская любовь — это зло. Но это идет вразрез с природой.

— Спасибо матушке-природе, — сказала Сара и внезапно подумала, осознает ли ее муж, какие чувства вызывают в ней его легкие прикосновения. Сейчас он водил пальцем вокруг ее уха, и его нежное движение отдавалось сладкой болью в самых потаенных уголках ее тела.

— Когда девочка, воспитанная на страхе и ненависти к мужчине, вырастет, вряд ли из нее получится нежная и любящая жена, — продолжал Перегрин. — Некоторые женщины за всю жизнь так и не могут преодолеть страха перед мужчиной, и это делает несчастными обоих.

Расслабленность Сары моментально исчезла, когда муж потянул за ленточки пеньюара и он мягко упал к ногам. Он положил ей на плечи руки и стал большими пальцами массировать ей впадины возле ключиц.

— Я хочу научить тебя любить свое тело, Сара, — сказал он. — А затем, со временем, ты научишься любить и мое.

— Одни тела легче любить, чем другие, — заметила Сара и тотчас пожалела о своих словах, так как руки мужа замерли и он резко развернул ее к себе. По взгляду его зеленых глаз она поняла, что ее слова всколыхнули в его душе что-то такое, о чем он хотел забыть.

— Ты считаешь, что твое тело нельзя любить? Ошибаешься, милая Сара. С первого момента, когда я увидел тебя в саду, я понял, как ты прекрасна.

— Тебе незачем говорить мне неправду, я все равно никогда не поверю. — Сара отвела глаза от его проникающего в душу взгляда. — В лучшем случае меня можно назвать симпатичной.

— Глупости, Сара. — Перегрин подвел ее к простенку, где висело большое старинное зеркало, и поставил так, чтобы было видно их обоих в полный рост. Голова Сары упиралась мужу в подбородок. — Посмотри в зеркало, Сара. — Перегрин распустил ей волосы, пропустил их между пальцами, и они золотистым потоком легли ей на грудь и плечи. — Твои волосы волшебны. Они напоминают нити старинного золота, из которого соткана одежда богов. У Росса такие же волосы, но я никогда не обращал на них особого внимания, а твои — просто чудо. А теперь посмотри на свое лицо. Оно прекрасно, Такое лицо никогда не выйдет из моды. — Перегрин пальцами очертил овал ее лица. — Всякий раз, когда я смотрю на тебя, мне на ум приходит сивилла, чистая и мудрая.

Перегрин нагнулся, подхватил подол ее прозрачной ночной рубашки, и Сара не успела опомниться, как рубашка уже лежала на полу. У нее перехватило дыхание. Она быстро нагнулась и подобрала рубашку. Покраснев до корней волос, она прижала ее к себе. Ни разу в жизни она еще не стояла перед мужчиной обнаженной, но еще стыднее было разглядывать себя вместе с ним в зеркале.

— Зачем ты это сделал? — спросила она сердито.

— Я хочу, чтобы ты увидела себя моими глазами. Пройдя через это, ты полюбишь свое тело.

Перегрин положил левую руку на талию жены, прижал покрепче к себе и заставил посмотреть в зеркало.

Мягкий бархат кафтана приятно ласкал Саре кожу. На, фоне рослой фигуры мужа Сара увидела себя — жалкое, бесцветное существо, пытающееся прикрыть грудь. Правой рукой Перегрин отвел руку Сары, обнажив грудь.

— У тебя чудесное тело, нежное и женственное, а грудь просто восхитительна. — Перегрин положил ладонь на грудь Саре, и она замерла. — У тебя такая точеная талия, — продолжал Перегрин, — что я могу обхватить ее руками, но пока не буду этого делать, иначе ты убежишь от меня, спрячешься под одеялом и не вылезешь оттуда до самого завтрака.

Сара закусила губу, чтобы не рассмеяться. Она почувствовала себя свободнее и расслабила кулак, сжимавший ночную рубашку. Воспользовавшись моментом, Перегрин быстро опустил ее руку вниз, так что теперь рубашка прикрывала только ее ноги и то место, которое обычно ассоциируется с фиговым листком.

Перегрин провел ладонью по изгибу ее бедер.

— Какой чудесной создала природа женщину, — сказал он. — Попытайся понять это.

И чудо свершилось — она увидела себя его глазами: изящные изгибы тела, мягкие очертания, гладкая нежная кожа — действительно чудо по сравнению с мускулистым телом мужчины.

Микель нагнулся и поцеловал ее в плечо. Сара вздохнула и чуть не выронила рубашку, которую муж подхватил и отбросил в сторону.

Подобно китайскому фарфору, разбивающемуся на мелкие кусочки при ударе о каменный пол, разбился и мимолетный восторг Сары, когда она увидела свое правое бедро. Даже принимая ванну, она старалась не смотреть на следы увечья — постоянное напоминание о несчастном случае, который едва не лишил ее жизни. Но сейчас ее изъян сразу бросился ей в глаза. Два заметных шрама пересекали ее правое бедро от паха до самого колена: один — от падения на острый сук, который разорвал ей плоть до самой кости, второй — от неудачного хирургического вмешательства.

Хотя для постороннего глаза это было незаметно, но сама Сара знала, что с годами ее правая нога становится тоньше и слабее, чем левая. Тогда в саду она старалась прикрыть ногу, чтобы Микель не заметил ее уродства. Сара надеялась, что и в будущем ей удастся скрыть от него этот недостаток, и вот сейчас она предстала во всем своем уродстве перед его взглядом.

— Могут ли две восхитительные груди перевесить на чаше весов одну безобразную уродливую ногу? — спросила Сара с внезапной злостью, и ее вопрос рассек спокойную атмосферу комнаты, как взмах хлыста.

— Милая Сара, — спокойно сказал Перегрин, — красота — это не просто симметрия.

К великому удивлению Сары, муж встал перед ней на колени и с нежностью поцеловал самый безобразный и длинный шрам.

— Совершенство постоянно, истинная красота с годами не меняется, — прошептал он, водя языком по ее шраму. — Шрам на теле не может разрушить его красоту. Только шрамы души разрушают ее.

Язык Перегрина щекотал и возбуждал Сару. Все внутри нее горело от желания, но еще более приятно было слышать его слова — они были как бальзам на душу.

Все физические и душевные барьеры рухнули, и глубокая нежность к мужу охватила Сару.

— Микель… — прошептала она.

Сара запустила ладони в черные курчавые волосы мужа и беспрестанно повторяла его имя.

Микель с откровенным обожанием смотрел на нее, н Сара неожиданно заплакала.

При виде ее слез Перегрин поднялся, взял жену на руки и понес к постели. Он уложил ее на прохладные чистые простыни и лег с ней рядом.

Старая, давно кровоточащая рана была вскрыта, и годы страданий, неуверенности в себе, боязнь показаться смешной отошли на задний план. Даже себе Сара не признавалась, что все время думает о своем увечье, что постоянно упрекает себя за беспечность, которая убила ее лошадь и сделала ее саму калекой.

Понемногу Сара начала успокаиваться и возвращаться к реальности. Она ощутила сладкий запах сандалового мыла, исходивший от мужа, почувствовала, что золотые нити его вышивки царапают ей лоб. Сара откинула голову, зная, что с этого момента она изменилась, стала лучше и чище.

Трудно было поверить, что совсем недавно она находила объятия Росса успокаивающими, а объятия Перегрина тревожными и неуютными, и вот теперь этот заморский принц превратился в Микеля и стал ее мужем, и в его объятиях она нашла утешение.

Глава 16

— Кто научил тебя лечить душу? — спросила Сара, немного успокоившись.

— Я научился делать это на собственном опыте. Тебе стало лучше или хуже после того, как ты увидела себя моими глазами?

— Лучше. Это длилось какое-то мгновение, но я увидела себя прекрасной. Я больше никогда не буду чувствовать себя ущербной. — Она состроила гримасу. — Глупо было так расстраиваться из-за шрамов, которые никто не видит.

— За этими шрамами скрывается многое: годы боли, когда ты заставляла себя учиться ходить, хотя легче было бы остаться в инвалидной коляске. — Перегрин положил ей руку на правое бедро. — За этими шрамами скрываются потери: потеря молодого человека, за которого ты хотела выйти замуж, невозможность кататься верхом, танцевать, пользоваться той свободой движений, которая присуща всем молодым людям. — Он нежно провел ладонью по ее ноге. — И возможно, эти шрамы лишили тебя способности жить по тем высоким требованиям, которые ты сама к себе предъявляла. — Микель прикрыл ее бедро одеялом. — Ты должна научиться жить, не думая о них.

Сара посмотрела мужу в глаза.

— Ты обладаешь колдовством.

— Не думаю, просто я наблюдаю за людьми и пытаюсь понять их. Иногда это бывает очень полезно.

— Потрясающее искусство! — Сара посмотрела на мужа с любопытством и благоговением. — Ты умеешь и себя хорошо понимать?

— Скорее всего нет, — ответил Микель после некоторого раздумья. — Это не приносит никакой практической Пользы.

— Но ты сильно отличаешься от других людей, — сказала, рассмеявшись, Сара.

— Сомневаюсь, — сухо заметил он. — Таким сделало меня мое прошлое. Наверное, ни у кого нет такого. — Пальцы Микеля ползали вверх-вниз по руке жены. — Ну что, продолжим нашу Лекцию или хватит на сегодня?

— Ты рассказал мне много интересного, и ты совершенно прав, говоря, что мы, англичане, стесняемся своего тела.

Сара посмотрела на свою грудь и только сейчас осознала, что совершенно не чувствует стыда, возможно оттого, что Микель с восхищением смотрит на нее.

Микель все еще был в кафтане. По всей вероятности, ему не хотелось пугать жену видом своего голого тела. Взгляд Сары упал на завиток черных волос, торчащих из-под расстегнутого ворота мужа.

— Я никогда не видела голого мужского тела, — заметила она.

— Это легко исправить, — ответил Микель, проследив за ее взглядом.

Сара покраснела, но промолчала.

— Есть ли различия в сексуальных отношениях между людьми в других странах? — спросила она спустя минуту.