При виде раненого в Денхэме взыграла его героическая натура. Сэр Эдвард решил сам найти, кто бы мог оказать медицинскую помощь страдальцу. Совсем недавно он узнал о том, что из Лондона приехал очень знающий молодой врач. Он тайком переправит пострадавшего в приемную доктора Портера в Сандитоне.

Несмотря на поздний час, в который пара молодых людей появилась у дверей доктора, их стремление остаться незамеченными и приглушенные голоса, мистер Джеймс Портер проявил себя во всем блеске. Не говоря ни слова, он сразу же принялся за срочную операцию, быстро и умело оказав помощь пострадавшему.

— Советую вам, молодой человек, — промолвил он, помогая тому подняться на ноги, — более не рисковать и не совершать со своими сотоварищами подобных действий под покровом темноты. Ведь помимо бравады, другой выгоды от столь дикого поступка вы не ожидаете? Кроме того, должен вас предупредить, что некоторое время ваша нога не позволит вам передвигаться с той легкостью, которая потребна для такого деяния.

Услышав столь неутешительный прогноз, бедный юноша расплакался. Он запротестовал, говоря, что таким образом останется без средств к существованию. После чего он поведал им свою печальную историю: возвращение с войны, утрата перспектив заняться прежней работой в своей общине. Юноша рассказал также о том, как он случайно оказался в таком положении той ночью.

Несмотря на свое совсем еще недолгое пребывание в Сандитоне, к мистеру Портеру уже обращались несколько молодых людей с травмами подобного рода. Его приводили в замешательство эти ночные выходки. Пораженный, он дал юноше высказаться и узнал, что эти рискованные предприятия были повсеместными. И только тогда он начал догадываться о том, что являлось причиной всех этих подъемов на утесы, становившихся все более частыми. Разве не может это быть связано с новым притоком лондонцев в Сандитон? Само число молодых людей, вынужденных нарушать закон, не могло не привести в смятение этого честного человека от науки.

Вместо того чтобы бранить несчастного пациента, Портер накинулся с упреками на его компаньона — который, если судить по его внешнему виду, по крайней мере должен быть джентльменом.

— Этот бедный малый — ваш работник, сэр? — требовательно спросил он. — И какого рода честную работу смогли вы предложить этому ветерану, солдату Его Величества? Как долго, по-вашему, ему удастся избегать гнева таможенников или береговой охраны? — Покачав головой, он добавил: — Уверяю вас, сэр, он не сможет послужить своей семье, будучи заточенным в камеру нашей местной тюрьмы, как это неизбежно произойдет в самое ближайшее время!

Денхэм не стал вдаваться в объяснения относительно обстоятельств падения молодого человека, вместо этого он с достоинством принялся изображать доброго самаритянина, оказывающего услугу совершеннейшему незнакомцу.

— Терпение, мой дорогой доктор, — таков был его ответ. — Вы еще не знакомы с жизнью нашего южного побережья. Как мало вы знаете о нас, о нашей борьбе против несправедливости, о нашем упорном и открытом неповиновении. Силам, которые угрожают издалека, следует отважно противостоять. Представьте себе, что в старые времена, когда полуночные храбрецы с риском для жизни занимались своим промыслом у этих берегов, даже наш поэт Чосер воспевал их в своих «Сказаниях». Вы должны понимать, что мы страдаем от непомерных налогов, которые лишают нас немногих удовольствий в жизни. Вы назовете их роскошью? Это не так! Каждый честный человек должен бороться за то, чтобы обуздать эти налоги. Вы видите перед собой одного из многих. Эти молодые люди служат делу борьбы с невыносимыми поборами, которым мы подвергаемся. Уверяю вас, наши молодые искатели приключений делают славное дело, отважно спасая ценный груз и, дорогой сэр, не причиняя никому никакого вреда.

— Никакого вреда, говорите вы? — вскричал доктор, окончательно потеряв терпение. — Когда их работодатели берут то, что лежит под рукой, — готовых на все юнцов, чтобы в нарушение закона те работали по ночам, перебрасывая на сушу огромное количество «товаров»? За несколько шиллингов они рискуют жизнью и здоровьем, и перед вами живой пример этому! Такие, как они, получили незаконный пропуск на сушу; это неразборчивые в средствах, беспринципные людишки, готовые на все, чтобы сколотить состояние, эксплуатирующие моряков и прислугу, подкупающие таможню, убеждая даже респектабельных членов общества попустительствовать их преступлениям! Вся эта ваша романтическая аура — одно сплошное издевательство. Вы что, восхваляете порок и применение насилия против Блокады[5]?

Перестаньте, дорогой сэр, неужели вы станете искать оправдания подобному сумасшествию, призывая к восстанию? Рисуя картины тайных полуночных сборищ с мерцающими фонарями и вскрытыми бочонками с вином? Неужели вы не знаете о том, что уже натворили в прошлом такие вот головорезы здесь, в вашем любимом Сассексе? О тех ужасах, которые совершили Хокхерст и его банда, а также другие, ничуть не лучше нравом? И это было здесь, совсем рядом с вами! Их гнусные подвиги известны всему южному побережью, вплоть до самого Корнуолла. Они несли обществу одни только убийства, хаос и разрушение.

Денхэм слушал его молча.

— Вы должны понимать, сэр, что этим беднягам, которые занимаются контрабандой, не перепадает ничего. Вместо этого на них наживаются работодатели, не рискуя ничем и платя им жалкие гроши. Кровавое, безжалостное занятие, и оно ни в коей мере не напоминает тот поход за свободой, о котором вы говорите. Во всяком случае, это не служение обществу. — Он с горечью заключил: — Иллюзии, подобные вашей, боюсь, когда-нибудь погубят нашу Англию!

Но, даже оставшись при своем мнении, честный доктор, испытывая сострадание к моряку, которому он оказал помощь, соблюдал конфиденциальность. Он не рассказал никому об их ночном визите. На его несчастье, к нему обратились таможенники, которые преследовали человека, ускользнувшего от них несколько дней назад. Когда они начали допрашивать мистера Портера, он обнаружил, что не может солгать.

Так началась цепочка катастрофических событий. Через некоторое время стали известны новые подробности. В ту же самую лунную ночь береговая охрана, пытаясь перехватить тендер, который приближался к берегу, высадила на его борт команду, и тут обнаружилось, что ее поджидают вооруженные головорезы. То, что последовало за этим, можно назвать одним словом — скандал. Вскоре пошли слухи о том, что кое-кто из находящихся на службе у Его Величества стражников был жестоко избит этими «честными ворами свободной торговли», которые всего лишь защищали свои запасы «ценного чая, табака, шелков и кружев».

Эта отвратительная история с нанесением увечья нарушила покой всей округи — сдержанное молчание, длившееся десятилетиями ко всеобщей выгоде. Получая вознаграждение за сотрудничество с ними, департамент финансов традиционно не обращал внимания на случаи тайной деятельности некоторых наиболее предприимчивых своих соотечественников.

Неожиданные провокации амбициозных приезжих сподвигли официальные власти на ответную реакцию. Они были обязаны защитить униженных и оскорбленных жителей. И вскоре береговая охрана начала активно преследовать не только местных, участвующих в этом бизнесе, но и бесцеремонных, развязных лондонцев, которые вздумали расширить масштаб проводимых операций!

Вот такие потрясения в обществе ожидали решительно настроенного Сидни Паркера по возвращении в Сандитон. Он прибыл, ожидая трудностей и неприятностей, но оказался не готовым к последнему шокирующему открытию — Сандитону как курорту грозил полный крах.

Некоторые семейства уже начали упаковывать вещи, готовясь уехать, некоторые поступали так из страха за своих дочерей, учитывая опасную близость «мародеров» в порту. Что же касается осторожных лондонских игроков, они не горели желанием связываться с полицией Его Величества; многие уезжали в страшной спешке. Вскоре о деревушке стала распространяться дурная слава. Статья в газете «Морниг пост» с сообщением об инциденте привлекла общественное внимание к «этим сомнительным интригам, разыгравшимся в некоем курортном местечке на нашем южном побережье». В ней восхвалялись предпринимаемые береговой охраной благородные усилия «искоренить преступное сообщество, возникшее среди невинных искателей удовольствий и респектабельных гостей, совсем недавно осевших на модном курорте».

Подобные откровения можно было счесть дурным предзнаменованием. Сидни застал своего старшего брата Томаса в страшной тревоге за судьбу поселения. Приезд Сидни несколько успокоил мистера Паркера. Его повторное появление было очень своевременным и трогательным: оно свидетельствовало об искреннем беспокойстве о благополучии семьи Паркеров. Он понял, что его младший брат всерьез намерен помочь ему.

— Мой дорогой братец, — уныло пробормотал он, — мы должны увидеть знамение в этих последних событиях. Я боюсь за наш Сандитон и открыто признаюсь в этом. Впервые за все время мне становится страшно за его будущее. Мне более чем когда-либо необходим твой совет, и меня несказанно радует твоя забота.

Что до его коадъютора, леди Денхэм, то ее ничто не могло утешить. Она старалась сохранять хладнокровие, но последний поворот событий привел ее в полное отчаяние. Ее репутация, ее положение в обществе, ее претензии на высокие нормы морали — все пошло прахом. Все ее старания облагородить это великолепное место действия, в котором когда-то доминировало поместье ее первого мужа, были ныне унижены скандалом и грязными обстоятельствами.

— Подумайте о моем положении после всего, что произошло, — жаловалась и стенала она. — Мое имя ассоциируется с преступными элементами! Одно только упоминание о том, что я могла потворствовать подобному беззаконию, поистине беспрецедентно!

Говоря правду, опасаться следовало гораздо большего. Как теперь могла леди заговорить о своих планах строительства Ватерлоо-крещента, как, в конце концов, можно было компенсировать весьма внушительные инвестиции? Она могла говорить и думать только о том, что все рухнуло.