Шахид изо всех сил пытался высвободиться, но она сильно, до крови, прижала свой острый, как бритва, кинжал к его трахее.

— Если ты еще раз поднимешь возле меня свою чахлую палку, я отрежу ее и засуну тебе в глотку. — Потом, сделав шаг назад, она пнула его по почкам, чтобы он еще не сразу ринулся за ней.

Явир со стоном повалился на пол, а Джулиет повернулась и двинулась по коридору, застав себя идти медленно, словно совершенно не страшась его преследования. Тем не менее она не выпускал кинжал из рук и внимательно прислушивалась к каждому звуку: «Вдруг он придет в себя раньше, чем я ожидаю?» До тех пор пока она не свернула за угол, он своим яростным взглядом буквально испепелял ей спину.

Скрывшись из виду, Джулиет поднесла дрожащую ладонь ко лбу, а потом вытерла кинжал и сунула его в ножны. Ей повезло: будь Шахид попроницательнее, ситуация могла бы стать безвыходной. Теперь придется

быть все время начеку: этот человек так просто не сдастся.

«Жаль, что убийство начальника охраны дома не пройдет незамеченным», — Джулиет неуверенно улыбнулась и продолжила свой путь. В сущности, она была не столь хладнокровной, чтобы перерезать человеку глотку даже в угрожающей жизни ситуации, да и обстоятельства этому не способствовали. Однако ей и думать не хотелось о том, что могло бы случиться, если бы Шахид обнаружил, что она женщина. Изнасиловав, он наверняка объявил бы, что ее маскировка — это неоспоримое доказательство того, что они с Россом — шпионы, и тогда ничто уже не спасло бы их.

Добравшись до своих комнат, Джулиет обнаружила, что оттуда только что вышел слуга, поэтому она молча прошла мимо и закрыла за собой дверь. Приперев дверь доской, она стянула с себя покрывало и зарылась взмокшим от пота лицом в ткань.

Росс сидел на диване с записной книжкой в руках. Заметив Джулиет, он поднял глаза и с тревогой поглядел на нее:

— Что-то случилось?

— В общем-то нет. — Она даже сумела выдавить из себя некое подобие улыбки. — Шахид Махмуд попытался овладеть мною, однако недооценил мои способности и желание защищаться. К счастью, я предпочитаю носить башмаки, а не сандалии.

— Проклятие! — яростно выругался Росс. Вскочив на ноги, он обнял ее, словно защищая от врагов. — Как этот ублюдок обнаружил, что ты женщина?

— А он не обнаружил. — Несмотря на послеполуденную жару, Джулиет с облегчением упала в надежные объятия Росса. Перелом в их отношениях еще не наступил: просто они искали утешения и защиты друг у друга. — Он подслушивал нас прошлой ночью и догадался, что между нами иные отношения, нежели просто у хозяина и слуги. Но ему и в голову не пришло, что я могу оказаться женщиной.

Росс крепче прижал ее к себе.

— Понятно. Жаль, что нельзя убить его. По крайней мере вряд ли он станет жаловаться наибу, что мой слуга не дал ему себя изнасиловать. Полагаю, все, что от тебя требуется, — это соблюдать осторожность и не оставаться с ним один на один. Думаю, тебе не помешает на всякий случай носить с собой пистолет.

— Лучше мне его избегать. Если мы убьем или раним Шахида, то это повлечет за собой расследование. — Джулиет оторвалась от Росса и устало опустилась на диван. На низком столике стояли кувшин со льдом и смесь из виноградного сиропа, которую только что принес слуга. Она наполнила стаканы для себя и Росса. — Пора поговорить о том, как нам выбраться из Бухары.

— Положение осложняется. — Росс сел на диван и пересказал ей свой разговор с Абдул Самут Ханом.

Джулиет нахмурилась.

— Значит, ты отныне находишься под домашним арестом. Я надеюсь, наиб прав: эмир сейчас слишком занят, чтобы думать о тебе, ведь ему скоро предстоит отправиться на войну. Думаю, нам надо бежать, как только Насрулла оставит город.

Оба допили рахат-и-джан, и Росс снова наполнил стаканы.

— Ты изучала возможности побега с того самого момента, как мы здесь очутились. И что же ты предлагаешь?

Джулиет с любовью улыбнулась ему: ей всегда нравилось, что Росс предлагал ей высказать свое мнение. Так поступают только сильные мужчины.

— Прежде всего, полагаю, нам надо отослать Салеха и Резу в Персию. Через несколько дней в Тегеран направляется большой караван. А в Бухаре останемся только мы и Мурад.

Росс кивнул, следя за ходом ее мыслей.

— Мы — самые сильные из нашего отряда. Как ты думаешь, может, нам купить отличных туркменских лошадей и во весь опор помчаться на запад? Я пришла к выводу, что, возможно, это наш лучший шанс, хотя и небезопасный. Переходить Каракумы весной рискованно: в это время года стоит смертельная жара, и не исключено, что преследователи появятся в самом конце пути.

— Да, но в этой пустыне всегда, еще со времен Чингисхана, мародерствовали туркменские грабители. Мы переживем этот переход, если, конечно, будем скакать быстро и налегке.

Она подалась вперед, взволнованно размахивая руками.

— Мы прибыли сюда по главному караванному пути, но есть еще и другой путь, к югу от Мары и Ратифака. Если мы поедем этой дорогой, то вряд ли нас будут преследовать. Маловероятно и то, что мы наткнемся на грабителей-туркменов.

— Этот путь второстепенный, потому что там меньше запасов воды, — подчеркнул Росс, — и без знающего проводника нам трудно будет отыскивать колодцы. Лошади скачут намного быстрее верблюдов, но им чаще нужна вода, а мы не сможем тащить с собой достаточно воды, чтобы лошади везли нас сотни миль, через пылающую жаром пустыню.

— Мурад по той дороге не ездил, но в последние несколько недель он разговаривал со знающими людьми и собрал подробную информацию о том, где расположены колодцы.

Росс хмыкнул и откинулся к стене.

— У Мурада добрые намерения, но он заблудился даже в Персии, хотя и говорил, что хорошо знает эту страну. Неужели ты хочешь доверить свою жизнь ему?

— Да, потому что, по-моему, это наилучший шанс, — ответила Джулиет. — Пустыня простирается по всем направлениям, но опаснее всего двигаться на восток и на юг, в связи с боевыми действиями вокруг Коканда и Герата. На север, к Хиве, идти не так страшно, но нам в любом случае придется пересекать Каракумы. Если мы пойдем на запад, то нам надо только добраться до Серевана. Это пять-шесть дней бешеной скачки, и мы в крепости, если нам повезет.

— Может, нам и повезет, хотя я не делал бы на это ставку. — Росс провел рукой по своим золотистым волосам. Вид у него был обеспокоенный. — Хорошо бы воспользоваться этим шансом, но мне невыносима мысль, что вы с Мурадом будете из-за меня рисковать. Может, Мурад нарисует мне карту и я поеду один?

— У троих гораздо больше шансов выжить, чем у одного. — Джулиет подалась вперед, на лице ее появилось упрямое выражение. — Мы уже прошли через это. Мурад понимает всю опасность этого предприятия и согласен разделить ее. Даже и думать не смей, Росс: все равно ты не поедешь без меня.

Какой-то миг Росс испуганно смотрел на жену, но потом улыбнулся и нежно потрепал ее по щеке.

— Ужасная женщина! Похоже, у меня и в самом деле нет иного выбора, кроме как согласиться с тобой.

Джулиет лукаво покосилась на него:

— Именно так, ференги.

Быстро посерьезнев, Росс сунул руку во внутренний карман сюртука, вытащил небольшой сложенный лист бумаги и вручил его Джулиет:

— Я написал это сегодня. Возможно, это никогда не пригодится, но я подумал, что тебе лучше иметь это при себе.

Джулиет недоверчиво оглядела записку. Она была скреплена восковой печатью и вдобавок отмечена кольцом-печаткой Росса.

— Что это — твои последняя воля и завещание?

— Нет, все эти документы в Англии — перед отъездом из страны я всегда привожу свои дела в порядок. Но раз уж мы затронули эту тему, содержание тебе гарантировано до конца твоих дней, — бесстрастно произнес он. — А дал я тебе сейчас поручительство, удостоверяющее, что если у тебя на будущий год появится ребенок, то, естественно, отцом его являюсь я.

Джулиет уставилась на поручительство, словно на гремучую змею. Она прекрасно осознавала последствия вчерашней бурной ночи, но вопрос о ребенке в данной ситуации казался столь несвоевременным, что она и думать не желала об этом.

— Но сие будет уместно только в том случае, если тебя убьют, а я останусь в живых и к тому же забеременею, — сдержанно произнесла она. — Что весьма маловероятно.

— Верно, — согласился Росс. — Но это не освобождает меня от ответственности принять меры предосторожности на всякий случай. Здесь ведь речь идет об огромном состоянии — если у нас родится сын, он будет следующим герцогом Уиндермеерским, а дочь стала бы весьма богатой наследницей. Мы несколько лет жили в разлуке, и отправь ты в Англию письмо с заявлением, что являешься законной наследницей, в этом наверняка усомнятся, и, возможно, у тебя появятся законные оппоненты в лице каких-нибудь кузенов, претендующих на мое наследство. Я хотел бы уберечь тебя от этого.

От этих слов Росса дрожащие пальцы Джулиет нервно сжались: «Наш сын, наша дочь…»

— И все-то ты предусматриваешь, — едко заметила она. — А что, если я не захочу, чтобы младенец родился?

— Я не предлагаю тебе родить, просто хочу удостоверить, что любой мой наследник получит то, что ему принадлежит по праву. — Голос его зазвучал жестче. — Быть может, это единственная моя надежда. Если эмир решит снести мне голову, я предпочту умереть, зная, что я оставил после себя нечто значительное.

Джулиет и не предполагала, что он так мечтал о ребенке, просто не позволяла себе думать об этом.

— Не беспокойся, — тихо сказала она. — Если… то, о чем мы говорим, свершится, то я сделаю все возможное, чтобы обеспечить нашему ребенку будущее, которого ты желал бы для него.

— Я верю тебе. — Он взял ее за руку, их пальцы переплелись. — Я просто пытаюсь устроить наши дела.

«Если Росс умрет, проще от этого не будет». — Джулиет закрыла глаза, чтобы не заплакать. Сегодня она уже проливала слезы, а плакать дважды в день — это слишком! К счастью, в дверь постучали. Она даже не успела ничего сказать.