Марина Дмитриева - Шантаж

— А откуда вы знаете, что она умерла?! — незамедлительно последовал вопрос.

— Да вы только что сказали!!!

Как легко иногда выдают себя преступники…

— Разве?! Я сказал, и камера это зафиксировала, что вы обвиняетесь в организации покушения на убийство вашей жены и моего друга, Довженко Валерия Константиновича.

— Да какая разница?! — в раздражении кричал Сергей Горяинов, а потом осекся, глаза округлились. — Вы хотите сказать, что Ирина жива?!

— К счастью, покушение не удалось.

— Но как же… — Горяинов снова прикусил язык.

Кажется, возможность такого развития событий вообще не приходила ему в голову.

— Я совершенно ни при чем! У вас нет никаких доказательств!!! — наконец злобно зашипел хозяин дома.

— Будут… Ребята, обыскиваем дом и все домашние постройки! Прежде всего, ищем второй телефон, планшет или другое средство связи. Наверняка, он еще не успел от него избавиться.

Эти слова словно мощным прессом, лишающим сил и воли, прошлись по генеральному директору компании «Новатор». Он побледнел еще сильнее, краше в гроб кладут, выпучил глаза, даже за сердце схватился. «Раз он так занервничал, того и гляди в обморок бухнется, значит, мы на верном пути, — отметил про себя майор Алейник. — Связь с организатором покушения еще не уничтожена. Чертяка-Валерка умный, сразу сказал, что надо действовать быстро и неожиданно».

— Вы не имеете права… — едва слышно хрипел Горяинов.

— Почему же, имеем. Не только у вас есть знакомые судьи. Обыск будет произведен по всем правилам, чтобы никто потом не смог обвинить нас в нарушении процессуальных правил. Уж для друга я постараюсь.

— Довженко тоже жив?

— Пригласите понятых.

***

За несколько часов до…

В уши ворвались звуки выстрелов и детский крик: «Мама-а-а!» Валера мгновенно сориентировался, повалил меня на асфальт, бухнулся сверху, я же смогла среагировать только истошным визгом.

— Мамочка-а-а, — продолжало кричать небо голосом моего сына.

Митенька, мальчик мой… Рванулась на этот крик, попыталась оттолкнуть навалившееся на меня мужское тело.

— Тише, — сдавленно стонал Валера мне в ухо.

А в мире все взрывалось и орало: «Брось оружие!! Брось оружие, мать твою!! Руки вверх! Там еще один!.. Стоять!! Стрелять буду!!

Повсюду топот ног, выстрелы, крики, болезненные стоны.

— Мама-а-а, — продолжал звать Митька.

— Черт, какого хрена?! Уберите ребенка от окна! — гаркнул Валера.

Боже, что это такое?! Почему мир кричит и взрывается?!

— Милая, ты как?! — И посмотрел серыми согревающими глазами мне в лицо.

— Я-я не знаю… Вроде бы, нигде ничего не болит, только очень тяжело дышать… И еще Митька, я за него очень переживаю.

Валера оглянулся по сторонам и, тихо охнув, откатился.

— Прости, это из-за меня тяжело дышать, я ведь такой боров.

Раскинув руки в стороны, Довженко остался лежать на асфальте, словно решил понежиться под лучами первого весеннего солнца. Ничего, что сыро и мы посреди двора?!

А у меня по телу трещал мороз, свирепствовала самая лютая зима, ведь моя куртка была вся в крови. Ярко-алые пятна хорошо выделялись на светлой ткани. В меня попали?! Но почему я не чувствую боли? А потом поняла — мои пули взял на себя Довженко.

— Валера, Валерочка, милый! Ты ранен?! — подскочила к нему, несмело заскользила ладонями по его телу. Руки окрасились кровью.

Господи, какое у него бледное лицо! А вот серые глаза смотрели ласково, даже с каким-то непонятным неуместным озорством.

— Ничего страшного, моя хорошая, просто две царапины.

— Валер, ты как?! — подбежал к нам какой-то мужчина.

— Нормально, опять немного покорежило… Но жить буду, обязательно буду.

— Вызовите врача! — откровенно истерила я. — Господи-и-и, он весь в крови!!!

Дрожащими руками попыталась расстегнуть сумочку, найти свой телефон.

— Скорая уже едет, через минуту будет.

— Валера! Милый! Любимый…

От вида крови к горлу подкатывала тошнота и кружилась голова, словно изнеженной кисейной барышне, хотелось бухнуться в обморок.

— Сделайте что-нибудь! Пожалуйста-а! — не желала, не могла успокоиться я. — Остановите кровь!!!

— Ириш, не кричи, — все также озорно улыбался Валера. — Ничего страшного. Подумаешь, немного задело. Хотя до свадьбы может не зажить.

— Эт-то что, предложение?!

— Оно самое… Царевна-лебедь, выходи за меня замуж.

От страха, умиления, восхищения его мужеством ревела в голос. А мой невозможный мужчина, продолжая корчить из себя героя, лишь чуточку скривившись от боли, сел на асфальте, обняв кровавыми руками мои щёки, и смачно поцеловал в губы.

— Лучшая анестезия, — шутил он.

Вокруг смеялись какие-то мужчины, одна я, глупая, захлебывалась плачем и не могла даже «да» ответить.

На дороге, ведущей к дому, показались бело-красные полоски скорой, и послышался вой сирен. Немного выдохнула.

— Вал-лера, кто все эти люди?!

— Ребята из полиции. Когда забирал кукол, мне не понравился взгляд твоего мужа, безумный, жаждущий мести. Стало понятно, что он попытается отыграться. На всякий случай я попросил ребят незаметно понаблюдать за домом.

— Валер, — к нам подвели двух закованных в наручники мужчин, — вот поймали. Один дедулька типа в машине копался, вообще не вызывал подозрений, а второй на звуки выстрелов с другого двора прибежал и сразу попытался скрыться. Что теперь с ними делать?!

— Нужно вывести заказчика и организаторов этого покушения на чистую воду, а для этого пусть им сообщат, что заказ успешно выполнен.

— Где больной? — спрашивали врачи прибывшей скорой.

— Больной корчит из себя героя, — ревела и смеялась я, периодически ласково целуя перепачканного кровью мужчину. — Нет, он на самом деле герой. Прошу, пусть он заживет до нашей свадьбы!

— А скоро свадьба?! — весело спросила девушка в синей больничной робе.

— Н-не знаю, мне еще развестись надо.

— Это ответ?! — пытливо всматривался Валера в мое лицо.

Жалобно всхлипнула:

— Да-а-а.

Открыла дверь и тихонько вошла в свое кукольное царство.

— Ну, здравствуйте, мои дорогие!

Конечно, в комнате стояла полная тишина, однако в моем воображении мне ответил целый хор голосов: «Здравствуй, дорогая хозяйка! Очень рады тебя видеть».

Уже большая девочка, тетенька почти, а все в куколки играю.

Стала ходить от одной группы миниатюрных красавиц к другой. Когда подошла к полке, где располагалась рыжеволосая Елизавета Тюдор, невольно присела в реверансе.

— Королева-девственница, мое почтение!

Показалось, она величественно кивнула головой, но потом, отбросив царственную надменность, ласково мне улыбнулась.

— Дорогие мои, знаете, завтра я выхожу замуж…

— Ах! — разом всплеснули куколки руками, и даже мужчины захлопали в ладоши, а потом загалдели: — Поздравляем, поздравляем! Мы так за тебя рады!

— Хороший выбор, — одобрил красавец-гусар, которого я обшивала дольше, чем любую принцессу из моей коллекции. — Он настоящий герой, лев просто! Так отважно за тебя сражался, все твои пули принял на себя!

— Герой! — мечтательно вздохнули мои девчушки. — Ах, вы такая красивая пара… И ничего, что у него в волосах седина кое-где проскакивает, он все равно такой… — куколки восхищенно закатили вверх глаза, — настоящий принц! Принцем можно быть и в сорок лет.

— Мы тоже очень красивая пара, — воскликнула Неизвестная Крамского, которую я уже успела восстановить.

Она любит быть в центре внимания.

Чуточку улыбнулась:

— Бесспорно.

— И знаешь, кажется, твой жених немного похож на моего кавалера.

Конечно, только так, и никак не наоборот. Пожалуй, вторая Неизвестная у меня получилась излишне самолюбивой.

— И мой принц на Валеру смахивает, — вставила красавица Белоснежка с кожей светлой, как снег, губами яркими, словно кровь, и волосами темными, как черное дерево.

— Простите, дорогие мои, кажется, я наделяю ваших кавалеров чертами, которые мне самой нравятся в мужчинах.

— Ах! — воскликнули куколки и снова всплеснули руками. — Нам тоже по сердцу такие высокие, широкоплечие, чернявые, с лукавой улыбкой на красивой лепки губах.

Темноволосый сицилийский мафиози самоуверенно ухмыльнулся и, несмотря на прелестницу рядом с собой, нескромно подмигнул куколке из шестидесятых годов в косынке и стильных солнечных очках. Знает, чертяка, что он тоже на Валеру смахивает, вот и посчитал себя самым неотразимым!

— Дорогие мои, у меня есть еще одна потрясающая новость. Я сегодня проходила УЗИ, ну, это такой аппарат, с помощью которого доктора смотрят, все ли хорошо с ребенком и как он развивается, так вот, весьма вероятно, что у нас с Валерой будет девочка.

Моя голова снова наполнилась рукоплесканиями маленьких ладошек.

— Какая прелесть, какая прелесть! У нас будет живая куколка… Прекрасная принцесса!

Улыбнулась и, не в силах сдержать свои чувства, несмотря на уже виднеющийся животик, закружилась по комнате в танце.

— Ах, дорогие мои, я просто до неприличия счастлива!

***

Замер, залюбовавшись женщиной, шедшей под руку с частным детективом, которого Ирина на манер западных католических свадеб попросила быть ее посаженным отцом. Белая лебедушка… Я, конечно, солдафон, но, пообщавшись с генеральской дочкой, даже нахватался некоторой поэтичности! Она всегда вдохновляет… В Ирине было сосредоточено все, что меня восхищало в женщинах: интеллигентность, элегантность, горделивость, грация и безусловная красота. Меня раз за разом сражала наповал ее абсолютная женственность, я не мог насытиться ее нежностью, а от ее страсти напрочь срывало голову. Светлые волосы уложены в высокую сложную прическу, в которую были причудливо вплетены белые цветы. Белоснежное платье, как тоги гречанок, крепилось на одном плечике блестящей объемной брошью и ниспадало до пола мелкими складками плиссировки. Свободный покрой платья скрывал последствия нашего удачного лечения в Мацесте. Точеные ножки обуты в серебристые босоножки на небольшом устойчивом каблучке. Шпильками пришлось пожертвовать ради интересного положения невесты. Но ничего, для меня она, беременная, стала намного краше, самой красивой женщиной на свете! Ради неё я готов хоть сотню пуль в себя принять, со всем миром сразиться, только бы она была довольна! Моя прекрасная царевна-лебедь! Поэтому, когда сотрудница ЗАГСа спросила, согласен ли я взять Ирину в жены, я, несмотря на свой сорокалетний возраст и седину в волосах, с молодецкой удалью гаркнул «да»! Немногочисленные гости засмеялись, даже ведущая нашего бракосочетания не смогла сдержать улыбки. «Да» моей невесты прозвучало словно ангельское пение. Спасибо тебе, вселенная, что дала мне возможность исправить свои ошибки и стать счастливым!