Клаудиа Дэйн - Сгорая от любви

Мелания побежала, проклиная себя, что ушла так далеко от дома.

– Мелания! – вдруг услышала она голос, раздавшийся из темной лесной чащи.

О да! Она хорошо знала его голос.

– Маркус!..

Мелания хотела броситься к Маркусу, но тот остановил ее:

– Не подходи! И не показывай вида, будто бы слышала что-нибудь. За тобой следят!

Конечно! За ней всегда следили. И Мелания уже настолько привыкла к слежке, что даже не удивилась. Но сейчас поняла, что по неосмотрительности может привести за собой Маркуса прямо в лапы саксов.

Она оглянулась на дом, играя виноградным листом, притворяясь совершенно беззаботной, чтобы не внушить никаких подозрений своему вечному дозорному. Но ни Вулфреда, ни кого-либо еще из ее соглядатаев она не заметила.

– Маркус, – сказала она, прикрывая губы листком, – ты здоров? И откуда взялся?

– Я вполне здоров, – донесся из чащи леса столь любимый ею голос. – Даже не ранен. Но со стоптанными сапогами и голодный как волк.

– Я приготовлю тебе целую корзину всякой еды.

– Но я не могу пойти с тобой в дом?

– Не можешь. Дом и двор кишат саксами. Лучше оставайся в лесу. Я обеспечу тебя продуктами.

– Но ты сама, Мелания? Как тебе удалось выжить?

Мелания пожала плечами. Она не хотела, чтобы Маркус узнал обо всем случившемся.

– Мне не составит труда помочь тебе, – сказала она, не отвечая на его вопрос. – Когда совсем стемнеет, я приду сюда и принесу все, что тебе нужно. Кстати, у меня есть хорошая лишняя пара башмаков.

– Мелания, – оборвал ее Маркус, – они причинили тебе какой-нибудь вред? Скажи!

– Посмотри на меня, Маркус. Разве я выгляжу избитой? Нет, сакские мерзавцы не причинили мне никакого вреда. Я… научилась приспосабливаться к ним.

– Мне кажется, что ты прекрасно выглядишь. Все такая же красивая. Совсем не изменилась. Как бы я хотел сказать то же самое о Британии!..

Не изменилась? Странно! Сама Мелания чувствовала изменения во всем!

– Ты видел варваров не только здесь? – спросила она.

– Видел. Они вторглись к нам с севера, юга и востока, сметая все на своем пути, оставляя за собой сожженные города и селения, вытоптанные и уничтоженные поля. Их нашествие можно сравнить разве что с бубонной чумой!

Мелания думала и чувствовала точно так же, но ей было странно слышать подобное от Маркуса.

– А что делается на западе? – допытывалась она. – Ты был там?

– Я…

Маркус не успел досказать фразы, как на вершине холма показался Сеолмунд. Его длинные волосы трепал ветер. Он стоял на довольно большом расстоянии от Мелании и Маркуса, но был хорошо виден. И конечно, тут же заметил стоявшую среди виноградников Меланию.

– Приходи ко мне, Мелания, – тихо сказал Маркус, – Когда луна на небе достигнет своей высшей точки, я буду держать тебя в объятиях, а ты – кормить меня.

– Я приду, – прошептала Мелания одними тубами.

Между тем Сеолмунд ждал ее на вершине холма. И Мелания решила, что лучше будет ей самой подойти к нему, нежели допустить, чтобы он приблизился к месту, где прятался Маркус. Стараясь поскорее избавиться от сиявшей на лице счастливой улыбки, она поднялась к саксу. Тот был удовлетворен ее пребыванием рядом с ним и не стал занимать ее какими-либо разговорами. Он вообще больше молчал, за что Мелания в душе была ему благодарна. Все ее мысли занимал Маркус.

Итак, Маркус здесь! Наконец-то он пришел к ней! И несомненно, пришел не просто так, его привели сюда какие-то дела. О, конечно, ему не одолеть вторгшихся в Британию саксов! Но с одним из них он сможет расправиться! И как только она вырвется отсюда, то все данные ею во время так называемой свадьбы клятвы уже не смогут иметь никакого значения. Когда она не будет ежеминутно видеть перед собой Вулфреда, то очень скоро забудет его вместе с его смехотворными разглагольствованиями о клятвах, законах и чести в их понимании. Вдали от него она позабудет и о страсти…

Она уже поднялась по холму над домом, когда увидела высыпавшую во двор толпу вооруженных мужчин.

Варвары! Еще один отряд! Боже, когда же все это кончится?! Еще больше смертей! Насилий… Издевательств!

Нет, просто невозможно!

Мелания почувствовала, как ее сердце начинает часто биться. Она повернулась и бросилась вниз по склону холма, успев заметить, что Сеолмунд последовал за ней, не отступая ни на шаг. Навстречу по холму карабкалась Доркас.

– Мелания! – кричала она, задыхаясь. – Приехали важные сакские начальники. Вулфред требует немедленно разыскать и привести тебя!

– Хорошо! Я сейчас приду. Но если Вулфред хочет похвалиться мною перед своими запылившимися в дороге друзьями, то как бы мое появление его не разочаровало!

Доркас с опаской посмотрела на Сеолмунда. Тот медленно вынул меч из ножен и встал за спиной Меланин, которая могла только догадываться, что все происходит, по-видимому, из-за Маркуса. Почему именно сейчас здесь появилось так много новых саксов? Неужели они не могли оставаться в своих пещерах, до тех пор пока она не покинет свой дом вместе с Маркусом? Но независимо от того, что теперь станется с ней и ее домом, Маркус не должен попасть в руки сакских дикарей! Он должен спастись и выжить!

Когда Мелания вошла во двор, там уже никого не было. Все саксы собрались в триклинии вкушать принадлежавшую ей еду, пить ее же вино и ссыпать вшей со своих голов на ее пол. Войдя в триклиний, Мелания увидела у дальней стены Вулфреда с двумя воинами, обмахивавшими его опахалами. Протолкавшись через толпу грязных и дурно пахнувших потом воинов, неведомо откуда появившихся в доме, она остановилась перед Вулфредом. Чья-то ладонь успела шлепнуть ее по ягодицам. Мелания в негодовании повернулась, но Сеолмунд подскочил к обидчику и ударом кулака повалил его на пол.

Тут же кто-то ущипнул ее за грудь. Сеолмунд молниеносным ударом меча отсек пальцы наглеца. После чего Вулфред заслонил Меланию своей мощной фигурой от дальнейших поползновений. Теперь уже никто не смел приблизиться к его жене.

Мелания вдруг почувствовала благодарность к Вулфреду. И хотя он тоже был одним из них, все же она понимала, что он будет защищать ее от своих же воинов.

Вулфред обвел зал свирепым взглядом и прогремел низким и грозным басом:

– Прошу каждого из вас относиться к этой женщине как минимум с уважением. Ибо она – моя жена!

Мелания заметила, что на лицах вновь прибывших саксов появилось выражение шока, сменившееся почти ужасом.

Хенса, один из саксов, отнесся к угрожающему заявлению Вулфреда достаточно спокойно. Он выделялся среди остальных более богатой одеждой и независимой осанкой. Его накидка из дорогой кожи, отороченная мехом, выглядела гораздо красивее той, которая покрывала плечи Вулфреда. Сапоги на нем тоже были более изящные. Чувствовалось, что среди своих воинов он занимал место, сравнимое с положением Вулфреда.

– Жена? – переспросил он. – Теперь мне ясно, почему ты все лето старался держаться от нас подальше. Ты считаешь, что она того стоит?

– Она очень красива, Хенса, – ответил Вулфред. – А по храбрости не уступит и десяти нашим воинам.

Мелания внутренне вздрогнула. Еще ни разу она не слышала от Вулфреда и ни от кого из окружавших ее такой оценки.

– Дом принадлежал ей? – спросил Хенса у Вулфреда.

– Да. Но потом он перешел ко мне. Моим и остался. И всегда будет принадлежать только мне.

Мелания вздрогнула, как от удара, и посмотрела на Вулфреда. Он спокойно стоял рядом и слушал, что говорил ему Хенса. А тот вдруг громко расхохотался и сказал, положив ладонь ему на плечо:

– Что ж, она подарит тебе сильных сыновей!

Вулфред скрестил руки на груди и самодовольно улыбнулся.

Мелания посмотрела сначала на Вулфреда, а затем – на Хенсу. Последний внешне выглядел куда предпочтительнее. Но…

Но тут она вспомнила, что Вулфред никогда не унижал ее перед своими единоверцами. Более того, он уважал ее и заставил с таким же уважением относиться к ней всех своих воинов. И она без колебаний отдала предпочтение своему незаконно-законному мужу.

Нет, она не станет позорить Вулфреда в глазах Хенсы и его воинов. Особенно теперь, после того как он проявил такое великодушие и благородство (конечно, в сакском понимании) по отношению к ней. Она докажет ему, что ее римское благородство стоит больше. И что оно куда справедливее его, сакского! Несмотря на те многочисленные баталии, которые часто случались между ними, несмотря на скрытую постоянную борьбу, она никогда не предаст их ссоры гласности. Ибо такой поступок был бы несправедливым и даже бесчестным. Особенно перед Хенсой, который, насколько Мелания поняла, был старше Вулфреда по чину. И унижение последнего в глазах начальника вряд ли можно было бы расценить как свою победу над ним.

Мелания встала вплотную к Вулфреду и прижалась к его плечу.

Воины Вулфреда наблюдали за молчаливой схваткой двух предводителей, положив руки на рукоятки мечей. Каждый из них был готов пожертвовать жизнью за честь своего начальника. Но очевидная верность Мелании своему супругу сдерживала их. На сей раз она подтвердила, что действительно стала его женой.

Теперь, когда назревавшая ссора улеглась, хозяйке дома надо было решать, как накормить новую группу пришельцев (Мелания даже в мыслях не хотела называть их гостями!), да так, чтобы они оценили настоящее римское гостеприимство.

Мелания послала Тераса выбрать продукты и распорядиться, как их приготовить. Пришельцы расселись за большим столом. Мелания, как всегда, опустилась на стул, откуда ей было все видно и не составляло труда следить за ходом пиршества. Ее глаза тут же подмечали все, включая жадные взгляды, которыми пожирал римлянку Хенса. Между ними (и, очевидно, намеренно!) разместился Вулфред.

Когда пришла очередь приниматься за второе блюдо, Хенса поднялся и произнес тост, не сводя глаз с Мелании, хотя первые фразы были адресованы Вулфреду: