Нирай Доун - Шарада

Господи, я буду скучать по ней. Она все, что у меня есть.

— Не надо, — шепчет она, будто прочитав мои мысли. Шай тянется ко мне и сжимает мою руку. Я пытаюсь улыбнуться. Не знаю, насколько настоящей выглядит улыбка, но я выдавливаю ее из себя.

Тучи начинают сгущаться, и я знаю, что у нас не так много времени. Я даже удивлен, что сегодня мы застали столько тепла и солнечного света.

— Было больно? — спрашиваю я ее.

— Да! А с твоими?

— Пф-ф. Нет.

— Но она все равно справилась потрясающе. Даже ни разу не вздрогнула, — добавляет Шайен. Я завидую, что она видела это, но в то же время рад. Рад, что если кто и должен был находиться рядом с ней, — так это моя девочка.

— Потому что это имя моего ребенка. Как я могу вздрагивать, делая самую прекрас-ную вещь на свете?

Ее слова бьют меня прямо в грудь. Они ударяют, как молоток, по сердцу, но все равно не разбивают его. Оно в ушибах. Очень сильных, но не разобьется из-за того, что она сдела-ла для меня.

Я тянусь к ней и беру ее за руку. С одной стороны сидит Шай, с другой — мама. И я думаю… Я размышляю, что, возможно… Это мгновение одно из самых прекрасных для ме-ня. Я никогда раньше по-настоящему не заботился о красоте. Если только не смотрел на девчонку, чтобы переспать с ней, да и то это был другой вид красоты. Интересно, буду ли я теперь это искать? В других местах.

— Прости. Насчет вчерашнего. — Я не планировал заводить об этом разговор, но мне кажется, что это нужно сказать. — Я вел себя как придурок, но рад, что ты это сделала. Я благодарен тебе за это.

Ее глаза наполняются слезами.

— Я знаю, малыш. Знаю. — Потом она смотрит на Шай. — Давай поговорим о тебе. Я хочу знать все о девушке, которая украла сердце Кольтона.

Когда Шай глядит на меня, я вижу, что в ее глазах тоже стоят слезы. Я киваю ей голо-вой, и она начинает говорить. Я наблюдаю за ними и слушаю, когда Шай рассказывает маме о своих танцах. Как сильно она любит это занятие. Как они дали ей возможность на чем — то сосредоточиться, когда мама ушла. Она тоже рассказывает ей о маме. Не во всех подробно-стях, но о том, как все было неидеально и что она недавно узнала о ее смерти.

Они говорят о школе и том, как Шайен любит английский, но думает заняться помо-щью детям. Психологией или чем-то таким. Не могу поверить, что не знал этого. Что даже не потрудился спросить. Многие годы я столько всего делал неправильно и теперь, глядя на них, мою девушку и мою умирающую маму, знаю, что должен это исправить. Сделать что-то лучше.

Они заговаривают о фотографиях. На улице становится прохладнее, и я вижу, что мама дрожит.

— Почему бы нам не пойти внутрь и не посмотреть фотографии? Покажи Шай, что я всегда был таким же потрясающим, как и сейчас.

Они соглашаются, и мне приходится поднять маму, чтобы усадить ее в кресло. Сквозь ее кожу и халат, который она до сих пор носит, я чувствую проступающие кости.

И снова молоток. Еще больше ударов, бьющих точно в цель.

Целый час мы рассматриваем старые фотографии. Шайен смеется и плачет. Мама — тоже. Я практически ощущаю себя сторонним наблюдателем, но ничего. Я тоже являюсь ча-стью всего происходящего. Она всегда так много работала. У нее не было множества друзей. Все свободное время она проводила со мной, пока я не стал ужасным сыном и не отсутство-вал постоянно. Но все равно, были лишь я или работа. Единственное, о чем она заботилась.

Так забавно видеть ее с Шай. Как будто это ее подруга или дочь. Интересно, она так же это воспринимает? Я рад, что подарил ей эти мгновения.

В конце концов, мама признается, что устала. На прощание она обнимает Шай, а по-том я увожу ее в комнату. Она лежит в постели, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб, но она останавливает меня.

— Спасибо. — Ее ладонь накрывает мою щеку, а по лицу текут слезы. — Это был заме-чательный день, Кольтон. Как и ты, он всегда будет частью меня.

Я качаю головой. У меня болят глаза, когда я пытаюсь сдержать слезы. Я не могу это-го сделать. Сейчас мы не можем этого сделать. Еще не время. Я не готов.

— У нас их будет еще много, — говорю я ей, но при этом не могу смотреть в глаза. — Обещаю.

— Я знаю. — Она прижимается к моему лбу своим, и мы так и сидим. Я закрываю гла-за, потому что чертовски слаб и не могу видеть ее такой. Видеть, что она не верит мне, что у нас будет еще много таких дней, и жалеть, что не подарил их ей раньше.

Я знаю, что она еще что-то хочет сказать. Я чувствую это по тому, как ее ладонь каса-ется моей щеки, но она не говорит. Она лишь произносит:

— А теперь иди и проведи день со своей девушкой. Она необыкновенная.

Я киваю. Еще несколько секунд задерживаюсь, а потом отстраняюсь.

— Да… она такая. Мне с ней повезло.

— Как и ей с тобой.

Я на это надеюсь. Действительно надеюсь.

После встречи с мамой Кольт не настроен чем-либо заниматься. И я могу его понять. Не могу себе представить, через что он прошел, и жалею, что не могу ничего для него сде-лать. Ненавижу это чувство беспомощности. Я знаю, что разделю его с ним. Думаю, мы оба слишком часто такое испытываем. Возможно, это одна из тех вещей, что свела нас вместе.

Мы снова остаемся у него дома. Здесь, как и всегда, царит какое-то безумие. Я удив-ляюсь, занимается ли Адриан чем-нибудь еще, кроме вечеринок.

— Как ты выносишь все эти бесконечные вечеринки? — спрашиваю я, когда на сле-дующий день мы лежим в постели.

Кольт пожимает плечами.

— Наверно, потому что я постоянно тусовался с ним.

— Ох. — Его ответ вызывает у меня прилив счастья. Вместо вечеринки он со мной. — Со мной веселее, да? — поддразниваю я.

Кольт смеется. Люблю этот звук.

— Ты чертовски дерзкая, вот так.

— А у тебя самый ужасный рот.

— Я думал, что мы решили, что женщинам нравится мой рот. Тебе же нравится мой рот, да?

Он начинает использовать его на мне, и я не могу сдержать дрожь. Он, определенно, умеет им пользоваться.

— Ты все время меня отвлекаешь.

Я позволяю своим глазам закрыться и просто ощущать.

— Тебе же это тоже нравится.

И он прав. Мне нравится. А еще мне нравится его эта игривая сторона. Нравится, что я единственная, кто ее видит.

— Хватит разговоров.

Моя рука скользит по его волосам.

— Есть, — говорит он. Как и всегда, Кольт держит свое слово.

— Ты раньше уже бывал? — спрашиваю я Кольта, когда он взбирается по травянисто-му холму. На земле уже сидят несколько человек, под ними расстелены различные цветные покрывала, а некоторые устроились на стульях. Их окружает несколько деревьев, но немно-го. Возможно, именно поэтому они собираются осенью, потому что не слишком жарко. Хотя сегодня будет прохладно. Я жду этого с нетерпением.

— Где? — спрашивает он. Я практически забыла, что задала ему вопрос.

— На концертах в парке. Ты раньше уже бывал на них?

Они спонсируются колледжем. На них выступают инди-группы. Мы даже не знаем, какую музыку ожидать, но нам хочется выбраться из дома. Сделать что — то нормальное.

Кольт закатывает глаза.

— Ага. Постоянно бываю. Я помогаю их организовывать.

Я качаю головой и смеюсь над ним.

— Ты прав. И о чем я думала? Тебе действительно должно хотеться чего-то нормаль-ного и веселого.

Тогда он делает то, что меня удивляет. Кольт щекочет меня. Он делает это осторожно, и я с легкостью опускаюсь на землю, потому что… ну, потому что я не возражаю против того, чтобы именно он опустил меня.

Оседлав меня, он садится мне на живот. Он умудряется взять обе мои руки в свою, и я не могу высвободиться.

— Как тебе такое? Нормально и весело? Я это должен делать? Щекотать тебя и быть жизнерадостным на людях?

Его голос звучит весело. На губах играет улыбка.

— Нет. Ты делаешь неправильно, — говорю я ему.

Он вскидывает голову.

— Разве? Блин.

— Ты должен целовать меня.

Не говоря ни слова, он наклоняется вперед и делает так, как я сказала. Наши языки танцуют, переплетаются друг другом именно так, как он называет меня маленькой танцов-щицей. Но слишком быстро он отстраняется.

— В этом она хороша, не так ли? — При звуке голоса Грегори я напрягаюсь.

Но Кольт — нет. В две секунды он слезает с меня и вскакивает на ноги.

— Что, черт возьми, ты только что сказал? — шипит Кольт.

Я поднимаюсь на ноги. И что я вообще увидела в Грегори?

— Не надо. — Я хватаю Кольта за руки.

— Я сказал, что она хороша в этом, хотя и уверен, что ты прекрасно меня слышал.

Рядом с ним стоит рыжая. Я удивлена, что он не привел с собой друга. Он же такой трус.

— Ни слова больше о ней. Если хочешь, можешь поливать меня дерьмом. Но ты впу-тываешь ее, поэтому я надеру тебе задницу. Снова. Сколько раз еще потребуется? — Кольт поднимает один, два, три, четыре, пять пальцев, пока не держит уже обе руки.

— Мы в самом деле будем это делать? — спрашивает Кольт. — Я лично пас, ты ведь пришел с девушкой, а мне бы не хотелось, чтобы ей снова пришлось приводить тебя в поря-док. Почему бы тебе не заняться тем, для чего ты сюда пришел? Поливать меня дерьмом перед своими друзьями и делать вид, что ты настоящий мужик, чтобы гнобить меня. Если не возражаешь, я пытаюсь поцеловать свою девушку.

Я знаю Кольта. Он действительно побьет Грегори, если тот попытается что-нибудь сделать. Я крепче сжимаю его руку. Лицо Грегори ярко-пунцовое. Он зол и смущен. Не могу поверить, что я так долго была с ним. Что он мне так нравился.