Мэри Патни - Шелк и тайны

Еще ребенком меня манили пустынные пространства карт, принадлежавшие таинственному сердцу Азии. Свыше двух тысяч лет назад эти далекие опасные земли были вдоль и поперек исхожены караванами, следовавшими по Шелковому пути. Этот торговый путь простирался от Китая до Древнего Рима. Сами названия городов, возведенных в оазисах — Самарканд, Бухара, Кашгар, — кажется, так и дышат романтизмом.

Иногда Центральную Азию называют Туркестаном, ибо огромное количество людей разговаривает на тюркских языках — узбекском или туркменском. Азия служила домом для кочевых орд варваров, что в течение многих веков кочевали на восток — в Китай и на запад — в Малую Азию и в Европу, разрушая и покоряя менее воинственные цивилизации аграриев. Сегодня Восточный Туркестан — это китайская провинция под названием Синьхуа, а Западный включает в себя центральноазиатские республики — Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Киргизию и Казахстан.

К югу от мест проживания тюркских народов простирается широкая область, где в ходу иранский язык.

В это понятие входят персидский (в современном Иране и Афганистане этот язык сейчас называют фарси), курдский и пашто, который является главным языком Афганистана и западного Пакистана. Персидский был весьма распространен в Центральной Азии, его также использовали и как придворный и литературный язык, что-то наподобие французского в Европе.

Кроме того, во всем мусульманском мире языком Корана был и в настоящее время является классический арабский.

В то время как Туркестан отличался невероятным этническим и лингвистическим разнообразием, большинство жителей его исповедовали ислам. Впрочем, это не препятствовало тому, что некоторые более дикие племена превращали своих же братьев-мусульман в рабов. Кроме того, существовали общины евреев, христиан и индуистов. Мусульмане обычно уважительно относились к евреям и христианам, которых называли «книжными людьми» из-за того, что их библейские документы священны для всех трех религий.

В течение всего девятнадцатого века расширяющие свое влияние империи — Англия и Россия противостояли друг другу на всей огромной территории Центральной Азии, постоянно устраивая стычки, всевозможные махинации, чтобы добиться преимущества в конфликте, который со временем стали называть великой игрой. Англичане устремились к северо-западу от Индии, а русские двинулись на юг, аннексируя владения независимых центральноазиатских ханов Хивы, Бухары и Коканда. Так и возникло некое социальное образование, которое позже стало советской Средней Азией.

Великая игра породила массу правдивых историй о всевозможных приключениях, в том числе и книгу «Шелк и тайны», которая была навеяна спасательной экспедицией 1844 года по вызволению двоих офицеров английской армии — полковника Чарльза Стоддарта и лейтенанта Артура Конолли из тюрьмы, куда их посадил эмир Бухары. Британское правительство считало, что оба эти человека казнены, однако сообщения были столь запутанны и противоречивы, что группа армейских офицеров решила выяснить все до конца.

Эксцентричный англиканский священник доктор Джозеф Вульф с миссией доброй воли отправился в Туркестан ходатайствовать об освобождении Стоддарта и Конолли. Бывший миссионер Среднего Востока и Центральной Азии, Вульф как никто другой был готов к такого рода путешествию, заинтересованные же в предприятии офицеры собрали деньги. Вульф благополучно добрался до Бухары, но там выяснилось, что оба офицера уже казнены. Священник сам едва не лишился жизни; к счастью, с помощью персидского посла Вульфу удалось бежать и вернуться в Англию.

Несмотря на то что «Шелк и тайны» — роман, а не документальное произведение, я попыталась передать дух и атмосферу Туркестана, тем более что некоторые эпизоды книги основаны на реальных событиях. Поскольку действие книги происходит на три года раньше, чем имело место путешествие доктора Вульфа, я несколько вольно в плане времени трактовала те события, которые послужили фоном. Однако эмир Насрулла, наиб Абдул Самут Хан и халиф из Мерва — реально жившие люди, и их характеры тщательно и достоверно описаны в книге. Ссылки на британских путешественников, таких как леди Эстер Стэнхоуп и сэр Александр Берне, также очень точны.

Сегодня Британская Индия стала Индией, Пакистаном и Бангладеш, а Российская империя переживает масштабные изменения, ибо длительное время угнетавшиеся этнические группы заявляют о своей независимости.

Но сердце Центральной Азии по-прежнему хранит свои тайны.

Осень 1840 года

Быстро спускалась ночь, и тонкий серп стареющей луны низко висел в безоблачном темно-синем небе. Деревенский муэдзин созывал правоверных на молитву, и его настойчивые возгласы сливались с соблазнительным ароматом свежевыпеченного хлеба и еще более едким запахом дыма. Такую мирную домашнюю картину женщина наблюдала уже бессчетное количество раз и все же, задержавшись у окна, пережила неведомое ей доселе ощущение каких-то перемен, словно бы сама она не способна принять странную судьбу, которая закинула ее в эти чужие земли.

Обычно она старалась так загружать себя хозяйством, чтобы просто некогда было размышлять о прошлом, но сейчас ее окатила волна глубокой печали. Она скучала по зеленым холмам своего детства. Здесь у нее появились новые друзья, вот и сегодня она приглашена на обед в семью, заменившую ей прежнюю. Но несмотря на то что она полюбила эту новую семью, ей все же недоставало родных и друзей, волею рока потерянных навсегда.

Больше всего женщина соскучилась по тому, кто был для нее не просто другом. Интересно, думает ли он о ней, а если думает, то с ненавистью, со злостью или же с холодным безразличием? Она надеялась, что он к ней равнодушен.

Ей было бы легче ничего не чувствовать, и все же она не сожалела о боли, по-прежнему не оставлявшей ее, хотя прошло уже немало лет немногословной повседневной жизни. Боль оставалась последним признаком любви, а женщина не желала ее забывать и сомневалась, сможет ли вообще когда-нибудь забыть.

«Жизнь моя могла и должна была быть иной. Я имела так много — любая другая могла только мечтать об этом. Если бы только я вела себя мудрее или по крайней мере не так импульсивно. Если бы только я не поддалась отчаянию. Если бы…» — так и мелькало у нее в голове.

Поняв, что мысли уводят ее в привычную бесполезную литанию сожалений, она глубоко вздохнула и заставила себя вспомнить о своих обязанностях, которые наполняли смыслом ее существование. Первое, что ей пришлось усвоить для выживания, — это то, что прошлое не изменить.

Она легким движением коснулась кулона, что висел у нее на шее, под платьем, потом отвернулась от незавешенного окна и темнеющего неба. «Надо постелить постель и лечь спать. В одиночестве».

Лондон, Октябрь 1840 года

Лорд Росс Карлайл потягивал коньяк, с удивлением размышляя о том, что воркования двух влюбленных голубков оказалось достаточно, чтобы человеку захотелось отправиться в какой-либо из самых отдаленных уголков Земли. А именно туда Росс и собирался, и ему было ничуть не легче оттого, что счастливые возлюбленные — его лучшие друзья. Скорее наоборот — тяжелее.

Взгляд его блуждал по освещенной мягким, уютным светом гостиной, где все трое теперь, после обеда, наслаждались напитками: мужчины — коньяком, а леди Сара — лимонадом. Она была на ранних месяцах беременности и посему остерегалась крепких напитков. Немало подобных вечеров провели они вместе. «Мне страшно будет не хватать этих дружеских бесед», — подумал Росс.

Наконец, вспомнив свои обязанности, хозяин нарушил молчаливое общение с женой и коснулся графина.

— Как насчет коньяка, Росс? Может, налить еще?

— Разве что чуть-чуть. Много не надо, иначе завтра утром мне не тронуться в путь.

Майкл Коннери плеснул немного янтарного коньяка в хрустальные бокалы и, подняв свой, произнес:

— Пусть твое путешествие будет волнующим и плодотворным.

Его супруга, леди Сара Коннери, со стаканом в руке тут же подхватила:

— А после всех треволнений желаю тебе благополучно возвратиться домой.

— Спасибо за пожелания. — Росс с любовью посмотрел на Сару. Его двоюродной сестре замужество явно пошло на пользу. Они оба поражали взгляд необычным сочетанием карих глаз и блестящих золотистых волос, однако Сара обладала каким-то внутренним спокойствием, совершенно неведомым Россу. В течение долгих лет только путешествия были тем единственным занятием, в чем он находил успокоение. Он словно бы бросал вызов самому себе, таким образом давая пищу для ума и тренируя тело.

— Не тревожься за меня, Сара. Левант ничуть не опаснее многих других мест, что я посетил. И, конечно же, куда спокойнее диких гор, где мы повстречались с твоим непоседой мужем.