Слава Богу, что между нами еще сохранилась какая-то симпатия, пусть даже это бледная тень того, что когда-то связывало нас в прошлом. Но сегодня я пытаюсь пережить казнь брата, и мне так нужна доброта Росса…»

Несколько минут прошло в молчании. Единственным звуком было легкое похрустывание гравия под ногами и шелест ветра.

— Ты никогда не скучаешь по Великобритании? — спросил Росс.

— Иногда, — призналась она. — Мне не хватает зелени. Странно думать, что англичане видят дождь столь часто, что это начинает им досаждать. Здесь же вода — это дар Божий.

Росс засмеялся:

— Здесь солнечный свет и жара считаются нормальным явлением и лишь иногда действуют на нервы. А в Англии летом люди сочли бы даром Божьим жару и зной.

Джулиет слегка улыбнулась:

— А что, разве не так? Человек всегда мечтает о том, что выпадает не часто. Такова уж его природа. — Она снова замолчала, задумавшись, как бы ей не высказать больше, чем хотелось. — Как бы я ни любила Сереван, в Персии я всегда буду чужестранкой. Я никогда не осознавала, до какой степени сформирована под влиянием европейских ценностей, пока не попала в гущу чужого общества. И как ни странно, здесь мне проще иметь дело с мужчинами, чем с женщинами.

— Наверное, это из-за твоего образа жизни — ты ездишь верхом, носишь оружие, отдаешь приказы. На Востоке это исключительно мужской стиль поведения. Ты никогда не жила затворницей, поэтому у тебя мало общего с восточными женщинами.

— Видимо, так оно и есть. Я хотела освободить женщин Серевана, убедить их, чтобы они не ходили в парандже, чтобы требовали к себе больше уважения…

— Судя по твоему тону, ты не слишком в этом преуспела.

— Совсем не преуспела, — вздохнула Джулиет. — Женщины Серевана чувствуют себя счастливее за чадрой, на своей женской половине. Они живут своей, отдельной жизнью. Пришлось оставить все это. И даже жена Салеха, женщина мудрая и разумная, слушала меня, слушала, а потом пришла к выводу, что, судя по моим словам, жизнь английских женщин весьма неудобна.

— Культура сильнее идеологии, — заметил Росс, — и большинство людей счастливы, когда следуют обычаям, на которых выросли. Прирожденные бунтари вроде тебя — редкость.

— Пожалуй. И все-таки жаль, что у меня так мало общего с местными женщинами. Мне недостает подруг, в особенности Сары. — Джулиет остановилась, поняв, что подбирается к слишком опасной теме их совместного прошлого.

Росс, вероятно, почувствовал то же самое, поэтому направил тему разговора в другое русло.

— То, что тебе доставляет удовольствие женское общество, весьма отличает тебя от леди Эстер Стэнхоуп. Она презирала свой пол и предпочла бы родиться мужчиной, чтобы стать блестящим генералом или политиком.

Джулиет с радостью поддержала Росса:

— Да, правда, ты же гостил у леди Эстер. А когда ты к ней ездил? Как она выглядела?

Росс заколебался. «Очевидно, за долгие годы невинное преклонение моей жены перед самобытной „королевой арабов“ отнюдь не потускнело». Он не стал ее разочаровывать.

— Я навещал леди Эстер шесть или семь лет назад. Она предстала остроумной и самоуверенной. Капризной, восхитительной и в то же время довольно трогательной.

Джулиет, опешив, спросила:

— Как могла такая невероятная женщина быть трогательной? Никто в мире не был похож на нее.

— Истинная правда. — Росс понял, что должен тщательнее подбирать слова: «На Джулиет свалилось и так немало дурных вестей. Хватит на сегодня». — Но когда я приехал к леди Эстер, здоровье ее ухудшилось, и она не покидала своей крепости без веских на то оснований. А для женщины, которая была превосходным всадником и великим путешественником, переносить такое заточение нелегко.

— Когда я решила поселиться в Сереване, — застенчиво начала Джулиет, — я обещала себе, что постараюсь жить так, как жила леди Эстер: принимать всех беженцев, не важно, какого они племени или какой веры, защищать их за своими стенами и никогда никого не отпускать голодным. — В голосе ее зазвучали мечтательные нотки. — Меня по-прежнему интересует, почему племянница Уильяма Питта, которая вращалась в самой гуще британской политики, вдруг повернулась спиной к обществу и создала собственное королевство в Сирии?

— Во всем этом есть какой-то смысл, — задумчиво ответил Росс. — Леди Эстер родилась, чтобы царствовать, но что она могла, будучи племянницей и домохозяйкой премьер-министра? После того как Питт умер, в Англии ее ничто не удерживало, только тьма да неясность… Она наверняка ненавидела все это. А на Востоке она вольна была поступать по своему усмотрению и вновь обрела власть.

— Леди Эстер кажется мне невероятно смелой, — печально промолвила Джулиет. — Ты слышал, как она стала первой европейской женщиной, посетившей руины Пальмиры? Она мужественно доверилась всадникам-бедуинам… — Джулиет вдруг резко осеклась. — Прости… конечно, ты все знаешь. Пожалуйста, расскажи, как ты познакомился с ней.

— Я был на Кипре, поэтому решил поехать в Ливан, в надежде, что увижусь с леди Эстер. В конце концов не так уж часто выпадает шанс познакомиться с живой легендой. — Они уже на приличное расстояние отошли от караван-сарая, поэтому по обоюдному согласию уселись на мягкий песок под холмом с подветренной стороны. — Хотя ни одному из путешественников она не отказывала в гостеприимстве, — продолжал Росс, — леди Эстер зачастую отказывалась от личного знакомства. Но мне повезло: она помнила моего отца еще с тех времен и решила меня принять. — Он засмеялся. — Это было так забавно! Леди Эстер почти исполнилось шестьдесят, но из тщеславия она развлекалась только с наступлением темноты, поскольку ей льстило являться в свете ламп. И после того как ее слуги превосходно накормили меня, она послала за мной.

— О чем вы говорили? — порывисто спросила Джулиет.

— Я не говорил, — довольно сухо ответил Росс. — Мое дело было только слушать. Она всю ночь напролет развивала свою метафизическую теорию. Несмотря на слабое тогда уже здоровье, с языком у нее было все в порядке. Она не отпускала меня до рассвета.

— Я слышала, что леди Эстер очень любит поговорить и, по словам Питта, настолько умна, что никогда не выйдет замуж, поскольку не встретит мужчину, который оказался бы умнее, — заметила Джулиет. — А как она выглядела?

— Внушительная женщина, на пару дюймов выше тебя ростом. Она одевалась, как турецкий паша, и манеры ее этому соответствовали. — Мысленно вернувшись в прошлое, Росс описал наиболее интересные черты леди Эстер и ее крепости в Джоуне, радуясь тому, что ему удалось отвлечь жену от печальных мыслей. Джулиет была так же близка с Ианом, как Росс с Сарой, и хотя они не виделись годами, смерть Иана наверняка разбила сердце Джулиет.

Росс говорил и говорил, не сводя глаз с профиля внимавшей ему Джулиет. Свободное от покрывала лицо ее было бледным — настоящая камея на фоне бархатной черной ночи. «Удивительно! Вот мы здесь одни, вдвоем в пустыне в далекой экзотической стране. Именно такую романтическую ночь мы когда-то мечтали пережить вместе. Перед тем как Джулиет сбежала, собирались отправиться в длительное путешествие на Средний Восток. Из-за болезни моих родственников мы отложили поездку, и Джулиет очень расстроилась. В сущности, тогда мы в первый раз и поссорились.

Прошло двенадцать лет, и вот мы там, где хотели быть, но увы… Планируя путешествие, мы всегда мечтали, чтобы подобный романтический эпизод завершился страстной любовной сценой. А теперь вот давнишняя мечта воплотилась, но мы так далеки, что о любви не может быть и речи».

И все же Росс думал об этом. Пожалуй, если он сейчас же не сдвинется с места, то уже не сможет удержаться и коснется Джулиет. Росс порывисто встал и стряхнул с одежды песок.

— На сегодня довольно о леди Эстер. — Он сжал кулак, чтобы не подавать жене руки. — Надо немного поспать. Рассвет уже скоро…

Джулиет гибким движением поднялась на ноги. Они двинулись в сторону Серахса.

— А что ты будешь делать, когда вернешься в Англию, Росс? Наверное, устраивать семейные дела, вступать в наследство? Боюсь, ты найдешь это занятие скучным. Наверняка для этого не нужна вся твоя энергия.

Росс довольно неохотно ответил:

— Я уже несколько лет вынашиваю идею учредить институт востоковедения, этакое заведение, где восточные и западные студенты будут обмениваться знаниями. Я откладывал это на потом, на то время, когда уже не смогу путешествовать. И вот теперь пора, правда, чуть раньше, чем я ожидал. — Он посмотрел куда-то в сторону, мимо жены. Она двигалась легко и грациозно, без особых усилий держась рядом. — Ты слышала о железной дороге в Европе?

— Читала, но об этом писали как о каком-то преходящем новшестве. Трудно поверить, что люди смогут — или захотят — так быстро передвигаться. Разумеется, в строительство железных дорог вложены инвестиции, да и время тоже.

— Да, они дорогостоящи. Еще через несколько десятилетий железные дороги перевернут мир, — предсказал Росс. — Придет время, и железнодорожные пути будут соединять не только города Европы, но и пересекут всю Азию и Америку вдоль и поперек. Мир становится тесным, и в будущем разным народам станет необходимо узнавать и понимать друг друга. Может быть, и мой институт внесет свою скромную лепту в этот процесс. — Он смущенно умолк, жалея, что так много рассказал о своей пока еще неясной мечте.

— Замечательная мысль! — воскликнула Джулиет. — И никто бы не справился с содержанием институтского курса лучше, чем ты. Тебе всегда прекрасно удавалось разговорить любого человека, заставить людей найти общий язык. — Она тихо засмеялась. — Иногда меня раздражала твоя способность рассматривать вопрос со всех сторон. Но, пожалуй, это одна из лучших твоих черт. И я рада, что ты найдешь достойное применение своему таланту.

От такой похвалы Росс до смешного расчувствовался, ведь его жена ни за что не стала бы изменять себе и хвалить кого-то без всяких на то оснований. Он украдкой взглянул на Джулиет. Они уже приблизились к караван-сараю, и женщина опять закрыла лицо покрывалом, как бы снова отдаляясь от него и превращаясь в «слугу Джелала».