Тереза Ромейн - Сезон соблазна

Джулия снова икнула, подняв на него испуганный взгляд, и ему стало смешно. Зачем этот идиот Пеллингтон принес леди спиртное? Джеймс вдруг вспомнил, как тот рассказывал историю про ребенка, которого напоил бренди. Похоже, для этого олуха подобные выходки были обычными.

Однако сейчас нужно было не рассуждать, а действовать.

– Тебе нужно срочно домой, пока никто не заметил, в каком ты состоянии, – тихо сказал он Джулии. – Сама идти можешь?

Она кивнула, но все же взяла его под руку. Продвигаясь к выходу, он жестом подозвал лакея и распорядился подать его карету к крыльцу. В вестибюле они остановились, и, прислонив ее к стене, Джеймс сказал:

– Подожди меня здесь.

Она сонно кивнула, голова безвольно поникла, и он всерьез засомневался, удастся ли им выйти из дома так, чтобы никто не заметил состояния его спутницы.

– Если сумеешь простоять с высоко поднятой головой и улыбкой на лице хотя бы минуты три, я упрошу леди Ирвинг позволить тебе есть все, что только захочешь.

Похоже, Джеймс нашел нужные слова. Джулия тут же вскинула голову и, широко открыв глаза, спросила:

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Ветчину, яйца, кашу – все, что душе угодно. Только сейчас, умоляю, стой прямо и улыбайся. А если кто-нибудь с тобой заговорит, просто молча кивай. Я должен попрощаться с хозяевами и сообщить твоей тетушке о нашем отъезде.

Джулия хоть и кивнула, Джеймса не оставили сомнения, что ей удастся удержаться в рамках приличий, поэтому он постарался поскорее проститься с Аллингемами и отправился на поиски леди Ирвинг. Дама обнаружилась, конечно же, за игральным столом – играла с друзьями в вист. Ее перевернутый ярко-фиолетовый тюрбан стоял рядом, и графиня складывала в него свой выигрыш, а страусовые перья для сохранности воткнула в ворот лифа.

Услышав из уст виконта сообщение, что Джулия устала, леди Ирвинг рассеянно кивнула и заявила, что отправится домой позже и за ней следует прислать карету. Игорную комнату Джеймс покидал под ликующие возгласы графини и огорченные стоны ее друзей. Привстав, она сгребла очередную кучку монет и бросила в тюрбан.

Джулия стояла на том же месте у стены, где была оставлена, и, когда он подошел, похвасталась:

– Видишь, я прекрасно справилась со своей задачей. Никто ничего не заподозрил.

– Вот и отлично, молодец! А теперь нам пора…

Джеймс взял из рук слуги, который уже стоял рядом в ожидании, накидку спутницы, и они вышли из душного помещения в благословенную прохладу тихого вечера. Вслед им неслись звуки безудержного веселья, но как только захлопнулась входная дверь, Джеймс и Джулия будто оказались в другом мире.

Наконец-то Джеймс вздохнул с облегчением – слава богу, удалось избежать скандала, однако эту мысль тут же сменила другая, тревожная: вопреки данному себе обещанию держаться от нее на расстоянии, они оказались наедине…

Более того, им предстояло ехать вдвоем в закрытом экипаже, ночью, и Джулия – в довершение всего – навеселе…

О господи!..

Джеймс едва не застонал и в отчаянии закрыл глаза. За что ему все это? Почему именно он оказался в такой ситуации, за что ему послано это роковое испытание? Он всегда старался делать людям добро и поступать по совести – если, конечно, не принимать во внимание историю с помолвкой и далеко не братскими чувствами к сестре невесты.

Забравшись в экипаж, Джеймс постарался сесть от Джулии как можно дальше. Его бросало то в жар, то в холод. Он решил, что не проронит ни единого слова и будет упорно хранить молчание всю дорогу. Поездка не должна быть долгой, и как только они подъедут к дому графини, мучения виконта закончатся.

Однако человек предполагает, а бог располагает. Дорогу им преградили другие экипажи, и Джеймс услышал, как кучер осыпает проклятиями своих коллег. Все глубже погружаясь в отчаяние, он понял, что дорога займет больше времени, чем ожидалось, и покачал головой.

Джулия что-то спросила, и у Джеймса вырвалось:

– Прости, что ты сказала?

Ну вот! Сам нарушил данное себе слово хранить молчание. Впрочем, не мог же он вовсе игнорировать спутницу, тем более что она повторила вопрос:

– Я вижу, ты качаешь головой. Что-то не так?

– Да там, похоже, перегородили дорогу, так что придется ждать.

– Понятно, – вздохнула Джулия и, помолчав, добавила: – Впрочем, ничего страшного: когда ты рядом, я готова ждать сколько угодно.

Джеймса окатила волной жара, и он попытался ослабить узел шейного платка, почувствовав вдруг, что задыхается. Из груди невольно вырвался хрип, и Джулия, подвигаясь поближе, предложила:

– Позволь, я помогу. Теперь, когда мы одни, нет необходимости выглядеть модным франтом и терпеть неудобства. Представляю, как тебе сдавливает шею этот накрахмаленный платок!

Маленькие женские руки принялись колдовать над узлом галстука, и Джеймс невольно застонал.

– Я сделала тебе больно? – с беспокойством спросила Джулия. – О, прости, это получилось случайно!

– Нет-нет, все в порядке, – сдавленно пробормотал Джеймс.

– Отлично. – Джулия вдруг засмеялась: – Знаешь, о чем я подумала? Мне еще никогда не приходилось снимать с мужчины предметы одежды.

Джеймс кашлянул и попытался было заговорить, но у него ничего не получилось, поэтому, сглотнув, он сделал новую попытку, и на этот раз она увенчалась успехом:

– Джулия, юной леди не пристало произносить подобные вещи.

– Я просто пошутила, – попыталась она оправдаться и, помолчав, добавила: – Но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. И то, что я сказала, соответствует действительности.

Джеймс промолчал, стараясь выбросить из головы мысли об одежде и о том, как ее снимают, но соблазнительные картины возникали перед ним сами собой, и он снова застонал. Этот приглушенный звук, казалось, побудил Джулию возобновить разговор.

– Надеюсь, ты понимаешь, что в присутствии постороннего мужчины я не сказала бы ничего подобного.

– Ну хорошо, я тоже люблю делать забавные замечания, – сказал он сухо.

Когда только этот проклятый экипаж тронется с места? Джеймс с отчаянием выглянул в окно, увидел в лунном свете дорожную пробку из множества карет и, решив, что, наверное, чем-то прогневил судьбу, как можно дальше отодвинулся от Джулии.

– Знаешь, – заговорила она снова, – а мне почему-то даже хочется, чтобы ты слышал из моих уст не совсем приличные слова.

Даже в полутьме салона Джеймс видел, как она покраснела. О боже, что она такое говорит! Джеймсу казалось, что все это происходит в кошмарном сне. Внезапно Джулия дотронулась до его руки, затем коснулась колена, потом…

– Ты сама не понимаешь, что говоришь и что делаешь, – сипло произнес он, убирая ее руку со своего бедра. – Это пунш во всем виноват.

– Вовсе нет, – возразила Джулия, но все-таки призналась: – Ну, если только совсем чуть-чуть. Пунш виноват лишь в том, что развязал язык и заставил сказать и сделать то, что давно было на уме. – Она рассмеялась, но как-то нервно: – Не могу поверить, что произнесла эти слова! И что прикоснулась к тебе! Представляю, как мне будет стыдно завтра утром.

Смех замер на ее губах, и Джулия, посмотрев Джеймсу в глаза, как будто для храбрости, взяла его руку в свои.

– Но сейчас мне плевать. Знаю, что я кажусь тебе глупой деревенской девчонкой, которая несет бог весть что, слишком много ест, обожает выезды в свет, поскольку там всегда горят сотни восковых свеч, любит новые платья и… О боже, ты собираешься жениться на моей сестре! – Она опустила глаза и провела ладонями по лицу. – Я знаю, ты любишь ее, но ничего не могу с собой поделать и все время думаю о тебе. И мои мысли далеки от того, что считается приличным! Я не собиралась все это тебе говорить, но, спасибо пуншу, все-таки сказала. Теперь ты знаешь правду!

– Джулия… – негромко начал было Джеймс и осекся.

Ну что тут скажешь? Вместо слов он взял ее за руку, наслаждаясь прикосновением к тонким пальцам, ему показалось, что его сердце разбили и тут же склеили заново.

– Джулия, признаюсь: ты мне тоже очень дорога, – заговорил он снова. – Гораздо дороже, чем можешь себе представить.

Джулия нетерпеливым жестом заставила его замолчать, вырвала свою руку и заговорила снова:

– Да, знаю, но мне не нужна братская любовь, я хочу настоящей, такой, какая бывает между мужчиной и женщиной, о какой пишут в романах!

Помолчав, она тихим голосом добавила:

– Луиза тебя не любит – она сама мне это сказала… хотя, наверное, не следовало говорить об этом…

– Да как же ты не понимаешь… – начал Джеймс, но мысли его путались. – Впрочем, это неважно. Я, конечно, польщен твоими словами, но Луиза согласилась выйти за меня замуж и мое решение жениться на ней останется неизменным вне зависимости от чувств. Думаю, мы с ней будем хорошей семейной парой. Разумеется, я постараюсь сделать так, чтобы она в конце концов полюбила меня.

Он так надеялся, что эти слова прозвучали убедительно!

– Ах, Джеймс, – выдохнула Джулия, и на глазах у нее блеснули слезы. – Если бы на месте Луизы была я, тебе не пришлось бы стараться: я влюбилась с первого взгляда. Помнишь наше первое чаепитие в Стоунмедоуз? Ты тогда еще беззлобно подтрунивал надо мной… Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, как сильно я тебя люблю.

Ее слова целительным бальзамом пролились на его истерзанную душу и буквально ошеломили. Оказывается, она тоже любит его, а значит, они могли бы быть вместе… если бы не одно важное обстоятельство, о котором не следовало забывать.

– Как человек чести я должен жениться на Луизе, – проговорил он сдавленным голосом.

– А ты меня любишь? – не желала отступать Джулия, глядя на него широко распахнутыми умоляющими глазами.

В этот момент карета рывком тронулась с места, и у Джеймса заныло сердце. Глаза Джулии, блестевшие в лунном свете, завораживали, и от ее взгляда по телу разливалось тепло. Он больше не мог терпеть эту пытку.