Кэтрин Коултер - Сезон солнца

День медленно клонился к вечеру. Магнус бесцельно слонялся по дому и слышал, как тихо переговариваются слуги. Детей нигде не было видно. Даже кошки и собаки, которые вечно путались под ногами, куда-то подевались.

Магнус вернулся в спальню и на цыпочках подошел к кровати. Казалось, Зарабет спала. Он тяжело вздохнул, разделся и лег рядом, догадываясь, что она лишь притворялась спящей, – слишком тихо и неподвижно лежала, – но промолчал. Магнус понимал, что она не в состоянии сейчас поверить в то, что и его горе велико.

Зарабет считает Харальдсона грубым, бесчувственным викингом, неспособным на сострадание. По ее мнению, Лотти ничего не значила для него. Магнус – варвар, которому чужды угрызения совести, по его мнению, человеческая жизнь не стоит ломаного гроша. Она ненавидела его. Лотти была бы жива, если бы не Магнус.

Но, с другой стороны, только благодаря викингу Лотти не осталась с Кейтом и Токи. Если бы не Магнус, король Гутрум приказал бы казнить Зарабет.

Она лежала с закрытыми глазами. Голова раскалывалась, но слишком о многом надо было подумать. Зарабет ощущала в душе пустоту и одиночество. Ей хотелось заснуть и никогда больше не просыпаться. Лотти умерла, и жизнь утратила для Зарабет всякий смысл. Теперь, когда сестры нет рядом, все кончено.

В тот вечер никто не обратил внимания на то, что Эгила нет в доме. На рассвете Магнуса разбудил Хоркель, вырвав его из сетей тягостных сновидений, в которых не было чудовищ, но зияла ужасная бесконечная пустота. Магнус открыл глаза и резко поднялся.

– Скорее, Эгил пропал!

До Магнуса не сразу дошел смысл этих слов.

– Мой сын пропал, – повторил он словно во сне и нахмурился. За все это время он ни разу не вспомнил об Эгиле! От страха за жизнь мальчика Магнус оцепенел. Потерять сразу Лотти и Эгила – нет, это было бы невыносимо!

– Пошли, надо торопиться. Никто не видел Эгила с тех пор, как мы вчера вернулись с моря. Наверное, он считает себя виноватым в смерти Лотти.

Магнус откинул одеяло и стал одеваться. Сердце билось в груди с такой силой, что, казалось, даже Хоркель должен был слышать его стук. Только одна мысль преследовала Магнуса: «Нет, Эгил не погиб! Боги не могут быть так жестоки».

Он оставил Зарабет, не зная, слышала ли она его разговор с Хоркелем. В тот момент было важно как можно скорее найти Эгила. На рассвете все обитатели Малека отправились на поиски мальчика. Мужчины, женщины, дети разбрелись на много миль от поместья, но все безрезультатно.

Эгил как сквозь землю провалился.

Им на помощь подоспели Харальд и Хельги в сопровождении Маттиаса и Иона, а также двух дюжин слуг. Магнус выбился из сил и с трудом мог говорить. Он даже не сразу вспомнил о том, что посылал гонца к родителям. Отец не стал мучить сына расспросами, а просто обнял и крепко прижал к груди.

Приникнув к отцовской груди, Магнус вдруг заметил, что Харальд ссутулился и постарел за последнее время. Эта перемена потрясла Магнуса. Странно, что не видел этого раньше. Магнус ощутил, как отцовская сила переходит к нему, и едва не расплакался от грусти.

Магнус взял себя в руки, отступил на шаг и сказал:

– Не знаю, как мне быть, отец. Я рад, что ты приехал. Мама, отец, прошу вас, входите в дом. Ингун… – Он осекся, лицо его стало суровым, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Ты решил расстаться с ней? – Хельги выступила вперед и коснулась руки сына. – Мы заберем ее. А пока давайте войдем в дом.

Маттиас хлопнул брата по плечу и ничего не сказал, за что Магнус был ему очень признателен. Ион взглянул исподлобья и кивнул, нахмурив брови. Магнус порадовался, что родственники избавили его от необходимости давать объяснения.

Приезд родных несколько разрядил обстановку в Малеке, дал возможность Магнусу и его людям сосредоточить внимание на чем-то, не связанном с гибелью девочки и исчезновением Эгила. Ингун с громкими рыданиями бросилась на грудь к матери, ища утешения и защиты. Магнус равнодушно отвернулся, не желая видеть эту сцену, и обратился к отцу:

– Хочешь выпить эля?

– Не откажусь.

Хельги терпеливо выслушивала бесконечный поток жалоб, который обрушила на нее Ингун. Наконец пришло время прекратить эти излияния, и Хельги отстранила дочь:

– Ну хватит. Я сыта по горло слезливыми жалобами, которые свидетельствуют лишь об исключительной эгоистичности твоей натуры. Ты слишком много воображаешь о себе, Ингун, и не желаешь думать ни о ком, кроме себя самой. Отправляйся на кухню и приготовь обед. Твои братья и отец голодны. А о твоем будущем мы поговорим позже.

Хельги сама отнесла Зарабет овсяную кашу и поджаренный хлеб. Она удивилась, увидев рабыню одетой и молчаливо сидящей на краю постели в спальне Магнуса. Зарабет смотрела в стену прямо перед собой и не двигалась.

– Зарабет, посмотри на меня. Я – Хельги, мать Магнуса. Ты меня помнишь?

– Правда, что Эгил пропал? – поинтересовалась Зарабет, равнодушно взглянув на Хельги.

– Да, правда.

– Они оба исчезли. Эгил и Лотти. Это слишком много, Хельги.

Лицо Зарабет выражало полное безразличие, так что ее слова можно было в равной степени отнести и к утрате детей, и к количеству дымящейся в миске каши, на которую она теперь смотрела все тем же пустым взглядом.

– Пойдем, Зарабет. Я принесла обед сюда, потому что думала, ты еще в постели. А раз ты одета, пойдем в зал. Тебе надо поесть.

– Это обязательно?

– Да.

Зарабет пожала плечами и нехотя поднялась. Волосы у нее давно высохли и теперь густой волной лежали на спине, плечах и груди. Хельги невольно залюбовалась ею и подумала о том, что Зарабет похожа на языческую богиню. Ее волосы были ярче, чем огненного цвета шелковые нити, какими вышивали гобелены. Она была бы очень красива, если бы не холодная пустота в ее зеленых глазах.

Зарабет покорно последовала за Хельги в зал. Увидев Магнуса, сидящего за столом рядом с отцом, она вдруг остановилась:

– Нет, я не могу. Не могу.

Магнус почувствовал ее приближение раньше, чем увидел. С момента их первой встречи он заметил в себе такую способность. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Магнус молча смотрел и ждал, страстно желая, чтобы Зарабет подняла на него глаза. Так и случилось.

Она вдруг коснулась металлического ошейника, который душил ее, мешал дышать полной грудью. Мгновенно в Зарабет произошла странная перемена. Она словно обезумела и стала яростно срывать ошейник, ломая о металл ногти, и при этом не издавая ни звука.

Разговоры за столом прекратились, все взгляды были прикованы к помешавшейся от горя женщине. Магнус бросился к Зарабет.

Он схватил ее за руки и постарался удержать их. От ногтей на шее у Зарабет алели свежие царапины, из которых проступили капли крови.

– Прекрати! – крикнул Магнус.

– Я убила бы тебя, если бы могла, – с ненавистью глядя на его массивную загорелую шею, выпалила Зарабет.

Магнус рассердился и довольно сильно встряхнул ее.

– И это после того, как я спас тебе жизнь? После того, как вывез вас с Лотти из Йорка? Ты несправедлива, Зарабет.

– Теперь все это не важно.

Магнус закрыл глаза и на мгновение ослабил хватку. Зарабет тут же вырвалась и снова стала терзать ошейник. Тогда Магнус схватил ее и крепко прижал к груди. Взглянув ей в лицо, в пустые глаза, в которых светилось безумие, он сказал:

– Довольно! Пойдем со мной. – И выволок ее из дома. Отец удивленно приподнял бровь и переглянулся с матерью.

Хельги с улыбкой покачала головой и вдруг услышала слова Ингун:

– Теперь он убьет ее. Наконец-то Магнус понял, что это она во всем виновата. Она убила Эгила. Она…

– Заткнись, Ингун! – крикнул ей отец.

Элдрид снова тихонько расплакалась, стараясь не привлекать к себе внимания. Хельги впервые за последние семь лет подошла к сестре и обняла ее.

Зарабет потеряла рассудок. Она обрушила на Магнуса град ударов, колотила его кулаками куда придется, но ничего не помогало, и он упорно тащил ее вперед, не сбавляя шага. Магнус был вдвое сильнее, к тому же преисполнен решимости что-то с ней сделать. Что именно, Зарабет не знала, но не надеялась на хорошее. Выйдя во двор, Магнус громко позвал:

– Ролло! Ролло!

Зарабет вдруг подумала: «Магнус собирается убить меня! Он хочет взять у кузнеца оружие, чтобы расправиться со мной. Значит, мне суждено умереть на чужбине от руки мужчины, который когда-то клялся, что любит меня, и хотел сделать своей женой…»

Она вдруг поняла, что еще не готова к смерти. Хотя после гибели Лотти на земле не осталось никого, кто нуждался бы в Зарабет и кого бы она любила, умирать ей не хотелось. Зарабет не хотела превратиться в ничто, перестать существовать и никогда больше не видеть рассвета.

– Магнус, не убивай меня! Я не позволю тебе убить меня! Не хочу умирать!

Она стала вырываться с удвоенной силой, поскольку мысль, облеченная в слова, убедила ее в верности страшной догадки, в неизбежности приближающейся смерти от рокового удара мечом или тесаком. Зарабет снова набросилась на Магнуса, едва не сбив его с ног и стараясь попасть ему в голову кулаком, она кричала что было сил:

– Нет, ты не убьешь меня! Я не хочу умирать!

Магнус будто окаменел. Он ощущал на себе ее удары, но не чувствовал боли. Что значила физическая боль по сравнению с болью, которую причиняли ее слова!.. Магнус некоторое время молча смотрел на нее, затем спокойно зажал ее кулаки в своих больших ладонях. Наконец Зарабет утихомирилась, удивленная тем, что викинг никак не отвечает ни на ее слова, ни на действия, и, испуганная и ошеломленная, замерла.

– Ты думаешь, я собираюсь убить тебя, – произнес Магнус с расстановкой, пристально разглядывая ее лицо, словно видел впервые.

В его голосе слышалась такая боль, что Зарабет удалось прорваться сквозь пелену страха, окутавшую ее сознание, и понять вдруг, что Магнус испытывает те же чувства, что и она сама… Но нет, ему нельзя доверять! Она будет последней дурой, если поддастся на эту хитрую уловку… Викинг хочет навсегда избавиться от нее.