— Поссорились, наверное? — его неопределенная улыбка была загадочной.

— А кто их нетрадиционных поймет?! То ссорятся, то мирятся. — Смахнула капли с лица. — Кстати, что слышно об Энжи? Когда ее ждать?

— Сегодня ее не будет.

— Если вы рассказали ей о дожде, то зря. Все равно съемки проводятся в помещении.

— Она не любит сырую погоду, — согласился Шах, — но знает, как пользоваться Google, так что о дожде нрассказал не я.

— Хорошо, а когда обещают солнечный денек?

— Завтра.

— Значит, сегодня мы ставим декорации в гостиной. И просматриваем реквизиты. — Начала я составлять план на день, к тому же Федор обещал прислать Наташу завтра. Я посмотрела на Шаха. — Будете участвовать?

— Воздержусь. Дела.

— Дельных дел! — и расстегивая куртку на ходу, направилась в свою комнату.

— И вам.

* * *

Среда. Начиная с вечера пятницы, он внимательно следил за передвижениями Люды, Акчурина и еще пары тройки лиц, интересовавших его. И если ранее было достаточно отслеживать светящиеся точки на карте программы, то теперь и то, в какое время загораются окна офиса в «Cascade», что выходят в сторону бульвара Дружбы Народов, когда рабочий день заканчивает Акчурин, куда и кому едет на встречи, что обсуждает по телефону.

К счастью Людмиле объект не звонил и особо не докучал с заданиями. Только его помощники и то по мелочам. Вот и сейчас ей набрал Ростапович и будничным тоном попросил задержаться в офисе дольше обычного, якобы есть документы, которые ей предстоит набрать под диктовку. Она конечно согласилась.

— Люда… — выдохнул Варяг, — Люда.

В ее голосе более не звучали нотки тепла и радости, даже окрас добродушия пропал из ее вежливого тона. Он сделал все, чтобы Людмилу не трогали. Подтасованные анализы освободили девушку от лап покровителя, но обязали лечиться. Он запретил себе приближаться к ней. Обрубил концы. Съехал со своей квартиры. Перестал звонить. И ее звонки не принимал — даже если произведены они были с другого телефона.

И Люда гасла.

Гасла на глазах так, как может гаснуть лишь брошенная влюбленная. Как бабочка, разбившая крылья, не посмев перечить покровителю. Гасла так, как того и ожидал Алексей. И Варяг продолжал бы следить со стороны, если бы не один короткий звонок. Заглушив прослушку, нажал прием:

— Слушаю.

— Варяг, день добрый. Меня зовут Олег Ростапович. — Абонент затаил дыхание, словно подбирая слова.

— Добрый.

— Вы работали с моими людьми. — Издалека зашел Олег. — И скажем так, проект не завершен…

— Что с того?

— Нам вновь нужна ваша помощь. История и действующие лица вам известны.

— Место действия?

— За пределами Киева. — Хмыкнув, добавил звонящий.

— Точнее?

— Ницца и ее окрестности. Подробности я скину по почте.

— До связи. — Отрубил Варяг и включил волну с телефона Акчурина. Голоса мужчин звучали глухо, но и этого было достаточно, чтобы уяснить суть.

— Спасибо, Олег. — Это говорил Акчурин.

— Он полетит за третьей частью кода? — второй собеседник непроизвольно выделил слово «полетит». И Варяг интуитивно напряг слух, увеличил громкость в наушниках и подался вперед.

— Ради подстилки он полетит за всем. — Последовал ответ. Далее послышалось какое-то движение, прежде чем Акчурин продолжил. — Код или его третья часть мне не нужны.

— Теперь понятно, на каком счету у Алексея эта пара сотрудников. — Улыбнулся Варяг. — Настолько приближены и повязаны, что через них передают приказы о зачистке.

Партнер Акчурина очнулся. Это можно было понять по движению в офисе и обрывкам фраз звучащих в разных источниках связи. И все же Варяг прослушивал и домашний телефон Шевченко. На звонок с радостным сообщением Галина Шевченко ответила, на последующие входящие не отвечал никто.

Он потянулся ко второй кнопке на пульте записей и вновь прокрутил звонок, что успел засечь от Акчурина к Колодецкому Борису. Беспокоила фраза: «Передай рыбакам — я привезу русалочку», а закравшееся подозрение подтвердило то, что Борис после звонка чем-то крепким с кусочками льда давил подступивший рвотный рефлекс.

Русалочка… Такое простое слово. Слово, таящее в себе ужас, из-за которого взрослого мужчину выворачивает. Слово, которое определяет женщину. Слово, которое в свете прошлых разговоров, делает ее не нужной. Не нужной покровителю. Столь же не нужной, как и сам Варяг.

— Люд… дмила…

21

Хотелось плакать горько, долго и навзрыд.

Он исчез. Ее Ванечка, ее нежный, добрый, дорогой, надежный человек, ее безоговорочно преданная сила и крепость, и скала. Он исчез, а довольный собой покровитель остался.

Акчурин. Что он мог с ним сделать? Что он сделал с другими? Она не знала всех его методов и приемов, о некоторых только догадывалась, не желая признавать смерть человека, ставшего близким. Она так и существовала последние пять дней — холодея от ужаса предположений днем, и с криком просыпаясь — ночью. Бледная и безжизненная с потускневшим взглядом и угасшей улыбкой она походила на бездушную куклу. Красивую пластмасску, как говорил о ней покровитель.

Жив ли Ваня?

Он исчез так же незаметно, как и появился. Растворился в воздухе не оставив и следа. И эта бесследность разрушила едва окрепшие надежды.

Сбежав из кабинета Акчурина, она хотела поделиться с ним новостью. Но вместо доброго голоса, слышала лишь короткие гудки. Абонент вне зоны доступа. Ваня не звонил, не оставлял записок, sms, не пытался встретиться с ней. Вначале она еще думала, что это конспирация, ведь он предупреждал.

Люда не паниковала бы ни в коем случае, но просто через день узнала, что в его квартире живут совсем другие люди. Его машиной пользуется мужчина преклонных лет. Тем же вечером на ее тревожный звонок Ване ответила девушка Юля. Ее молодой человек сделал щедрый подарок подруге и вручил новенький андроид с этим номером.

Поиски? Как можно начать поиски исчезнувшего человека?

Что она знает о нем?

Лишь краткие строки из досье, которые им подтвердились, но не были расширены. Он слушал Людмилу, выпытывал ее историю, а о себе не рассказывал никогда и ничего. И вот теперь он исчез.

Ванечка не бросит ее после всего, нет! Конечно же нет!

Он мог и ранее уйти, узнав о ней такую гадость. Мог уйти десятки раз, и не ушел. Был рядом, поддерживал ее, думал о ней, проявлял заботу.

И Люда верила ему, верила.

Жив ли Ваня?

* * *

Акчурин, вошедший утром в приемную, заставил ее вздрогнуть, побледнеть и без того белую кожу. Сил на улыбку и жизнерадостное приветствие не было. На движение в целом не было сил. Она и не двигалась, желая не привлекать к себе пристального внимания мучителя.

Отдав указания по документам, Алексей окинул Люду неприязненным взглядом. Не касался, не приставал, не пытался шутить или разговорить ее. Вот только вышел, громко хлопнув дверью. Он был взбешен — Шевченко очнулся этим утром.

В палату к Роману еще не допускали, но по офису уже шел слушок, что его забитая жена Галя подала на развод. И на просьбу увидеть сына ответила категорическим — нет!

Вот истоки недовольства Алексея. А что таит в себе его немое бешенство, Людмиле было хорошо известно.

Хорошего не жди.

Стараясь не думать о будущем, она тихо провела рабочий день как и прочие. Разбираясь в бумагах, направляя отчеты, обзванивая нужных людей. Незаметно прошел обед, на который она не пошла и время кофе, которое Людмила с начала работы в офисе установила для себя перерывом. Девушка пропустила его и сегодня.

Приближался пятый час вечера.

Все больше одолевали мысли о том, как она будет медленно брести по улицам в сторону ненавистной квартиры, как заварит кофе и оставит его остывать до утра, как промучается всю ночь, но так и не сможет уснуть, а утром вылив холодный напиток, начнет собираться на работу.

Ее мысли перевал звонок от Ростаповича Олега. Правая рука покровителя был собран, сдержан и деловит.

Конечно, она задержится после 17:00… Конечно она поможет с документами. Это же ее работа, это же ее мечта… Ее ли?

Подступившие слезы Людмила не успела сдержать. Заметила, когда последние слова документа о закупке расплылись от упавших капель. Истерика на рабочем месте — этого достаточно для того, чтобы ее растерзать. А впрочем, Алексей уже что-то задумал на ее счет.


— Нельзя позволять себе раскисать, — напомнила она себе, доставая зеркальце и салфетку. — Нельзя…

И чуть не выронила их, от поступившего на мобильный звонка. Наскоро смахнув влагу со щек, вздохнув поглубже ответила:

— Да?

— Милая, ты где сейчас? — от звука его голоса Людмила вздрогнула, зажала рот ладошкой. Стараясь не всхлипнуть, чувствовала, как слезы текут по щекам ручьями.

— Милая… не молчи. Ты где?

Живой, Ванечка-солнышко живой. Она поняла, что он ждет ответа, подавив комок в горле, прошептала:

— В… в… офис… се.

— Шшш, — его попытка успокоить сделала лишь хуже, Людмила всхлипнула, и тут же прикусила губу. Она не дышала, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Немедленно уходи оттуда. Слышишь?

— Да… но…

— Спустишься по пожарной лестнице, внизу за автостоянки будет стоять mazda черного цвета. Малыш, беги оттуда.

Осознание того, что он все еще с ней, волнуется и защищает, мгновенно придало сил и напомнило о прошлых расчетах:

— Документы, — Всхлипнула Люда, вытирая щеки рукой. — Я не забрала нужные документы.