Лиам посмотрел на Колина с удивлением, потом, уловив смысл сказанного, протянул ему руку.

– Твоя душа всегда будет в Шотландии, брат!

Колин встал, ухватившись за предложенную крепкую руку. И вдруг вскрикнул и замер, глядя Лиаму за спину. Лиам обернулся. В нескольких метрах, там, где прекрасно было слышно их разговор, стоял Дункан. Увидеть юношу было непросто – его заслоняли ветви пусть и оголившегося по осени, но все же густого кустарника.

– И давно ты тут, сын? – спросил у него Лиам спокойным голосом.

Юноша не торопясь вышел из своего укрытия и посмотрел на дядю.

– Боюсь, слишком долго.

– Вот как… – обронил огорченный Лиам.

Колин откашлялся, стараясь не смотреть на глядящего на него с явной укоризной племянника, и пробормотал себе под нос:

– Я возвращаюсь в лагерь. Завтра мы идем в Данблейн, хочу отдохнуть.

– Что ты услышал? – спросил Лиам, когда Колин скрылся из виду.

– Почти все.

– Ясно.

Да и что еще он мог сказать? Лиам вынул точильный камень и положил у ног, чтобы он намок от соприкосновения с влажной травой.

– Я пошел за вами следом сразу. Хотел поговорить с тобой о… Прости меня. Я не собирался подслушивать, но… Услышав, что вы ссоритесь, я заволновался и решил остаться. Отец! Я думал, Колин давно понял, что моя мать – твоя жена и что… Это глупо, невероятно! Ведь уже двадцать лет прошло с тех пор, когда все решилось!

Он нервно теребил в руках берет.

– Знаю.

– И он признался, что все эти годы тебя ненавидел! Ты на него за это злишься?

– И да, и нет. Я и сам не знаю, что об этом думать. И, сказать правду, я не могу по-настоящему на него злиться. Ведь он испортил жизнь себе, а не мне! Колин всегда был легкомысленным и безрассудным. И повторил бы свои ошибки, даже если бы все сложилось по-другому.

– Но ведь сложилось так, как сложилось!

– Это правда. Я всегда знал, что Колин любит твою мать, Дункан. Да ты и сам знаешь, он никогда этого не скрывал. Но я предпочитал ничего не замечать. Потом он сдружился с теми Макгрегорами, которые жили отшельниками на Раннох-Мур, начал пропадать где-то неделями. Стыдно признаться, но я даже радовался, потому что его отсутствие очень облегчало мне жизнь. Но длилось это недолго. Потом стало только хуже. В их компании был человек по имени Дугал Бан Маккеллар. Я хорошо его помню! Никто, единожды увидев, не забудет Маккеллара! – с улыбкой сказал Лиам, качая головой. Он подобрал с земли точило, сел по-портновски на холодную землю, положил его на подол своего килта и принялся медленными движениями точить кинжал. – Этот Маккеллар так вонял старым козлом, что слышно было за километр, – продолжил он рассказ, не отрывая глаз от блестящего металла. – Не представляю, как ему удавалось застать врасплох бедолаг-путешественников, которых он заставлял выворачивать карманы.

– И дядя Колин тоже грабил проезжих? Ты хочешь сказать, он – разбойник с большой дороги?

– Был, – поправил сына Лиам, ногтем проверяя, достаточно ли заточен нож. – На большой дороге дело у него не заладилось. Это случилось в девяносто седьмом году. Маккеллар с Колином и одним из Макгрегоров перерезали горло путнику в окрестностях Бракалдина и украли у него восемьсот шотландских фунтов. Потом Колин и Макгрегор утверждали, что убийство совершил Маккеллар, но деньги они тогда поделили поровну. Через две недели в долину прилетели гвардейцы. Кто-то донес на Маккеллара и указал, что он скрывается в нашей деревне. Колин со своими подельниками едва успел спрятаться среди холмов. Джона обвинили в том, что он укрывает от закона убийц. Маккеллара под эскортом увезли в Форт Уильям и там повесили. На этом разбойничья карьера твоего дяди и закончилась. Он снова стал красть скот на землях Кэмпбеллов, но, поскольку он привык жить своим умом, не слушая ничьих советов…

Лиам исподтишка наблюдал за сыном, который стоял, прислонившись спиной к тому самому дереву, рядом с которым недавно стоял и Колин. Услышав имя Кэмпбелл, он нахмурился, но промолчал. Дункан вернулся в армию хайлендеров три недели тому назад. Лиам не стал расспрашивать его о дочери лэрда Гленлайона в надежде, что сын сам заговорит об этом. Но Дункан не проронил ни слова. Несколько раз парни из клана пытались над ним подшучивать, и Дункан вспыхивал с такой силой – он, обычно спокойный! – что Лиам встревожился не на шутку. Во время той поездки, несомненно, произошло нечто значительное.

– Значит, дядя собирается уехать в Новый Свет? – спросил Дункан без особого интереса.

– Похоже, он так решил. Это его выбор.

– И ты его одобряешь?

Лиам внимательно осмотрел вторую сторону клинка. Довольный качеством своей работы, он спрятал точило на место и посмотрел на сына.

– Если это поможет его душе обрести мир, то да.

– Но ведь кроме него у тебя в долине нет других родичей, отец! – воскликнул Дункан, серьезно глядя на отца.

– Я знаю, Дункан. Но это его жизнь, не моя.

– Я не знаю, как бы поступил, если бы узнал, что Ран собирается навсегда уплыть за море!

– Тебе пришлось бы смириться с его решением.

Лиам вытянул затекшие ноги и пошевелил ими.

– Ты как будто хотел о чем-то со мной поговорить? – спросил он, поднимая глаза к звездам, мерцающим на темно-синем небе.

– Я? Ну, это может подождать.

Дункан кашлянул. Лиам решил, что сегодня непременно разговорит сына, а потому спросил:

– Это как-то касается дочки Кэмпбелла?

Юноша замер.

– Ну…

– Значит, это о ней ты хотел со мной поговорить?

Сунув кинжал в ножны, Лиам вопросительно посмотрел на сына.

– Может, и так, – пробормотал Дункан, заправляя прядь волос за ухо. – Да, о ней!

– И что же ты хотел сказать?

– Я не знаю, с чего начать…

Лиам едва заметно усмехнулся. Решительно, сегодня ночью ему уготована роль исповедника мятущихся душ!

– Хорошо бы начать с начала.

– Я не знаю, отец…

Дункан щелчком отшвырнул в темноту маленькую ночную бабочку, присевшую ему на ногу, отломил веточку вереска и понюхал ее.

– Как…

Лиам терпеливо дожидался продолжения фразы, но Дункан замолчал надолго.

– Дункан?

– Ладно, была не была! Коротко говоря, я не могу ее забыть. И сам не знаю точно, что к ней чувствую.

– Понятно. Я тоже через это проходил.

– Правда? – удивился Дункан и широко распахнутыми глазами взглянул на отца. – Когда? Ну, я хотел спросить, с кем?

– С твоей матерью.

– А с первой твоей женой, с Анной?

– С Анной было по-другому. С ней я не задавался никакими вопросами. Все сложилось само собой.

– А с матерью, значит, все было иначе?

– Подразумевалось, что она останется в Гленко только до тех пор, пока не заживет ее рана. Я не хотел к ней привязываться, и у меня было на то несколько причин.

– Каких причин?

– Во-первых, после смерти Анны я обещал себе, что никогда больше не полюблю женщину.

– Но почему?

Лиам пожал плечами.

– Думаю, я боялся, что снова придется пережить эту муку, – сказал он серьезно.

– А другие причины?

– Ее разыскивали по обвинению в убийстве. Джон никогда бы не позволил ей остаться в долине. Он обещал королю, что клан будет вести себя примерно. Укрывать, пусть даже временно, женщину, которую ищут власти, – разве это не нарушение обещания? А еще был Колин, который, ни от кого не таясь, за ней ухаживал…

– Ну да, Колин…

– И я уехал на несколько дней, чтобы разобраться в себе. Кейтлин оставил с Сарой. Я думал, что расстояние разрешит мое затруднение. Я подумал, что смогу ее забыть. Кейтлин была очень красива, и уже оттого, что она все время была рядом, я с ума сходил от желания. Мне нужно было забыть ее, не видеться с ней.

– Но этого не случилось, верно? Ты не смог прогнать ее из своих мыслей, она снилась тебе каждую ночь?

Лиам улыбнулся. Похоже, его сыну не понаслышке были знакомы муки, о которых он говорил. Он снял свою брошь, спрятал ее в спорран и закутался в плед. Ночь обещала быть холодной.

– Хуже того: я понял, что полюбил ее всем сердцем. Был готов порвать с кланом, только бы она была со мной рядом. Но мне повезло узнать, что Кейтлин больше не ищут, что с нее сняли обвинение в убийстве лорда Даннинга.

– А вместо нее ищут тебя…

– Да. Значит, если кому-то и нужно было уехать из долины, так это мне, а не Кейтлин. Раз уж обстоятельства сложились так, а не иначе, я решил, что теперь ничто не мешает нам пожениться. Но когда я вернулся в Карнох, она уже уехала. Я думал, что потерял ее навсегда. И именно в этот момент я понял…

– Что ты понял? – спросил Дункан с ноткой нетерпения в голосе.

– Что по-настоящему ее люблю. Страх потерять что-то или кого-то заставляет нас понять, насколько нам это дорого.

– Но что делать, если этот кто-то для нас недостижим, если быть вместе невозможно?

Эти слова Дункан произнес шепотом. Лиам посмотрел на сына с нежностью. «Мой сын влюбился в девушку из рода Кэмпбеллов! Да поможет ему Господь!»

– Все достижимо в этом мире, если хочешь этого всей душой. Только придется хорошенько потрудиться.

– Даже если это грозит нам обоим большими несчастьями?

– Да любишь ли ты ее по-настоящему, сын?

Юноша вздрогнул и посмотрел на отца. Было очевидно, что он смущен.

– Люблю ли я ее по-настоящему? Я сам себя все время об этом спрашиваю, отец, – ответил он после паузы. – Надо признать, характер у нее прескверный.

Лиам засмеялся и ласково похлопал сына по плечу.

– Она же из Кэмпбеллов, не забывай!

– Да разве забудешь? No obliviscaris!

Дункан на мгновение смежил веки, открыл глаза и улыбнулся усталой улыбкой.

– Что между вами произошло?

– Ничего, в общем-то. Я думал, что… Я вел себя с ней пристойно. Я хочу сказать: обращался с ней как с леди. В один момент мне показалось, что она вдруг переменилась ко мне… И тогда я…

– Уж не хочешь ли ты сказать, что ты попытался ее… соблазнить?