Даниэла Стил - Сезон страсти

– Он согласится. Дай ему время. Знаешь... – она, извиняясь, посмотрела на Кейт, – может быть, его удивила твоя одежда. Наверное, он почувствовал, что в тебе произошли какие-то перемены. Дети непредсказуемы. Когда умер мой муж, младший сын решил, что мы его отдадим в другую семью. Не спрашивай меня почему. Он плакал три недели, пока не рассказал мне о своих опасениях. Может, и Тайг боится, что ты его бросишь, раз так красиво одета. Ты выглядишь сегодня бесподобно, между прочим.

– Спасибо, Тилли.

– Не переживай. И в таком состоянии ты собираешься завтра учить?

– Думаю, я побуду пару дней дома.

– Хорошо, что у тебя не такое строгое расписание.

– Да. О Боже, Тилли. Не осуждай меня еще и за это. Пожалуйста. – Но та и не думала ее осуждать. Она приветливо помахала на прощание и тихо закрыла за собой дверь.

Кейт вдруг почувствовала себя страшно одиноко в этом доме. Согревало только присутствие Борта, грызущего золотую цепочку на ее туфлях.

– Умоляю, не играй с восьмьюдесятью шестью баксами, Борт, мой мальчик. – Она отпихнула его рукой. – Как пусто в доме... Кейт немного посидела, не двигаясь, потом встала и сняла юбку. Открыла молнию на чемодане, который брала с собой в город, и выудила оттуда джинсы и красную рубашку, а новую юбку и блузку кинула на спинку стула.

– Прощайте до поры до времени. – Она аккуратно положила туфли в чемодан, пока Борт не поужинал ими, затем в одних чулках тихо пошла в комнату Тайга и постучалась:

– Можно войти?

Тишина была ей ответом, но потом раздался его голосок:

– Да. – Он лежал в темноте, его личико было похоже на маленькую луну.

– Ты не хочешь включить свет?

– Нет.

– Ладно. Вилли с тобой? – Да.

– Спорим, тебе с ним хорошо?

– Что? – У него был тонкий и слабый голос.

– Спорим, тебе с Вилли хорошо. Ты ведь уверен, что он твой навсегда.

– Да. – Голосок стал ласковее, а Кейт, лежа поперек его кроватки, вглядывалась в личико сына.

– А знаешь, что я, как и Вилли, тоже твоя навсегда! Даже еще больше. На веки вечные. Понимаешь?

– Не совсем.

– Что значит не совсем? – Она просто спрашивала, не обвиняла.

– Не совсем – значит, не совсем.

– Ладно. Что случится, если ты повяжешь Вилли красный бантик? Он станет другим?

– Да. У него будет глупый вид.

– И ты будешь его меньше любить? – Он неистово замотал головой и крепче прижал к себе мишку. – Вот видишь, несмотря на то, как я одета, я для тебя все та же прежняя мамочка, верно? – Кивок головы. – И я люблю тебя точно так же, как всегда.

– Вилли не оставляет меня.

– Я тоже. Просто иногда могу уйти ненадолго. Но я не оставлю тебя, любимый, никогда. Никогда.

– Но ты же уехала, – сказал он дрожащим голосом.

– Только на одну ночь и сразу вернулась. Как обещала. Разве не так?

Он неохотно кивнул.

– Зачем ты это сделала?

– Потому что мне было необходимо отлучиться. Я так хотела. Иногда взрослым нужно побывать в разных местах без детей.

– Раньше тебе было не надо.

– Раньше не надо. А теперь понадобилось.

– Это тот дядя тебе велел? – Она сразу поняла, кого он имел в виду.

– Стю Уэйнберг? – Он кивнул. – Конечно, нет. Я сама себе велела. Что в этом плохого?

Он уклончиво пожал плечами и вдруг расплакался, протягивая к ней ручонки. Она была ошеломлена.

– Я скучал по тебе! Я думал, что ты меня больше не любишь!

– Ну, дорогой, ну, маленький... Как ты мог так подумать? Я так тебя люблю. И я тоже скучала по тебе. Но... я просто... должна была поехать. И всегда, всегда, всегда буду возвращаться. А в следующий раз я возьму тебя с собой. – Она хотела пообещать ему, что больше так не сделает, но понимала, что это было бы обманом. Как она может отказаться от того, что только что вновь обрела?

Он плакал почти полчаса, но постепенно успокоился и посмотрел на нее с едва заметной улыбкой.

– В твоих слезах можно выкупать Вилли. Смотри, какая у меня мокрая рубашка.

Он хрипло хохотнул, а она поцеловала его и убрала упавшие на глаза светлые волосики.

– Хочешь шоколадку?

– Прямо сейчас?

– Конечно.

Она купила ему огромную плитку, обернутую золотой бумагой, размером с книгу в твердой обложке. И еще коробку шоколадных конфет и шоколадный пистолет. Когда Тайг увидел плитку, он от удивления раскрыл рот, а глаза чуть не вылезли из орбит.

– Вот это да!

– Неплохо, правда?

– Здорово, мамочка, классно!

Она посадила его к себе на колени, а он отломил кусок от огромной плитки. Пистолет пока не тронул, чтобы показать ребятам в школе.

– А что, если кто-нибудь его сломает?

– Тогда мы купим другой, когда поедем вместе в Сан-Франциско.

Что-то в ее душе екнуло, но он смотрел на нее с улыбкой до ушей и жадно горящими глазами.

– Да. Там здорово?

– Здорово. – Она долго обнимала его в этот вечер.

– Ну а теперь закрой глаза, солнышко.

Тайг послушался. Он сидел не шевелясь рядом с Кейт в машине. Вот-вот появятся очертания города. Интересно, как он ему понравится. Тайг никогда не видел ничего подобного. Она осторожно одолела крутой поворот и с улыбкой сказала:

– Можешь открыть глазки. – Он открыл глаза, но не проронил ни слова. Кейт была удивлена. – Как тебе?

– Что?

– Сан-Франциско, глупышка. Все эти высокие дома. Тайг не видел домов выше четырех этажей. Ее поразила эта мысль. В его возрасте она уже бывала в Нью-Йорке, забиралась на самый верх Эмпайр-Стейт-Билдинг.

– Я думал, здесь есть горы. – В его голосе звучало разочарование. И легкий испуг.

– Горы есть. Просто их отсюда не видно.

– А-а-а!

Она не знала, что ему сказать. Ему хотелось домой. А ей хотелось, чтобы он полюбил Сан-Франциско. Они с Фелицией все продумали. Здесь они проведут неделю. Целую неделю! Побывают на Рыбацкой верфи, в зоопарке, покатаются на Чертовом колесе, на трамваях, их ждет множество развлечений. Фелиция даже раздобыла расписание съемок со всякими погонями. Само собой разумеется, одна из таких съемок должна была состояться на Дивисадеро.

– Хочешь посмотреть самую горбатую улицу в мире?

– Конечно.

Он крепко держал Вилли на коленях, а Кейт готова была наброситься на него. Он же в Сан-Франциско. Это его первое в жизни настоящее путешествие. Почему же он не радуется? Почему не чувствует благодарности? И вдруг она поняла, что несправедлива к нему. Она свернула вправо с Франклин-стрит и остановилась.

– Это дом тети Лиции?

Он взглянул на обшарпанный отель с нескрываемым ужасом, а Кейт рассмеялась. Они долго ехали, все это время она была в страшном напряжении и решила передохнуть.

– Нет. Я тебя люблю, глупый ребенок. Обними меня. Его маленькое веснушчатое личико растаяло в улыбке.

– Тайг Харпер, я обещаю, что тебе здесь понравится. Ты мне хоть немножко веришь?

Он кивнул, а она посмотрела на него сверху вниз и чмокнула в макушку.

– Какой большой, – сказал он, – и такой... – Он огляделся по сторонам с нескрываемым разочарованием.

– Да, большой. Ничего подобного ты не видел раньше. Помнишь Е-стрит у нас в городе? – Он мрачно кивнул. Е-стрит была ужасной. Она проходила вдоль железной дороги. Там валялся разный хлам, разбитые автомобили, и стоял такой запах, что хотелось убраться поскорее с этой улицы. Тайг знал Е-стрит, как и все ребята в округе. Он посмотрел на мать круглыми глазами. – Так вот, это почти как Е-стрит. Но здесь есть чудесные места. И мы их обязательно посмотрим. Договорились? – Она протянула ему руку, он по-деловому пожал ее. – Поехали?

– Поехали! – Он сидел прямо, глядя вперед, но теперь не так яростно вцепившись в Вилли, и Кейт улыбнулась про себя, трогаясь с места.

– Есть хочешь? – Мальчик неопределенно пожал плечами. – А мороженое? – Он улыбнулся и слегка кивнул. – Тогда поедим мороженое.

Она остановится по дороге к Лиции. Подруга ждала их у себя дома и волновалась не меньше, чем Кейт. Она остановилась около Свенсена на Хайд-стрит. Впереди показались два трамвайчика, позвякивающих навстречу друг другу.

– Мама, смотри, смотри! – подпрыгнул Тайг, размахивая мишкой. Кейт расплылась в улыбке.

Мороженое было потрясающим. Два шарика бананового в сладком рожке, облитые шоколадом. Нос и подбородок Тайга были измазаны шоколадной глазурью. Когда он снова увидел трамвай, ползущий в гору, Кейт с трудом затащила его в машину.

– Мы покатаемся на трамвае позже. – В голову пришла идея. Самая крутая гора и самая кривая улица. Все это было недалеко отсюда.

Самая крутая гора не произвела на него впечатления, но самая кривая улица, виляющая между каменными домами в викторианском стиле, окруженными цветами, понравилась. Он был так увлечен, что забыл про мороженое, которое капало на его медведя. Со счастливым выражением лица он слизнул шоколад с уха Вилли.

– Тайг, фу!

– Угу, ма! – Он снова чувствовал себя счастливым. – Что это? – Он удобнее устроился на сиденье и показал на башню на Телеграф-Хилл.

– Это памятник пожарного департамента. Называется Койт-Тауэр, и совсем близко от дома тети Лиции.

– Сходим посмотреть?

– Конечно. Но сначала узнаем, что нам приготовила тетя Лиция.

– Ладно.

И так было всю поездку. Они делали все, что приходило в голову. Роскошные обеды, пикники на пляже, музей восковых фигур, многочисленные прогулки на трамваях, аквариум, планетарий, китайский квартал и японский сад. Это была настоящая райская жизнь, и к следующей субботе Тайг знал Сан-Франциско лучше, чем большинство детей, живущих там по многу лет.

– Ну, чемпион? Как тебе? Давай бросай маму и оставайся жить со мной.

Они расположились на белом ковре в гостиной и хрустели попкорном. Впервые за всю неделю им не хотелось никуда идти. Фелиция согласилась заказать пиццу домой. Обе женщины страшно устали, посвятив всю неделю Тайгу. Они переглядывались и улыбались.