— Позвольте мне пригласить вас в дом, — устало сказала Джапоника, поскольку ничего другого ей делать не оставалось: леди Симмс так ли иначе намеревалась остаться.

— Вино с пряностями было бы очень кстати, — заметила леди Симмс, поднимаясь по ступеням. — Или стаканчик хереса с бисквитами. Я вам не говорила, что шотландцы не пьют ничего, кроме ядовитого зелья, которое сами варят и называют виски? От него становишься в стельку пьяным, ни разу не испытав удовольствия от самого напитка. Не знаю, но мне кажется, что изобилие этого самогона с лихвой возмещает им недостаток чувства юмора. Ах, вот это уже лучше. — Леди Симмс перешла из холла в салон с пылающим в камине огнем. В дальнем углу комнаты спокойно играли в карты сестры Шрусбери. — Ах, бродячий зверинец Шрусбери, — недовольно пробурчала гостья.

Девушки тут же встали, положив карты на стол.

— Леди Симмс, какой приятный сюрприз! — в точности скопировав тон Джапоники, сказала Гиацинта. — Позвольте на всякий случай еще раз представить вам моих сестер. — По мере того как Гиацинта называла имена девушек, каждая приседала в глубоком реверансе и хорошо смодулированным голосом произносила подобающие слова приветствия.

Когда с представлениями было покончено, леди Симмс обернулась к Джапонике с выражением неподдельного изумления на лице:

— Я поражена. Должно быть, за этим нежным фасадом скрывается сердце Чингисхана. Я поспорила с мужем, что эти фурии загонят вас в угол задолго до Рождества. — Леди Симмс взяла лорнет, болтающийся на ленточке, украшавшей ее дорожный костюм, и посмотрела сквозь увеличительное стекло на каждую из девиц в отдельности. — Замечательно! Невероятно! Исключительно!

Покончив с восклицаниями и досмотром, она обернулась к Джапонике.

— Они кажутся вполне презентабельными. Во всех отношениях.

— Благодарю вас, леди Симмс. Лорд Синклер не сказал вам, когда именно он собирается приехать?

— Я никогда не предпринимала попыток требовать от моего дорогого мальчика сообщать мне точное время своего появления. — Глаза леди Симмс блеснули, когда она окинула взглядом платье Джапоники. — Полагаю, вам следовало бы одеться во что-то более веселое. Английским джентльменам нравится думать, что домочадцы ничего так не ждут, как их возвращения домой.

— Тогда, должно быть, Англия полна разочарованных джентльменов, — не без язвительности ответила Джапоника. Она обернулась к своим приемным дочерям: — Бегония, предложи леди Симмс кресло поудобнее. Пиона, найди теплый плед, чтобы леди Симмс согрелась. — Джапоника скользнула взглядом по Лорел и ничего ей не сказала. Лорел быстро опустила глаза. — А теперь, если вы извините мое отсутствие, я пойду переоденусь во что-нибудь, — Джапоника окинула взглядом стильный костюм леди Симмс, — более подходящее для приема нашей гостьи.

— Дурацкая гордость, — услышала за своей спиной Джапоника комментарий леди Симмс.

— Я сейчас соберу вещи и немедленно уеду, — сказала себе Джапоника, вернувшись в холл. Ничто не могло помешать ей просто так взять да и уйти пешком из Крез-Холла, навсегда покинув дом и всех присутствующих. Она могла поехать в Лондон и затеряться там, как мышь в стоге сена. И все ее английские знакомые только вздохнут с облегчением, да и она сама тоже.

Джапоника замедлила шаг, увидев, что передняя дверь вновь распахнута настежь. В дверном проеме виднелась сквозь завесу снега карста. Еще мгновение, и из нее вышел мужчина. Джапоника замерла, узнав его.

Девлин приехал в Крез-Холл! Бог простит ее, но она все еще не могла смотреть на него без того чувства, что душила в себе. Слезы подступили к глазам. Он выглядел лучше, чем когда-либо раньше, хотя она никогда не видела его так неброско одетым. На нем были простой серый дорожный костюм и высокие сапоги. Волосы его, несколько отросшие, развевались на ветру. Лицо имело здоровый вид, и он улыбался светлой и радостной улыбкой, которая на несколько лет омолодила его. Как мог он быть таким счастливым? Конечно, он еще не знал, что она стоит в дверях. Возможно, он решил, что спугнул ее и она в страхе покинула поместье. Возможно, он понадеялся, что она бросилась в Темзу и покончила со своей жалкой жизнью, ¦ которая для него все равно ничего не значила.

Все закружилось перед ее глазами, и безумие, о котором последнее время она так часто думала, наконец овладело ею. Она была уверена, что сошла с ума, ибо, когда она оглянулась, то в руках у Девлина был маленький верещащий сверток.

— Нет! — прошептала она. Подняла руку к глазам, словно хотела заслониться от жуткого видения, но не могла оторвать взгляда. Словно одна из фигур обреченных из сцены Страшного суда, Джапоника, пригвожденная к месту необъяснимым ужасом, все смотрела и смотрела на него, как на подтверждение свершившегося проклятия. Ветер отогнул край одеяла, и она увидела ангельское личико собственного сына.

Переступив порог дома предков, Девлин меньше всего ожидал увидеть Джапонику Эббот, распростертую на ковре у входной двери. Она была в обмороке. Но удивление его было недолгим. Он понял, что произошло. Ругая себя за то, что не выбрал более подходящего времени, Синклер сунул ребенка на руки ошалелому Бершему и опустился на колени перед лежащей без признаков жизни женщиной.

Он едва успел приподнять ее с пола и прижать ее голову к груди, как сын принялся плакать.

— Укачай его на плече! — бросил Девлин, даже не оглядываясь.

Он заметил тысячу всяких несущественных мелочей, касавшихся Джапоники Эббот. То, например, что щека ее, гладкая, как атлас, была холодной как лед. И то, каким теплым и податливым было ее тело. Как здорово было держать ее в объятиях, так естественно и так хорошо, что он не сдержался и прижал девушку к себе еще крепче. Крепче, чем следовало. Она все еще пахла цветами хны, и этот аромат по-прежнему действовал на него как сильнейший стимулятор, возбуждая желание. Больше всего на свете ему хотелось подхватить Джапонику на руки и унести подальше от чужих глаз, туда, где он мог бы разбудить се своими поцелуями и поцелуями дать ответ на все ее вопросы, залечить все раны. Но конечно, этому не дано было случиться.

Крик ребенка привлек в холл множество любопытных, а среди них и собственную тетю Девлина.

Леди Симмс вплыла в холл с бокалом хереса в одной руке и с бисквитом в другой. Когда она увидела дворецкого с ребенком и Девлина на коленях перед Джапоникой, то остановилась как вкопанная.

— Дев, дорогой мой мальчик! Что все это значит? И кто этот извивающийся детеныш?

Девлин улыбнулся своей ближайшей родственнице:

— Леди Симмс, позвольте мне представить вам моего сына, Джеймса Майкла Эббота.

— Твоего сына? — Тетушка в крайнем изумлении переводила взгляд с кричащего ребенка на женщину, распростертую у ее ног, а потом, взглянув на Девлина, бросила: — Ты дурак! Ты просто негодяй!

Она подняла бокал и плеснула содержимое в лицо Синклера.

Несколько капель хереса попали Джапонике на лицо. Она заморгала. В течение нескольких мгновений, еще не придя в сознание, она смотрела в подернутое дымкой лицо мужчины, которого надеялась больше никогда в жизни не увидеть. И затем вспомнила, почему он здесь. У него был Джейми!

В панике, удесятеренной материнским инстинктом, она схватила его за лацкан сюртука.

— Ты не можешь отнять у меня Джейми! Он мой!

— Ты слишком крепко его держишь, — предупредила ее Агги. Джейми извивался и норовил соскользнуть с материнских коленей.

— Ничего, — ответила Джапоника, но прислушалась к совету и дала сыну немного свободы. — Мне кажется, я никогда не смогу его отпустить.

— Еще как отпустишь, — с улыбкой сказала Агги, выкладывая чистую пеленку для ребенка. Им с кормилицей отвели небольшую комнату, смежную со спальней виконтессы, но Джейми спал с матерью. Прошло уже два дня со времени приезда Агги с ребенком, и все это время Джапоника не выходила из спальни, целиком посвящая себя чаду, как будто весь мир перестал для нее существовать. Но обе женщины прекрасно понимали, что и за пределами спальни была жизнь. Лорд Синклер не давал им об этом забыть. Трижды в день он подходил к дверям лишь с тем, чтобы его отсылали прочь. И с каждым разом голос его звучал все более грозно. Обе женщины чувствовали, что ярость виконта грозит хлынуть через край. Еще немного, и он от слов перейдет к действиям.

Если Джапоника не видела надобности в том, чтобы умерить гнев виконта, Агги решила сама взяться за дело. Пора было заставить ее храбрую девочку решить проблемы.

Агги отошла, любуясь матерью и сыном.

— Он так хотел к тебе на ручки, последние недели только об этом и мечтал. Ни я, ни кормилица не могли ему угодить. О, дитя мое, ты снова готова заплакать! Я теперь вообще боюсь с тобой о чем-нибудь говорить, чтобы не расстраивать.

— Прости. — Джапоника смахнула слезу тыльной стороной ладони. — Я просто никак не могу поверить, что вы с Джейми здесь.

— Тебе надо за это благодарить лорда Синклера. — Агги увидела, как хозяйка вытянулась в струнку при упоминании этого имени, но продолжала как ни в чем не бывало: — Без его помощи мы бы так и не смогли выехать из Португалии. Ни разу не видела человека, который умел бы лучше находить язык с властями. И на каких только языках он не говорит! На португальском, и на языке басков, и на французском — в каких только странах мы не перебывали за время пути. Не удивлюсь, если бы он своей обходительностью сумел найти выход даже из ада.

Джапоника приподняла Джейми так, что он касался ее колен одними носочками. Ребенок защебетал от счастья, что стоит прямо, и замотал ножками в воздухе. Улыбка его была как бальзам для материнского сердца. Он стал тяжелее, чем помнилось, ручки и ножки его наполнились плотью, появились ямочки на сгибах рук и под коленками. Некогда лысая головка теперь была покрыта черными кудряшками.

— Он так вырос, Агги. Я бы его ни за что не узнала, если бы он не был с тобой.

— Брось, девочка. Ты узнала бы своего сына. И отец его узнал. Его светлость ни о чем не спрашивал. Просто посмотрел на Джейми, взял на руки и сказал: «Привет, сынок!» Вот так. И Джейми, кроткий как ягненок, тут же пошел к нему на руки.