Девушку настолько поразила собственная реакция, что она замолчала на несколько секунд. Викинг терпеливо ждал, когда она все-таки выскажет то, что хочет. Зарабет набрала полную грудь воздуха и продолжила уже спокойнее:

– Если хочешь, мы встретимся здесь завтра утром и поговорим. Ты расскажешь мне о своей жизни в Норвегии. Я должна получше узнать тебя. Это все, на что я могу дать согласие сейчас. Ты не против?

– Ты узнаешь меня получше, когда станешь моей женой, – ответил Магнус, очень недовольный тем, что девушка продолжает возражать ему.

Харальдсон был расстроен и нетерпелив, но его взгляд по-прежнему сохранял искреннюю нежность, которая не могла не растрогать девушку. Она испытывала странное и неизвестное ей доселе теплое чувство.

– Ты очень нужна мне. Я не буду торопить тебя, хотя мне очень трудно сдерживаться. Но послушай, Зарабет, ты станешь моей женой, и очень скоро. Я собираюсь вернуться домой через десять дней.

– Десять дней! Но это невозможно! Ты просишь меня… – Впервые в разговоре с мужчиной она не находила нужных слов и в отчаянии всплеснула руками. – Здесь мой дом, тут я провела последние десять лет жизни! Я ничего не знаю о Норвегии, кроме того, что люди там светловолосы, грубы и жестоки. Они приплывают к нам на длинных лодках, убивают, грабят и разоряют все вокруг!

– Я не жестокий.

– Значит, ты не принимаешь участия в мародерских набегах? Не грабишь, не насилуешь и не разрушаешь?

– Только иногда. Иначе скучно жить, да и запас золота и серебра надо пополнять. Страсть к путешествиям в крови у викингов. Мы любим открывать неведомые страны, встречать новых людей, которые живут по-другому и говорят на непонятных языках. Я буду брать тебя с собой иногда, если ты, конечно, захочешь.

– Но ты все же бываешь жестоким.

– Только иногда, – сказал Магнус и улыбнулся. – Да и то лишь по необходимости. Я никогда не бываю бессмысленно жесток, Зарабет. Я смогу защитить тебя. Это мой долг по отношению к тебе как к жене.

– Ты очень много говоришь о своем долге передо мной в случае, если я стану твоей женой. Но я еще совсем не знаю тебя. Ты хочешь, чтобы я тебе повиновалась, но я пока ничего тебе не должна. Тебе следует…

Он, казалось, не слышал этих слов, взял девушку за руки и перевернул их ладонями вверх. Ее руки огрубели от тяжелой работы, на пальцах темнели мозоли.

– Я говорил тебе, что богат. Всю тяжелую работу в моем доме выполняют слуги, а ты будешь лишь давать им указания. Тебе придется только шить мне одежду. Хорошей еды в моем доме вдоволь, увидишь сама. Твои руки снова станут белыми и мягкими, я этого хочу. Ты будешь рядом, чтобы гладить мои виски, когда я погружен в задумчивость; чтобы растирать мне спину, когда я устал после трудного дня, чтобы ласкать меня, когда я пожелаю любить тебя.

Зарабет смотрела на него и была не в силах отвести взор. Искренняя прямота и беспечная самоуверенность не оставляли сомнений в честности его мыслей и намерений. А когда Магнус заговорил о любви, о том, что ее руки будут касаться его тела. она встревожилась и в то же время испытала сладостное ощущение от жаркой тяжести внизу живота. Зарабет почувствовала, как в ней что-то ожило от слов и взгляда этого странного мужчины.

– Ты будешь моей, Зарабет.

– Я должна поговорить с отчимом, – ответила она в отчаянии от того, что судьба неожиданно столкнула ее с этим человеком, от того, что он заставил ее испытать такие сильные и непонятные чувства.

Магнус не был похож на местных мужчин, и потому девушка не могла держаться с ним как обычно, то есть в своей слегка вызывающей манере; он подавлял ее упрямство и своеволие. Смущение и нерешительность Зарабет были очевидны для обоих. С досады она резко отвернулась, понимая, что выглядит смешной и растерянной.

– Я должна поговорить с отчимом, – повторила она.

Он улыбнулся. Это был триумф. Так почему не порадоваться собственной победе? Магнус выбрал ее, и она согласилась. Магнус был честен и прямодушен, и она оценила это. Магнус Харальдсон добился своего, и это его радовало.

– Хорошо, я буду терпелив, Зарабет. Утром мы встретимся здесь после вашей христианской мессы.

Девушка молча подняла на него глаза. Мужчина улыбнулся, коснулся кончиками пальцев ее подбородка и склонился, чтобы оставить на ее устах легкий, почти воздушный поцелуй. Магнус уходил по площади Медных ворот неторопливым и полным спокойного достоинства шагом, словно он, приезжий, здесь хозяин и все вокруг должны ему подчиняться.

Зарабет смотрела вслед Магнусу, пока тот не скрылся из виду. Несколько женщин тут же направились к ней, но девушке не хотелось отвечать на вопросы любопытных, и она ушла.

Он был варваром. Зарабет совсем забыла об этом, хотя и не должна была. К. тому же порочен, если судить по рассказу о его любовнице. А Зарабет христианка, и Лотти тоже. Падчерица Олава Гордого твердо решила, что, когда выйдет замуж, сестренка останется с ней.

С того дня, как Лотти исполнилось два года и их матери не стало, малышка принадлежала только Зарабет. Тогда Олав сказал, что их мать сбежала с любовником и забрала Лотти с собой. Он бросился в погоню. Ее мать погибла от удара, который нанес тот, другой, человек. Но зачем ему понадобилось бить мать? Разве этот мужчина не любил ее? Зарабет ничего не понимала, но не стала требовать объяснений у отчима, в глазах которого полыхала ненависть. Мать мертва, и это никак нельзя было изменить.

С тех пор прошло много времени. Ее прекрасная мать, возможно, и любила старшую дочь, но все-таки бежала, взяв с собой только Лотти, а ее, Зарабет, оставила одну.

Девушка тряхнула пышной копной волос, стараясь прогнать грустные воспоминания. Все в прошлом, от былого остался лишь пепел. Никто не может объяснить ей того, чего она не понимает. Кроме Олава, конечно, но с отчимом она ни за что не заговорит об этом. Странно, почему воспоминания до сих пор так болезненны и тревожны?

Зарабет не раз задумывалась о своей теперешней жизни, и ей все чаще казалось, будто Олав хочет, чтобы падчерица заняла место своей матери. Этот человек, похоже, думал, что она не сможет сбежать, поскольку как любой другой ребенок принадлежит ему, своему приемному отцу.

И вот в ее размеренную жизнь стремительно ворвался русоволосый викинг.

Глава 3

Олав наблюдал, как падчерица с аппетитом ест овощную запеканку и говядину, которую приготовила на ужин. Мясо было сочным и хорошо прожаренным, но ему казалось сухим. Он не сводил глаз с Зарабет.

Девушка кормила сестру, эту маленькую уродину, которую ему следовало утолить в ближайшей канаве в тот же день, как он узнал о том, что она – плод прелюбодейства. Но теперь уже поздно.

Девчонка была ненормальной, но Зарабет упрямо отказывалась это признавать и души не чаяла в сестренке. Падчерица никогда не простит того, кто причинит Лотти вред. Наверное, Зарабет постарается отомстить Олаву, если он убьет ее сестру, и прикончит его самого. А он не хотел бояться Зарабет.

Олав хотел спать с ней.

Их не связывали кровные узы.

Зарабет – самая обычная ирландская девка, но не потаскуха, как ее мать. И скоро он обязательно уложит падчерицу к себе в постель. А после этого отправит Зарабет на невольничий рынок в Дублин. Или женится на ней. Жаль только, что придется взять ее вместе с этой маленькой идиоткой Лотти. Не исключено, что им придется покинуть Йорк.

Он проглотил кусочек вкусной говядины, чуть не подавившись при этом, и облизал пальцы. Тщательно скрывая тревогу, вызванную самыми худшими подозрениями, Олав сказал небрежно:

– Ты сегодня какая-то странная, Зарабет. Что-нибудь случилось? Почему не расскажешь мне?

Она знала, как ревниво Олав относился к любому мужчине, который заговаривал с ней, и, сразу почувствовав себя виноватой, отрицательно покачала головой.

– Ты встретила мужчину, не так ли? – продолжал настаивать он.

Девушка вынуждена была признаться:

– Он викинг, торговец из Норвегии. Живет под Каупангом. Мы столкнулись у колодца на площади Медных ворот. Он испугал меня, и я уронила ведро в колодец.

Ее объяснение прозвучало правдоподобно, но Олав не успокоился. Глуп тот мужчина, который верит женщине. Он пристально посмотрел на падчерицу и решил, что та сказала не все.

– Как его зовут?

– Я не знаю. Мы просто немного поговорили о погоде. Он хорошо отзывался о тебе, потому что сам торговец и хотел бы иметь дело с тобой.

– В таком случае викинг наверняка зайдет в лавку.

Олав стал есть говядину, которая теперь показалась ему гораздо вкуснее. И все же ощущение того, что Зарабет как-то изменилась, не покидало его.

– Почему он не назвал своего имени?

Зарабет пожала плечами. Она очень не любила врать, но на сей раз ей это удавалось легко. Странно! И девушка задумалась о Магнусе. Он снова предстал перед ее мысленным взором: красивый, высокий, гордый. Затем она вспомнила его добрую улыбку, теплый взгляд. Девушка невольно улыбнулась, заговорив с Лотти и подкладывая ей еще мяса.

– Ты должна хорошо кушать, малышка. Съешь еще кусочек. Ты вырастешь большой и здоровенькой девочкой.

Олав с отвращением смотрел, как Зарабет целует сестру в макушку. Проклятый выродок! Чресла у него напряглись, когда он задержал взгляд на груди Зарабет: наконец-то девичье тело приобрело женские формы. Всего год назад она была плоской как доска и вдруг превратилась в женщину. Вокруг падчерицы стали увиваться молодые похотливые ублюдки, которые только и хотели затащить ее в постель. Слава Богу, что мужчины пока совсем не интересуют Зарабет, поэтому Олав еще не назначал выкуп, размер которого, конечно, огорчит падчерицу.

С каждым днем Зарабет все больше становилась похожей на свою мать – красивую, нежную и своевольную. Он не был строг с Марой, потому что любил жену, и вот к чему привели его природная мягкость и покладистость! Но Зарабет пошла не в мать, хотя и унаследовала от нее острый язычок и умение лгать. Впрочем, это недостаток всех женщин. Ничего, уж эта будет беспрекословно слушаться и останется ему верна, потому что он знает, как привязать Зарабет к себе.