Конни Мейсон - Шейх

Девушка снова кивнула и направилась к деревьям. Шейх двинулся следом.

— Ты куда? — остановившись, подозрительно спросила она.

— За тобой, куда же еще? Или ты предпочитаешь, чтобы тебя сопровождали солдаты Хасдая?

— В этом нет необходимости.

Джамал с удовлетворением отметил, что его совет не пропал даром, и пленница старается сдерживать свой острый язычок.

— Я подожду здесь, — сказал он. — Но поторопись, иначе я отправлюсь тебя искать.

Что-то в его тоне не понравилось ей, и она послушно поспешила в заросли. Пока рядом Джамал со своими головорезами, о побеге нечего и думать, но и на лишние неприятности нарываться тоже не стоило. Пусть он думает, что запугал, сломил ее, быть может, тогда его бдительность притупиться, и у нее появится шанс. Кроме того, рано или поздно ей на выручку придет отец со своими воинами. А уж если Аллах и им не даст удачи, она встретит свою долю со стоическим смирением.

— Пойдем быстрее, — сказал Джамал, когда девушка вернулась. — Моим людям не терпится, снова оказаться в городе, да самому мне давно пора домой. Я и так отсутствовал слишком долго… Если бы не приказ султана положить конец набегам твоего отца, я давно бы уже был у себя во дворце, наслаждаясь хорошей пищей и женскими ласками.

—Мне жаль твоих женщин, — презрительно бросила Зара.

— Но почему? — искренне удивился он.

— Разве они принадлежат себе? Их судьба вызывает жалость. Они обязаны исполнять все твои капризы, и ты пользуешься ими, как бездушными вещами. Разве не так?

Терпению Джамала настал предел. Кто она такая, в конце концов, чтобы поучать его, как надо, а как не надо ему обращаться с женщинами? Да и женщин-то у него в доме было не много: всего три наложницы да пожилая матрона, исполнявшая при них роль наставницы. Он слишком много времени проводил в море и не видел смысла в большом гареме. Женщинам надо уделять внимание, а если подолгу отсутствуешь, им от скуки может взбрести в голову все, что угодно….

— Я же предупреждал тебя, чтобы ты сначала думала и лишь потом говорила, — еле сдерживая гнев, сказал он. — Ты что, действительно не понимаешь, что можешь быть наказана за подобную дерзость? Мне кажется, иногда лучше промолчать, чем получить пару плетей.

— Я привыкла высказываться откровенно, — упрямо тряхнула головой Зара, — и вести себя соответственно, тем более с мужчинами.

— Неудивительно, что берберские женщины так распущенны. Вам дают слишком много свободы, — пробормотал Джамал.

Когда они вернулись в лагерь, солдаты были уже в седлах, с нетерпением ожидая появления шейха и его пленницы. Джамал помог Заре взобраться на Касыма, сел сзади нее, и через несколько минут отряд двинулся в сторону Мекнеса.

Базар поразил Зару буйством красок, запахов и звуков. На главной торговой площади старого города было многолюдно — и стар, и млад толпились вокруг бесчисленных торговцев, факиров, гадалок и танцовщиц, повсюду с громкими криками сновали водоносы; от обилия пестрых шатров и палаток рябило в глазах.

Проведя всю свою жизнь в горах, Зара никогда не видела ничего подобного. Зрелище настолько захватило ее, что на мгновение она даже забыла о своей незавидной участи. Затем пронзительный крик муэдзина с минарета, многократным эхом разнесшийся по всему городу, заставил всех правоверных замереть, опуститься на колени и обратить лица в сторону святой Мекки. Солдаты Хасдая спешились и незамедлительно присоединились к ним. Только после молитвы отряд продолжил свой путь.

Роскошные сады султана с их затейливыми живыми орнаментами из цветов, искусно подобранных по тонам и оттенкам лепестков, заставили Зару замереть от восхищения. Воздух был напоен тонким ароматом, от которого кружилась голова; во все стороны разбегались чисто выметенные, посыпанные золотисто-розовым кварцевым песком дорожки с причудливо постриженными кустами и карликовыми деревцами по бокам.

У главных ворот дворца Джамал спустил Зару на землю, затем спешился сам. Мгновение спустя тяжелые дубовые створки бесшумно распахнулись, и на пороге возникли два рослых стража в полосатых шароварах, коротких рубахах и фесках. Зара ступила в прохладный полумрак мраморного вестибюля и… застыла, пораженная открывшимся ее взору великолепием. Джамал мягко, но решительно подтолкнул ее.

— Ты что, принцесса, никогда прежде не бывала во дворцах? — не без иронии спросил он.

— Нет, — покачала головой девушка, — но и я могла бы жить в такой же роскоши, если бы вы, арабы, не украли наши земли и города.

— Иди вперед, — усмехнулся Джамал. — Султана наверняка уже известили о нашем возвращении, и он ждет меня с докладом.

— Куда ты меня ведешь?

— В гарем. Там ты поешь, вымоешься и переоденешься, пока я буду беседовать с владыкой.

Зара словно окаменела:

— В гарем? Ты в своем уме? Ноги моей там не будет!

Едва она произнесла эти слова, как появился чернокожий раб невероятной толщины, в длинных шелковых одеждах и мягких кожаных туфлях с острыми загнутыми носами и низко поклонился Джамалу. На его широком лице с расплывшимися, будто смазанными, чертами застыла заискивающая улыбка.

— Меня зовут Асад, господин, я главный евнух. Я отведу рабыню в гарем и подготовлю ее к встрече с великим Мулаем Исмаилом.

Зара гордо вздернула подбородок:

— Этому не бывать!

Евнух растерянно захлопал глазами: он всякое повидал на своем веку — слезы, истерики, даже попытки побега и самоубийства, но с такой неслыханной дерзостью столкнулся впервые.

— Строптивых рабынь следует учить, господин, — покачал он головой. — Наш великий султан — человек крутого нрава, он не терпит прекословия.

— Асад прав, — кивнул Джамал. — Делай, что тебе говорят, и прикуси язык. Мулай Исмаил слишком зол на кади Юсуфа, чтобы терпеть выходки его дочери.

Понимая, что сейчас не время и не место бунтовать, Зара проглотила уже готовые сорваться резкие слова и сказала только:

— Мне казалось, что я твоя пленница.

Джамал заглянул в ее бездонные зеленые глаза и от души пожалел, что это не так.

— Нет, ты ошибаешься, — ответил он. Я взял тебя в плен от имени султана, по воле султана и для султана. Вскоре я покину дворец и удалюсь в свой оазис, где меня давно заждались, но ты останешься здесь, на милость нашего великого владыки. Я не волен распоряжаться твоей судьбой.

— Что ж, я не завидую султану, он еще обломает об меня зубы, — мрачно усмехнулась Зара и высокомерно добавила: — Но в любом случае я предпочитаю иметь дело с господином, а не со слугой… Веди меня, Асад, я готова следовать за тобой.

Джамал молча смотрел ей вслед. Эта упрямая маленькая гордячка и представить себе не могла, в какую беду попала. Исмаил так зол на Юсуфа, что за ее жизнь никто не даст и финиковой косточки. Единственный шанс спастись, да и то довольно эфемерный, — это сыграть роль наживки, но она скорее вскроет себе вены, чем пойдет на такое… О Аллах, вразуми ее хотя бы помалкивать, иначе султан начнет с того, что прикажет отрезать ей язык. Такое уже случалось.

Гарем поразил Зару своим великолепием. Ничего подобного ей до сих пор видеть не доводилось: полы, покрытые толстыми коврами столь ярких окрасок, что от них рябило в глазах, стены, задрапированные шелком и атласом, диваны, обитые драгоценным бархатом… А женщины! О Аллах, сколько же здесь было женщин! Высокие и низенькие, стройные и коренастые, худые и толстые, но все удивительно красивые, одетые в тонкие разноцветные шелка.

Некоторые из них возлежали на диванах или на разбросанных по полу подушках, другие, обнажившись, плескались в большом мраморном бассейне. Повсюду сновали куда более скромно одетые служанки, разнося фрукты и напитки.

Асад кивнул полной матроне, расположившейся неподалеку от бассейна, и та поспешила им навстречу.

— Это Бадрия, — представил ее евнух, — она присматривает за женами владыки. Тебе следует вымыться и подкрепиться, прежде чем ты предстанешь перед ним.

Зара и Бадрия с любопытством и некоторой опаской посмотрели друг на друга. Первой заговорила матрона:

— На тебе одежда берберского воина!

— И я ношу ее по праву, — гордо ответила Зара. — Так одеваются те, кто умеет владеть оружием.

Бадрия бесцеремонно сорвала с головы Зары кефею и из-под нее хлынул золотистый поток волос, доходящих девушке почти до пояса. Пожилая женщина застыла в немом восхищении: сочетание зелени глаз, нежного тона кожи, а также медового оттенка волос и бровей было поразительным. Казалось, что это юное создание родилось прямо у нее на глазах, появившись из пучка солнечных лучей, проникавших в гарем сквозь резное каменное окно.

— Не знаю, чем уж ты там владеешь, но воин из тебя такой же, как из меня девственница, покачала головой Бадрия. — Я слишком долго живу на свете, чтобы верить во всякий вздор. Кто ты на самом деле?

— Я — принцесса Зара, дочь великого кади Юсуфа.

— Дочь главаря берберских бандитов?! — ахнула Бадрия. — Да смилостивится над нами Аллах!

Гарем был не так уж изолирован от внешнего мира, и она находилась в курсе того, что происходило за стенами дворца. Для этого существовала масса способов, например, подкупить кого-нибудь из евнухов или чернокожей стражи и заставить их разговориться.

— Я голодна, — с вызовом заявила Зара. Принеси мне поесть.

Бадрия удивленно вскинула брови — властный тон берберской принцессы никак не соответствовал ее нынешнему положению, однако смелость девушки пришлась ей по душе.

— Сначала ванна, затем еда, — отрезала она, сморщив нос, словно унюхала что-то омерзительное — от тебя пахнет потом и верблюжьим дерьмом. Снимай свои синие тряпки, я подберу тебе более достойный наряд.

Заре не хотелось расставаться с одеждой своего народа. Кроме того, сама мысль о том, чтобы хоть как-то, пусть даже внешне, уподобиться окружавшим ее женщинам, вызывала в ней отвращение.