Почему-то зазнобило. Сиротливо обхватила плечи ладонями.

— Вы побледнели? — участливо спросил частный детектив.

— Просто я наконец-то его вспомнила…

— Вот как? — вскинул брови Алексей Иванович. — Я думал, что вы были знакомы с Довженко в прошлом, поэтому и заказали это расследование.

— Я видела его только один раз, шестнадцать лет назад, внешность не запомнила, да и за шестнадцать лет человек может довольно сильно измениться.

— Понятно, — протянул частный детектив, — немного ошибся в своих предположениях. Бывает.

— Бывает, — безлико повторила я.

— Ирина, читайте дальше… Вы знали, что он работал в составе группы, которая раскрыла махинации генерала Кольцова с оружием?! Собственно говоря, расследование в отношении вашего отца началось после донесения Довженко во время второй чеченской компании.

В глазах потемнело… Нет, папу жаль не было, он заслужил свой позор и пулю в висок. Просто я вдруг поняла: Валера соврал, я первая замужняя женщина в его жизни не потому, что он не смог устоять перед моей красотой, глупость несусветная, это была тщательно спланированная, продуманная, рассчитанная до мелочей месть с его стороны. Месть и больше ничего.

— Нет, я не знала, — слезы покатились по щекам.

— Ирина, вам плохо? — засуетился частный детектив. — Может, стакан воды?

— Спасибо, не надо.

— Думаю, Валерий Константинович не просто так устроился работать в компанию вашего мужа.

Конечно, не просто так… это была тщательно спланированная, продуманная, рассчитанная до мелочей месть.

***

Как приехала назад в комплекс «Здоровье плюс красота», как добралась оттуда домой, не помню, не знаю. Меня трясло, как в лихорадке, тело пронизывало холодом, словно кто-то специально дул в мою сторону ледяным ветром. Залезла под одеяло, только озноб не проходил, и согреться не получалось. Обхватила свои плечи и, раскачиваясь из стороны в сторону, тихонечко завыла. Это была месть, просто месть… Оказывается, Валера преследует нашу семью неизвестно сколько лет. Играет в прятки, периодически нанося удары. После смерти папы все, абсолютно все от нас отвернулись, имущество конфисковали, маме даже пришлось, скрываясь от людского осуждения, перебраться в другой город. Но разоблачения и смерти генерала Кольцова Валере оказалось мало, он нашел его дочку, то есть меня, устроился работать к моему мужу, следил за каждым моим движением, принудил спать с собой. Валера просто псих, больной на всю голову, страдающий маниакальной идеей мести… Господи, я была шестнадцатилетней неразумной девчушкой! Да, папа поступил с ним жестоко, но он ведь сам выбрал профессию военного, и, значит… должен быть готовым к ужасам войны!

«Валера, Валера, я буду нежной и верной»… Валера, надеюсь, ты доволен, надеюсь, твоя месть показалась тебе сладкой… У меня же во рту скопилась горечь, много-много горечи. То и дело сглатываю слюну, но тошнота не проходит… Пришлось бежать в ванную и высвобождать свой желудок. Он просто выпотрошил меня изнутри своей холодной, нет, обжигающей местью! Боже, как больно!!

Глава 13

Мне удалось продержаться две недели без нее… Существенный срок. Иногда в рабочей суете даже казалось, что меня чуточку отпустило, но, блин, стоило остаться одному, стоило закрыть глаза — и даже девочки Нинель не помогали… Ничего не помогало! Молодец, Валера, поигрался чуточку генеральской дочкой, теперь ни жить, ни работать нормально не можешь, и все другие женщины вызывают какую-то непонятную брезгливость. Повернутый шизик! А черти внутри то по струнке ходят, то бесятся, готовые на все, лишь бы снова с ней повидаться, подышать ею немножечко. И постоянно нашептывают на ухо: «Звони! Прикажи ей, пусть приедет!» Радуйтесь, черти, завтра свидитесь, завтра вечером корпоратив компании «Новатор», жена генерального директора обязательно там будет, надо же показать всем окружающим, какая у них прекрасная семья. Помнится, именно на таком корпоративе, год назад, я впервые увидел ее после долгой разлуки. Увидел и больше не мог отвести своего взгляда. До мелочей помню тот вечер, как я застыл, пораженный красотой вошедшей в зал женщины, как смешалось в моей голове прошлое и настоящее, когда Ирина стала приближаться. Надо сказаться больным и не идти, обломать раздирающих грудину чертей, может быть, они подохнут, тоскуя, и я, наконец, освобожусь от своей одержимости.

Нет, надушившись, нарядившись, поперся, не смог устоять… Прошлое и настоящее снова обрушились на мою голову обухом. Кажется, под их объединенным грузом сейчас начну шататься, словно больной старикашка. Жена генерального директора компании «Новатор» была в голубом платье длиной до середины колена, на шее бант из такой же ткани, медовые волосы пляшут золотистой волной по плечам. Причем крой этого платья очень напоминал то другое, которое было на прекрасной юной девушке, из-за отца которой я попал в настоящее адское пекло. Генерал Кольцов тогда и слова не дал вымолвить в свое оправдание. Кричал, что, мол, такие, как я, вояки, горазды только несмышленым девочкам под юбки лазить и думают не головой, а исключительно нижепоясными органами. Издевательски спрашивал, почему я не поинтересовался, сколько лет девочке? В самом деле, почему?! Зачем пошел вместе со златокудрой феей в подсобку? Просто между нами происходила такая перемешанная со стихийным бедствием магия, что меня оглушило, ослепило, коматозило этими эмоциями. Генерал Кольцов умел унижать, так что ветошью себя чувствуешь, задыхаешься от стыда, желая только одного — провалиться сквозь землю, да прямиком в ад. В ад он меня определил уже на следующий день. Конечно, выбрав профессию военного, я должен был понимать, что однажды война может оказаться частью моей жизни, но к разбросанным то тут, то там окровавленным частям человеческого тела невозможно подготовиться. Невозможно посылать едва оперившихся пацанов на верную смерть, из-за непонятно каких идеалов Родины, и не мучиться потом муками совести, что они погибли, а тебе посчастливилось выжить. Невозможно видеть отрезанные боевиками головы вчерашних товарищей, и потом спать спокойно, а не просыпаться с криками ужаса по ночам.

«Я приду к тебе после ужина, встретишь меня в чем-нибудь голубом?

— Голубом?

— Да-а-а, и распусти волосы, пусть они плещутся по плечам».

Неужели Ирина Горяинова, наконец, вспомнила, кто я такой? Она вырядилась в это платье, потому что я когда-то просил ее о таком одолжении?! Она оделась так, чтобы меня позлить или порадовать? Как понимать этот жест?! Второй вариант — чтобы позлить. Царевна-лебедь посмотрела на меня лишь раз и то мельком, а потом, равнодушно кивнув в знак приветствия, горделиво задрав свой милый носик, прошла мимо. И даже ни один мускул не дрогнул на ее идеально красивом лице, словно не было между нами никакой близости. Все благие порывы полетели вслед за ней к чертям собачьим. Маленькая строптивая королевишна, сучка, прочно оккупировавшая мои мозги, тело и душу. Млять, задыхаюсь! Задыхаюсь — так хочу ее коснуться! В теле одновременно нетерпеливый зуд и физическая боль. Мне нужно вдохнуть ее запах, почувствовать тепло женского тела, иначе черти разворотят грудину. Не ожидал, что меня так сильно зацепит. Блин, Валера, прекращай поедать ее глазами! Вдруг кто увидит и поймет твою одержимость женой большого босса?!

Сергей Горяинов опять начал толкать свои поздравительные речи о том, какая компания «Новатор» крутая и как многого добилась под его бдительным руководством за этот год. Я прошел и сел на свое место, которое, как и год назад, оказалось по правую руку от Ирины. Ее запах проник в ноздри, заполонил легкие, одурманил голову. Рука дернулась, а потом самопроизвольно легла на женскую коленку, пальцы конвульсивно сжались, сердце тревожно забарабанило о ребра. Ирина повернулась, взглянула на меня, опалила своими глазищами… В них такое странное выражение: не то удивление, не то возмущение, а еще много-много жара. Больно, очень больно… Царевна-лебедь опустила шпильку своей туфли на мою ногу, надавила и, лучезарно улыбаясь, попросила передать ей какие-то канапешки. Только я еще не такую боль терпел, папенька твой постарался, ни одним мускулом не дрогнул. Дальше моя нехорошая старательно делала вид, что меня не существует на свете. Мило со всеми общалась и ласково льнула к мужу, заставляя скрипеть зубами от ревности. Наигрался, млять… Заигрался, млять… Взгляды, брошенные в свою сторону, считаешь!

Когда Ирина встала из-за стола и пошла в уборную, сомнамбулой поплелся следом, позвонил ей на телефон. Она проигнорировала, не взяла трубку… Что за бунт на корабле?! И как с ним бороться?! Чувствуется мне, теперь принудить ее выполнять свою волю будет сложно, генеральская дочка уже почувствовала мою слабину. Вот же сука! Всю душу из меня вынула…

Остался стоять в коридоре. Ирина вышла… Заметила меня, на миг в серых глазах появилось смятение, быстрый затравленный взгляд назад. Ха, королевы не отступают! Опять задрала подбородок кверху и хотела пройти мимо. Не позволил. Мне сопутствовала удача — в коридоре никого не было, схватил женский локоток, потянул за угол, чтобы нас никто не потревожил.

— Что ты творишь?! — шипела генеральская дочка.

Вместо ответа впечатал хрупкое женское тело в свое, оно жжется, бьется током, сводит с ума. Черти внутри ликуют от ее близости, готовые наброситься и сожрать. Они помнят, какая царевна-лебедь вкусная.

— Что тебе от меня нужно?! Разве ты еще не наигрался?! — пыталась вырваться из моих объятий Ирина.

Кабы я знал… Но точно уже перешел грань, за которой игра считается безопасной.

— Валера, чего ты добиваешься? Хочешь меня уничтожить?! Я не понимаю?!

— Млять, Ира, я ужасно соскучился… — прошептал на выдохе я и впился поцелуем в эти возмущающиеся мягкие сладкие губы.

Моя погибель! Заскользил жадно лапищами по телу в голубом платье. Ирина не противилась больше, как шестнадцать лет назад, шумно дышала, дрожа от моего напора, позволяла себя лапать. Нагло задрал подол голубого платья и дотронулся пальцами до влажных трусиков. Прошитые страстью, оба дернулись…