Еще несколько минут – и Элиза, задыхаясь, выбежала на улицу, идущую вдоль реки. Людей было немного: на горизонте собирались тучи, и страх перед непогодой разогнал жителей Бостона по домам, под надежные крыши. Поднявшийся ветер едва не сорвал с Элизы шляпку, и пришлось придерживать ее рукой.

Девушка внимательно посмотрела на реку Чарльз. Входить в нее здесь, на виду у всех, небезопасно: того и гляди, кто-нибудь озаботится судьбой мисс Уивер и позовет полисмена. Да и колыхавшиеся у берега грязные обломки досок, ветки и мусор не вдохновили Элизу: река Чарльз не отличалась чистотой. Вот в середине она быстро катила темную воду, и там наверняка достаточно глубоко. Элиза решительно двинулась по направлению к ближайшему мосту.

Она шла и думала о том, как жестока жизнь и как много приходится платить всего лишь за желание быть счастливой. В памяти всплывали подробности безоблачной жизни в маленьком городке на Юге, добрые объятия матери и отца, кружение покупателей в их магазине… О Поле Спенсере Элиза думать не могла. Слишком дорого она заплатила за свою детскую мечту о нем. Судьба сыграла с нею злую шутку, вновь столкнув с Полом и убедительно показав, что для нее он как был, так и остается недостижим.

Ближайший мост через реку Чарльз оказался деревянным и не слишком широким, однако для целей Элизы он подходил как нельзя лучше. Здесь отсутствовало оживленное движение повозок и экипажей, было мало прохожих и не наблюдалось поблизости ни одного полисмена. Тучи, которые упорно подгонял западный ветер, к этому времени подобрались совсем близко и закрыли полнеба. Элиза видела проблески молний в их клокастых животах и слышала отдаленное ворчанье грома. Это ее ничуть не удивляло. Все так и должно быть.

Она поднялась на мост и медленно пошла по нему, держась за грубые перила, пока не добралась до середины. Там Элиза остановилась и посмотрела вниз, на реку. Та крутила крохотные воронки, и вода была очень темной, почти черной. Наверное, в океане отлив, иначе бы вода оставалась почти неподвижной. Так даже лучше. Река вынесет ее тело в океан, и никто никогда ее не найдет. Элизе была невыносима мысль о том, что Марта и Энн увидят ее мертвой. Никто ее больше не увидит. Никогда.

– Я делаю это ради нашего доброго имени, – прошептала Элиза, сложила ладони и начала молиться. Господь осуждает самоубийство, и все-таки Элиза надеялась на его прощение. Она не знала, какую молитву следует читать сейчас, и потому прочла ту, которую часто произносила перед отходом ко сну: – Огради меня, Господи, силою животворящего креста Твоего и сохрани меня в эту ночь от всякого зла. В руки Твои, Господи, Боже мой, предаю дух мой. Ты же благослови меня и помилуй и жизнь вечную даруй мне. Аминь.

Тучи зарокотали уже над головой, и, подняв глаза, Элиза увидела сумрачные провалы в небе и жалобно кричавших чаек, прилетевших со стороны океана. Казалось, сам мир замер, прежде чем подтолкнуть ее к последнему шагу. Элиза покрепче вцепилась в перила и зажмурилась. Ей стало очень страшно. Дороги назад нет.

– Господи…

В следующий миг чьи-то жесткие руки схватили ее за плечи и рванули назад так, что пальцы девушки оторвались от перил, а сама Элиза еле устояла на ногах. Тот, кто дернул ее, не дал ей упасть, развернул ее к себе, и, открыв глаза, девушка увидела Пита.

– Элиза, – с ужасом спросил он, – что ты собиралась сделать?!

– Я… – Она не могла говорить.

Пит встряхнул ее, словно нашкодившего котенка.

– Ты сошла с ума?! Неужели ты и вправду собиралась броситься в реку?

– Пусти, – прошептала Элиза. – Отпусти меня, Пит, пожалуйста.

– Ни за что. – Он снова встряхнул ее. – Пока ты не придешь в себя. О чем ты думала? А твои сестры? Как же они без тебя?

Пока Элиза думала о сестрах сама, они представлялись ей мутными силуэтами; она просто боялась себе их представить, чтобы не отказаться от задуманного. Теперь же, когда о них заговорил Пит, лица Марты и Энн вспомнились Элизе отчетливо. И ужас захлестнул ее сильнее, чем сделали бы это воды реки Чарльз. Неужели действительно можно было полагать, что близняшки выживут в большом городе, где полно развратников вроде дядюшки Ворма и Стенли Будена? Какой же идиоткой она была!

И Элиза разрыдалась.

Пит немедленно прижал ее к себе, осторожно гладя по спине и успокаивая. Это было против всех правил приличия, однако сейчас Элизу они волновали меньше всего. Какие уж тут правила, когда она едва не совершила самую большую глупость в своей жизни!

Ей стало ужасно стыдно, так стыдно, что казалось, это жжет ее изнутри, словно проглоченный уголек. Сам господь послал ей Пита, чтобы было кому остановить и образумить ее.

– Как ты меня нашел? – прошептала Элиза, немного отстранившись от Свона и отчаянно шмыгая носом. Пит зашарил по карманам в поисках платка и, найдя его, протянул девушке.

– Селина видела, как Буден велел тебе убираться. Она не могла покинуть магазин и, разыскав меня, попросила найти тебя. Она боялась, что с тобой может что-либо случиться. И не напрасно. – Пит нахмурился. – Я расспрашивал людей на улицах, и мне сказали, что девушка, похожая на тебя, пошла в этом направлении. Я увидел, как ты поднимаешься на мост, и тогда понял, что ты задумала. Хорошо, что в мои обязанности входит умение быстро бегать!

Элиза вяло улыбнулась шутке.

– Неужели ты не видела другого выхода? – печально спросил Пит.

– Нет.

– Но так нельзя!

– Пит, – мягко сказала Элиза, стараясь этими словами заглушить сжигавший ее стыд, – ты же сам постоянно говоришь, что жизнь темна и беспросветна, что все вокруг плохо…

Рассыльный смутился, у него даже на щеках выступили неровные красные пятна. Он зачем-то стянул с головы кепку и принялся мять ее в руках. Ветер немедленно и зло взлохматил ему волосы.

– Но это совсем другое, Элиза. Я просто так вижу мир – пасмурно. Я никогда не соберусь его покинуть по своей воле!

– О, конечно, – с горечью сказала она. Способность мыслить более-менее рационально возвращалась к Элизе, и, несмотря на то что девушка больше не собиралась прыгать с моста, выхода из ситуации она не видела.

Загремело над головами, будто медный чайник уронили на кучу жестяных листов. Пит и Элиза непроизвольно задрали головы: тучи собрались с силами и готовы были приступить к делу.

– Ух ты! – сказал Пит и нахлобучил кепку обратно на растрепанные вихры. – Пожалуй, нам пора идти.

– Куда? – пробормотала Элиза. Она подумала о сестрах: ведь следующий месяц так и остался неоплаченным. Значит, девочек придется оттуда забрать. Нет. Не раньше, чем она придумает, что ей делать.

Пит на мгновение замер, потом тряхнул головой и сказал:

– Идем. Я знаю.


Элиза сидела на массивном деревянном стуле с горделиво выгнутой спинкой и слушала, как громко стучат напольные часы. Часы были замечательные: темного дерева, с медным циферблатом, по которому двигались узорные стрелки. Время от времени часы принимались бить, отмеряя четверти. Потом важно прозвучали три удара.

В комнате было полутемно, по оконному стеклу потоками бежала вода: дождь не прекращался. Элиза встала, подошла к окну и выглянула из-за кружевной занавески. Пустая улица, все попрятались по домам, только пронеслась ватага уличных мальчишек – этим дождь нипочем. Девушка отвернулась от окна и снова окинула взглядом комнатку.

Пит привел Элизу сюда, они успели до начала ливня. Сюда – это в ателье «Элегантность», одно из самых известных в Бостоне. Увидев вывеску, девушка обмерла. Одеждой, которую шили здесь, торговали и в «Парижских модах», и во «Все для леди». Платья и костюмы со скромной черно-серебристой биркой «Элегантность» стоили немало и были отличного качества, не говоря уж про самые модные фасоны.

Пит сказал несколько слов приказчику, встретившему их у дверей, и Элизу проводили в эту комнатку и предложили чаю, а сам Пит исчез в глубинах ателье, велев ждать. Девушка и ждала, нервничая все больше. Что задумал Свон? Откуда у него знакомые здесь? Хотя, конечно, рассыльные знают всех, вот только… не так хорошо.

Стыд за едва не содеянное слегка улегся, и Элизе больше не хотелось плакать. Как глупо было сразу отказаться от борьбы! «Я просто устала, – думала она потерянно. – Устала от постоянной битвы за жизнь и за то, что мое тело хоть кому-то нужно, если вспомнить Будена, а душа никому не нужна». Никому – это Полу Спенсеру, конечно же. Элиза сама себе боялась признаться, как важно для нее внимание и одобрение Пола. Его взгляды. Его интерес.

«Ты никогда, никогда не будешь его интересовать. Что с того, что твоя семья помогла ему давным-давно? Он помог тебе в ответ, а ты не справилась. Больше между вами ничего нет».

Она понимала, что никогда уже не увидит Пола, разве что случайно и издалека. От этого на душе сделалось еще муторнее.

Когда стрелка часов подкралась к следующей четверти, а чай совсем остыл, дверь в комнату открылась, и вошел высокий пожилой человек, за ним по пятам следовал Пит. Элиза поспешно поднялась навстречу. Конечно, даме не следует вставать, только сейчас она не дама, а попавшая в беду девушка, которой светит участь служанки – в лучшем случае.

– Добрый день, мисс Уивер, – поздоровался незнакомый мужчина. – Пит много рассказал мне о вас. Мое имя Отис Свон.

Элиза недоумевающе посмотрела на своего приятеля.

– Я отец Пита, – тут же пояснил мистер Свон. – Садитесь же, мисс Уивер. – Он подождал, пока Элиза усядется, и устроился напротив нее. Пит тоже занял место за столом, но подальше, как будто не собирался участвовать в разговоре.

Мистер Свон взял колокольчик и позвонил; служанка с подносом появилась через несколько мгновений, как будто поджидала под дверью. А может, так оно и было. Расставив на столе тарелки со сладостями, другой чайник и чашки, девушка бесшумно удалилась. Пока она не ушла, все молчали.

– Итак, – сказал мистер Свон, когда за служанкой закрылась дверь, – Пит поведал мне о том, что вас несправедливо уволили из магазина «Все для леди», где вы проявили себя наилучшим образом. И хотя мы с моим сыном не всегда способны достигнуть взаимопонимания, – тут старший Свон бросил суровый взгляд на младшего, – я выслушал его просьбу о помощи вам.