– Это ты здорово сообразила, молодец! Когда в дороге проголодаемся – похвастаюсь перед ребятами, какая у меня заботливая женулечка.

Крепко обхватил ее за талию, приподнял и нежно расцеловал заплаканные глаза, щеки, трепещущие губы.

– Разве можно забыть чудесное время, что мы провели вместе? Разве я забуду счастье, которое мне дала твоя любовь? – страстно прошептал он ей на ухо; опустил на ноги и, склонившись, стал жадно целовать – с такой силой, будто хотел вобрать ее в себя целиком.

Наконец оторвался от нее, взял себя в руки.

– А теперь, дорогая моя женушка, наберемся терпения ждать от судьбы новой порции счастья. Будем крепки духом и телом, и она воздаст нам с лихвой – не сомневайся. Верь и надейся! Это наш девиз! Будем заниматься своим делом, а личная жизнь... подождет!

Миша был возбужден, – так много ему надо сказать, облегчить душу перед расставанием. Но в этот момент вошла Ольга Матвеевна с чайником в руках, и он умолк, не отрывая от Светы горящих любовью глаз.

Чай пить не стали, а открыли бутылку шампанского и коробку конфет. Пили из старинных хрустальных фужеров; Ольга Матвеевна и Света наперебой желали: пусть все поскорее кончится и он благополучно вернется домой. Михаил в свою очередь поднимал бокал за здоровье и счастье матери и любимой.

Перед самым расставанием он пристально поглядел на мать извиняющимся взглядом, снял с себя маленький золотой медальон, усыпанный мелкими бриллиантами, и надел его на шею Светлане.

– Храни его до моего возвращения. Не снимай никогда! А у меня останется мой талисман – крестик. – И еще раз тепло взглянул в глаза матери. – Он будет оберегать меня от опасностей.

Снова обернулся к Светлане и, не стесняясь матери, обнял, нежно поцеловал и наказал мягко, но настойчиво:

– Не оставляй без внимания маму, помогай ей в случае чего. – Сделал небольшую паузу, снова взглянул, на этот раз с укоризной, на мать. – Не обижайся на нее, что не вручила тебе причитающееся по праву. Она это сделает после нашего венчания. Что поделаешь, мама человек верующий.

Михаил не разрешил им провожать себя к месту сбора группы, еще раз обнял на прощание, взял в руки дорожную сумку и вышел в ночь.


После прощания с Мишей Светлана долгое время жила как во сне. Внешне это не бросалось в глаза: делала все, что обычно, – ездила в консерваторию, сдавала экзамены, помогала матери по дому, – но действовала как сомнамбула или как робот. Так пролетело время до Надиной свадьбы.

Настроения веселиться нет, без Миши белый свет не мил. Но Наденька спасла, и Светлана от всей души желала ей счастья. Стала добросовестно готовиться к ее торжеству.

И вот настал этот знаменательный день. Для проведения торжества сняли банкетный зал в «Праге» – одном из лучших ресторанов Москвы. Стол в виде огромной буквы "П" был накрыт на восемьдесят персон. Гости – в основном родственники и друзья Хлебниковых; их братья и сестры с взрослыми детьми; близкие друзья, знавшие Олега с малых лет, наиболее значительные сослуживцы Сергея Тимофеевича. Супруги Григорьевы также были приглашены стороной жениха, как, разумеется, и почтенный дядя Николай Егорович (но он сильно занемог и не вставал с постели).

Со стороны Надежды приглашенных намного меньше: из Надиных подруг, кроме Светланы, Таня Сидоренко и еще две девушки из Инфизкульта. которые ничего не знали о Косте. Из взрослых – только старший тренер по плаванию, с женой и сыном, известным пловцом (старик был польщен приглашением в столь высокое общество.

Розанов счел нужным пригласить на такой прекрасный банкет некоторых своих коллег с женами и разумеется, Игоря Иванова с его новой подругой – еще – журналистов с радио и телевидения, с которыми сотрудничал.

Меньше всего приглашенных оказалось со стороны Лидии Сергеевны: только ее близкие подруги с мужьями и приятелями – всего три пары.

В банкетном зале, у входа, стеллажи были завалены букетами цветов и подарками. В ожидании приезда молодых из загса гости, нарядные, радостно-оживленные, прогуливались по фойе и залу, разбившись на группы


В одной из групп Вера Петровна беседовала с Хлебниковой и другими знакомыми дамами.

– А почему вы предпочли «Прагу»? – поинтересовалась одна из дам у Ларисы Федоровны

– "Прага" славится отличной европейской кухней; имеет много залов, прекрасный зимний сад на верхнем этаже, – охотно объяснила Хлебникова – Надоест танцевать – можно просто пройтись по залам, посмотреть на публику и себя показать.

Розанов в компании коллег боролся с искушением поговорить с Верой Петровной: узнать бы, как она живет, все ли в порядке со здоровьем... да просто услышать ее голос... В конце концов не выдержал, подошел к дамам.

– Прошу прощения, если прерываю. Лариса Федоровна, молодые, похоже опаздывают? – осведомился он для приличия и как бы между прочим обернулся к Григорьевой.

– Вера Петровна, здравствуйте! Слышал от Наденьки, вы недавно побывали в больнице...

Вера Петровна быстрым взглядом отыскала мужа и Лидию Сергеевну. Григорьев разговаривал с Хлебниковым в центре самой многочисленной группы. Зная его могущество, многие стремились воспользоваться случаем и завязать с ним знакомство.

В другой группе Лидия Сергеевна, окруженная друзьями, увлеклась разговором. Кажется, никто не наблюдает...

– Спасибо, Степан Алексеевич, ничего серьезного. Сейчас мне намного лучше, – улыбнулась она Розанову. – Вы, конечно, рады за свою дочь? Они с Олегом – блестящая пара. Только вот уезжают надолго...

Чутким сердцем она понимала его отцовское состояние. Да ведь он и не подозревает, что с ним остается еще одна дочь...

– Да уж! Мне ее будет недоставать, хоть и видимся мы нечасто. – Он поблагодарил ее теплым взглядом. – Но не буду мешать вашей беседе, еще раз извините! – И вернулся к коллегам.

– Какой интересный мужчина! – глядя ему вслед и любуясь его импозантной фигурой, заметила одна из дам. – Это же отец невесты! Вы что, хорошо его знаете, Вера Петровна?

– Его дочь – подруга моей Светланы, спасла ей жизнь. Вы разве об этом не слышали?

Прибыли молодые, и гости, выстроившись в длинный ряд, потянулись поздравлять.

Жених был великолепен: в беготне и хлопотах, связанных с отъездом и свадьбой, Олег похудел и, в вечернем костюме выглядел прямо-таки скульптурно, возвышаясь над большинством гостей, как молодой бог. Невеста, в белоснежном воздушном наряде, сияла молодостью и красотой. Вместе они, кудрявый блондин и темная шатенка, оба высокие, статные, составляли пару – хоть в кино снимай.

– Божественно хороши молодые! Завтра улетают в Париж! – слышались восторженные с оттенком зависти голоса в толпе гостей.

Когда все расселись, образовалось как бы два общества: главное – за центральным столом, с молодыми в середине, а по их бокам – родители и самые почетные гости.

Рядом с Сергеем Тимофеевичем оказалась, в отсутствие Николая Егоровича, чета Григорьевых; с Лидией Сергеевной – ректор Педагогического института с женой.

За боковыми столами расположились с обеих сторон ближе к центру – родственники, знакомые рангом пониже, а по краям, как всегда, молодежь.

Угощение фантастическое, веселье било ключом, после обязательных тостов гости разделились на группы, и каждый делал что хотел. Молодые, сначала оказавшиеся, естественно, в центре внимания, с течением времени растворились в водовороте гостей.

Празднество подходило к концу. Некоторые еще танцевали и веселились в банкетном зале; остальные, в основном молодежь, прохаживались по другим залам ресторана – везде играла музыка, все красиво, интересно...

Наконец гости постарше стали разъезжаться; среди первых собрались домой Григорьевы: Иван Кузьмич считал для себя неприличным участвовать в нетрезвом веселье разношерстной публики.

Светлана решила уехать вместе с родителями. В течение всего вечера она старалась вести себя компанейски, танцевала, когда приглашали, чтобы не выделяться и не портить Наденьке настроения. Но ей было невесело, мысли ее бродили далеко – там, с Мишей, в пути...

Заметив, что они собрались уходить, Надежда – сама она почти не пила – подошла к Светлане.

– Светочка, помоги мне, лапонька, привести себя в порядок! – И, предвидя, что откажется, сославшись на уход родителей, быстро добавила: – Я тебя задержу всего на две минуты, твои старики не уедут – их предупредят. Мне сказать тебе нужно... что-то очень важное.

Светлана ожидала, что Надя поведет ее в туалетную комнату, но нет: невеста остановилась на площадке, ведущей на этажи, и как-то необычно себя повела – она явно волновалась, искала слова.

– Светонька, мы разлучаемся с тобой надолго, кто знает, – может быть, навсегда. Обязана я теперь... открыть тебе эту тайну. Давно бы следовало, да я все не решалась никак. – И умолкла на мгновение, наблюдая за реакцией подруги.

Светлана, ничего не понимая, молча ждала объяснений.

– Ты ведь обратила внимание, что я называю тебя сестрой? Думала, наверно, потому, что тебя спасла и вы меня приняли как свою? Ошибаешься! Мы и правда с тобой сестры. Самые что ни на есть единокровные!

Увидев, что у изумленной Светланы распахнулись еще шире глаза и вытянулось лицо, Надя остановила ее жестом руки.

– Не спрашивай меня сейчас ни о чем, кроме того, что скажу сама. Обо всем поговорим, когда вернусь. По почте из-за границы об этом распространяться не стоит.

Глядя прямо в синие Светланины глаза открыла ей наконец правду.

– Иван Кузьмич тебе не родной отец. Настоящий твой родитель – это мой фатер, Степан Алексеевич Розанов, – сидел рядом со мной. Надеюсь, ты его хорошо разглядела? Видный такой из себя, интересный; красивый даже. Твоя копия, в мужском варианте. Тебе и убеждаться не надо – достаточно поглядеть на себя в зеркало. – И честно призналась: – Можешь мне поверить – тогда на реке я и представить не могла, что спасаю сестру. Сама недавно узнала.

Надя с чувством посмотрела на ошеломленную Светлану и по-дружески ее встряхнула.