Семен Малков - Шантаж

– Остановитесь, пожалуйста! Кажется, здесь, – попросила Лидия таксиста.

«Ну и грязь! Всю обувь испорчу...» Она растерянно огляделась: как бы получше пробраться по мусору, оставленному строителями, к подъезду нового кирпичного дома? «А, ладно, все равно сапоги старые! Так... лифт, конечно, не работает – придется пешком на шестой этаж...»

Чайкин открыл сразу – он ждал ее с нетерпением уже полчаса. Одетый по-домашнему, но элегантно, в мягком, пушистом свитере, он ловко снял с нее шубку, красиво протянул великолепные цветы, ласково, осторожно обнял.

– Лидочка! Как я мечтал о нашей встрече! Вы даже во сне мне являлись! – приговаривал возбужденно, пока она поправляла перед зеркалом прическу. – Проходите, будьте как дома! – И распахнул дверь в комнату.

«Еще не обжито, не обставлено...» Лидия увидела стол, тщательно накрытый для ужина. Вся мебель: этот стол, несколько стульев и шикарный сексодром – диван-кровать – развернут, застелен дорогим, невиданным покрывалом. В углу – великолепная радиола, а по стенам – аккуратно расставлены чемоданы, узлы, разложены стопы книг... Хозяин, видно, не спешит обосноваться на новом месте.

– Отпразднуем наш скромный успех? – Василий Семенович, широко улыбаясь, показал Лидии на стол: – Прошу вас, будьте хозяйкой! Не умею я ухаживать за дамами...

– Да вы не беспокойтесь, я уж сориентируюсь, – улыбнулась ему в ответ Лидия.

Такую закуску – сплошной дефицит! – и по тарелкам разложить приятно. «Деловой мужик! – отметила она про себя. – Умеет создать условия».

– Ну что ж, тост за нашу встречу! – не сводя с Лидии горящего взора, Чайкин наполнил рюмки марочным армянским коньяком. – За волшебницу судьбу, которая дала нам друг друга! – произнес он воодушевленно. – И только на брудершафт! Пора нам перейти на «ты». Может, перестанешь быть такой официальной? – Он встал и подошел к ней вплотную.

Чокнулись стоя, переплели руки, выпили до дна... Он тут же заключил ее в объятия, и губы их сомкнулись в долгом поцелуе.

– Погоди, дорогая! – с трудом отрываясь от нее, задыхаясь, но овладевая собой, прошептал Чайкин. – Ведь мы оба – прямо с работы. Давай немного подзаправимся – у нас весь вечер впереди! – Он пригладил растрепавшиеся волосы, включил радиолу, поставил пластинку: романтический блюз...

Не меньше полутора часов просидели они за столом: бутылка коньяка опустела; многое рассказали друг другу и изрядно оба захмелели. Чувствовали себя так, будто давно и близко знакомы. Он поведал ей, как холодна и неприветлива жена; она – как плохо живется ей с мужем.

«Ты называла меня аистом...» – призывно звучала мелодия томного танго. Василий Семенович безмолвно пригласил Лидию танцевать, и тела их сразу тесно соприкоснулись. Он обнимал ее, прижимал к себе с такой неожиданной силой, что ей передалось его возбуждение. «А ничего себе мужичок! – мысленно оценила она, ощутив его вздыбившуюся плоть. – По виду не скажешь...»

Лидия понимала, конечно, на что идет, когда отправлялась сюда. Что ж, как мужчина он ее совершенно не привлекал – не в ее вкусе. Мужа она давно разлюбила. Темпераментная, не обремененная предрассудками, давно уже завела бы любовника, но ей фатально не везло на мужчин. Редко кто нравился, и никто не оправдывал ожиданий: всегда внешность не соответствовала содержанию. Измены мужу до сих пор приносили ей одни разочарования.

Низенький, невзрачный Чайкин тем более не вызывал у нее поначалу сексуального интереса. Но сейчас, прижимаясь к нему в танце, чувствуя его страстное желание, она ощущала сладкую истому: как нежно он ласкает ее руками, опуская их все ниже со спины на бедра... Наконец, прервав танец, они остановились у постели. После долгого и жаркого поцелуя он дрожащими от нетерпения пальцами стал расстегивать пуговицы ее платья.

– Пусти, я сама! – прошептала Лидия, мягко высвобождаясь из его объятий.

Быстро разделась, скользнула под одеяло.

Чайкин, тяжело дыша, сбросил одежду, лег рядом. Ему не терпелось овладеть ею, но он не стал торопиться. Надо завоевать эту красавицу не на один день... Осыпая поцелуями ее лицо и шею, он терпеливо вел любовную игру – в этом он понимал толк. Обнимая одной рукой, другой ласкал ее роскошные груди и, почувствовав, как затвердели соски, двинулся ниже, нежно дойдя до заветного места...

«Понимает, что нужно женщине...» – мелькало в голове у Лидии. Она чувствовала, как волна наслаждения разливается по всему телу; дыхание ее стало прерывистым, она сжала его в объятиях и впилась в губы страстным поцелуем.

– Давай, давай, Васенька! – шептала она, охваченная нестерпимым желанием.

Он с силой вошел в нее, и любовники соединились в страстном порыве, все ускоряя темп, задыхаясь от наслаждения...

– Только не останавливайся! И не спеши! – молила она, постанывая, крепко обхватив его ногами, энергично двигаясь с ним в такт.

Волны наслаждения поднимались все выше – и достигли наконец кульминации. Она вскрикнула, испытывая давно забытое, ни с чем не сравнимое блаженство, и руки ее упали. Но он продолжал двигаться все сильнее – она еще несколько раз испытала острое наслаждение. «Хорош мужик! – думала благодарно, чувствуя к нему неожиданную огромную нежность. – Хоть на этот раз повезло...»

Последнее сладкое усилие – и он, громко застонав, обессиленный, откинулся на подушки.

– Спасибо, Васенька! – Прижимаясь к нему, обнимая тихонько, Лидия нежно его поцеловала. – Ты... ты на высоте!..

«Погоди, я тебе еще не то покажу! – самодовольно думал Чайкин. – Вот только передохну немного».

Лидия Сергеевна пребывала в отличном настроении. Вот уже две недели она заведует правительственным детским садом высокой категории: оборудован великолепно, снабжается отлично. По-хозяйски неторопливо, в сопровождении старшей воспитательницы обошла анфиладу светлых, благоустроенных помещений и остановилась у дверей своего кабинета.

– Вроде бы все в порядке, Алла Борисовна. Проветривать только почаще – душновато. Дети должны дышать чистым воздухом! – начальнически строго заметила она, открывая ключом дверь. И добавила помягче: – Погодите минутку – хочу вас кое о чем расспросить. – Жестом пригласила проследовать за ней в кабинет. Расположилась поудобнее в кресле, усадила перед собой сотрудницу.

– Алла Борисовна, как вы можете охарактеризовать старшую возрастную группу? Что за девочки в ней? Вы знаете, там моя Наденька. Естественно, меня это интересует.

– Группа хорошая, Лидия Сергеевна, вашей дочери повезло. Думаю, ей там понравится, – услужливо доложила воспитательница. – Дети в основном спокойные, послушные. Среди девочек самая добрая и приятная – Света Григорьева. Неплохо Наденьке с ней подружиться. Да и полезным может оказаться: Григорьев – это фигура! – Со значением взглянула на начальницу и продолжала: – Есть, правда, несколько капризных. В основном по части еды: этого не хочу, то не нравится! Понятно – родители избаловали. Больше других фокусничает Катя Кузнецова. Девочка обещает вырасти законченной эгоисткой: черства, себялюбива, не придет на помощь подруге.

– Ну что ж, очень вам признательна, Алла Борисовна. По всему видно – вы неплохой психолог, к детям внимательны. Думаю, мы с вами поладим.

Отпустив сотрудницу, Лидия Сергеевна сняла трубку и набрала знакомый номер.

– Василий Семенович? Васенька! – Она невольно понизила голос. – Что не звонишь? Я соскучилась! – Услышав, видимо, ожидаемый ответ, продолжала, уже деловито: – Как работается на новом месте? Все в порядке! Коллектив – что надо! Детишки, правда, балованные, сам знаешь, чьи. Но ничего, привыкаю. Главное – Наденьку пристроила, в старшую группу. Воспитатели говорят, ей там будет славно! Как насчет среды? – И кокетливо засмеялась, машинально поправляя прическу. – Что ж, надо подумать. Ну конечно же! А ты сомневался? – добавила она интимным шепотом. – Пока, дорогой, целую! – Положила трубку, мечтательно расслабилась...

Однако безмятежное состояние длилось недолго: в кабинет без стука ворвалась Надя – чем-то явно огорченная.

– Что случилось, Наденька? Разве я не велела тебе без нужды сюда не приходить? Объяснила же: нельзя перед другими показывать, что ты дочка начальницы! Ты должна быть такая же, как все дети.

– Ну да, такая же! – У девочки слезы показались на глазах. – У всех девочек папы – начальники, а мне что говорить? Мой папа просто учитель!

– Скажи – директор, если хочешь. Какая разница? Все равно не узнают. И это все твои беды?

– Нет, не все... Скажи, мам, игрушки у всех общие? – И, видя, что мать утвердительно кивнула, продолжала с детской запальчивостью: – А почему девочки не дают мне своих кукол поиграть? Говорят – принесли из дома!

Лидия Сергеевна поднялась с кресла, подошла к дочери, присела.

– Ну вот, так и знала, что ты расстроилась из-за пустяка. Тебе что – кукол не хватило? Здесь их вон сколько, и все общие. Отправляйся-ка играть и не отрывай меня от дел! – Любовно шлепнула Наденьку и мягко, но настойчиво выпроводила из кабинета.

Раннее утро. В своей тесной кухне Лидия Сергеевна привычно хлопотала у плиты, напевая какой-то модный мотивчик. Куда девалось ее обычное плохое настроение? Закончив готовку, поставила шипящую сковороду на подсобный столик и громко позвала:

– А ну, народы, завтракать! Не то все остынет!

На кухне появился Степан Алексеевич, с газетой в руках, а за ним, на ходу заплетая косичку, Наденька.

– Что-то ты, Лида, сегодня больно веселая – уж не «Волгу» ли в лотерею выиграла? – пошутил он, бросив на нее удивленный взгляд. – Так ты уж скажи нам, не скрывай!

– Считай, что получше! – бойко ответила она, со скрытой насмешкой глядя на мужа своими загадочными глазами. – Теперь вряд ли кто сможет испортить мне настроение. Даже ты!

Розанов привычно втиснулся на свое место за кухонным столом и приступил к завтраку, пропустив мимо ушей ее язвительный выпад и продолжая дивиться происшедшей с женой метаморфозой.