Тереза Ромейн - Сезон соблазна

Мисс Херрингтон замолчала, сцепив руки за спиной, и принялась спокойно ждать, что скажет гостья. На несколько минут воцарилась полная тишина, потом леди Ирвинг вдруг фыркнула, на ее губах заиграла довольная ухмылка.

– Молодчина! – заявила гостья. – Мне нравятся барышни, которые умеют поставить на место.

Осмелев, Джулия продолжила:

– Вы также привезли своего питомца, с которым с удовольствием будут играть дети. Как это мило с вашей стороны! Надеюсь, попугаю понравится в детской.

Взгляд леди Ирвинг сразу же стал колючим.

– Вздор! Тебе, моя девочка, следует научиться вовремя останавливаться. Этот попугай покинет мое плечо только тогда, когда моя голова упадет с плеч или когда я надену платье не в тон его оперению. И в любом случае я не допущу, чтобы дети выдернули у Баттерната все перья и замучили беднягу до полусмерти. В вашем доме слишком много дурно воспитанных детей. Том, – повернулась она к брату, – разве я не предупреждала тебя, чтобы не женился на женщине с детьми? А ты меня не послушался. Сколько лет назад это было? Десять? Двенадцать? Надо всегда слушаться старших.

Леди Оливер сначала аж онемела от такой беспардонности гостьи, а затем пришла в негодование.

– Но, миледи, младшие дети родились уже в этом браке: их отец лорд Оливер. Когда я выходила замуж за вашего брата, у меня была одна дочь Джулия.

– Это не важно: вы прекрасно понимаете, что я хотела сказать, – отмахнулась леди Ирвинг и взглянула на Джулию. – Тем не менее я считаю, что тебе, дорогая, будет хорошо в Лондоне, но сначала необходимо поработать над тобой. Тебе не хватает лоска. Впрочем, лично меня отсутствие лоска никогда не смущало.

– Трудно себе представить, чтобы кто-нибудь упрекнул вас в недостатке лоска, – промолвила Джулия (да и кто бы посмел?!).

– Никто и не упрекал – ведь меня все боятся, – усмехнулась леди Ирвинг.

– Песо! Восемь реалов! – явственно произнес попугай, пытаясь клюнуть рубин, болтавшийся в ухе хозяйки.

Леди Ирвинг поправила серьгу, чтобы ее питомец не смог до нее дотянуться, и как ни в чем не бывало продолжила:

– Не думайте, что можете заставить меня отказаться от идеи с камнями. Я хочу, чтобы этот сундук отнесли наверх и распаковали, а перед отъездом их должны снова упаковать, чтобы можно было взять их с собой в Лондон.

– Но зачем они вам? – никак не могла взять в толк леди Оливер, обратив к гостье бледное лицо.

– Хочу убедиться, что все мои распоряжения будут выполнены, – с торжествующим видом заявила гостья. – В конце концов, вы принимаете у себя в доме графиню! А теперь, если вас не затруднит, прикажите отнести мои вещи наверх. Симону, разумеется, следует поселить в смежной комнате, чтобы она могла ухаживать за мной и моим гардеробом.

– Если хочешь, мы сложим из твоих булыжников в спальне разделительную стену, – предложил с самым невинным видом лорд Оливер сестре. – А вообще лучше оставь их нам – пригодятся для загородки в загоне, где содержится племенной бык.

Леди Ирвинг с выражением недоумения на лице некоторое время молча смотрела на него, а потом махнула рукой. И, раздраженно покачав головой, пробурчала:

– Хорошо, хорошо, Том, используй их по своему усмотрению. Я давно знала, что вы ни в грош не ставите титулы, звания и чины.

– Пойдемте, я покажу вам комнату, тетя, – заговорила наконец Луиза, пытаясь, по всей видимости, поскорее положить конец этому неприятному разговору.

Джулия метнула на сестру быстрый взгляд, однако лицо Луизы, как всегда, оставалось непроницаемым.

Джеймс отвесил леди Ирвинг поклон в качестве приветствия, когда она наконец соизволила обратить на него свое внимание, воскликнув:

– А, так это ты женишок нашей Луизы!

– Прошу прощения, мэм? – совершенно ошарашенно спросил Джеймс.

– Не называй меня «мэм», негодник! Я качала тебя на коленях, когда ты был еще младенцем! Да-да, не строй недовольные гримасы, Мэтисон. Мы с твоей матерью в юности вместе выезжали в свет, и даже замуж вышли в один и тот же год, поэтому я часто навещала ее, когда ты родился. Я всегда предпочитала нянчиться с чужими детьми, а не заводить собственных. Вы с сестрой были милыми малышами, но роды отрицательно сказываются на внешности женщины.

Она поправила свои ярко-рыжие волосы, в которых все еще не было даже намека на седину.

– Рад был услышать ваше мнение о детях вообще, леди Ирвинг, а также о том, что вы нянчили меня в детстве, в частности. Надеюсь, я не оскорбил вас тем, что срыгнул на вас? Или того хуже?

– Каков нахал! – воскликнула графиня, и уголки ее губ дрогнули. – Допустить такую бестактность в присутствии дам…

– Прошу прощения, мэм, но меня так впечатлил ваш рассказ, как вы меняли мне пеленки… Вот я и решил, что после этого могу обсуждать с вами любые темы.

Леди Ирвинг хмыкнула и, окинув Джеймса с головы до ног оценивающим взглядом, двинулась к парадной лестнице. Горничная с горделивым видом последовала за ней.

– Ну ничего, по крайней мере у него красивые ноги, – услышала Джулия сказанные вполголоса слова тетушки, когда та проходила мимо нее, и мысленно согласилась с ней.

Обитатели усадьбы пришли в себя только к вечеру, однако перед ужином леди Ирвинг снова переполошила всех своим требованием входить в столовую согласно этикету, в строгом соответствии с титулом. К этому времени Джеймс уже усвоил царившие в доме Оливеров обычаи: без умолку болтать за столом и не притрагиваться к рыбе, – поведение его было далеко от светских правил хорошего тона, которые проповедовала его мать (кстати, узнав, что ее подругой юности была леди Ирвинг, он стал лучше понимать свою матушку). Если бы она увидела сына за столом в доме Оливеров, то в лучшем случае накинулась бы на него с упреками, а в худшем – с ней случился бы апоплексический удар. Но теперь Джеймс вынужден был идти к столу рука об руку с леди Ирвинг. Заметив, что на сей раз попугай отсутствовал, он испытал чувство признательности к графине хотя бы за это.

Разумеется, тетушке хотелось обсудить детали предстоящей свадьбы, а также поездку в поместье жениха, о которой она только что узнала. Джеймсу же не хотелось заводить об этом разговор, поскольку, как он видел, Луиза не проявляет никакого интереса к этим темам.

За столом он сообщил присутствующим о своем намерении съездить в поместье с проверкой ремонтных работ. Его слова вызвали бурю протеста со стороны леди Ирвинг и мисс Херрингтон. Джеймсу удалось кое-как утихомирить дам, только дав обещание пригласить всех в гости сразу же, как только удостоверится в том, что находиться в усадебном доме безопасно.

– Ну хорошо, пусть будет по-твоему, – наконец сдалась графиня. – Хотя эта усадьба без присутствия красивого молодого человека сразу же опустеет и жизнь в ней замрет.

Джеймс после ее слов раскрыл рот от изумления, хотя и понимал, что выглядит глупо.

Повернувшись к Джулии, графиня добавила:

– Взгляни на выражения его лица. Видишь? Я произнесла эту фразу специально для того, чтобы у виконта отвисла челюсть.

– О, я тоже хочу, чтобы мои слова производили на него подобное впечатление! – воскликнула Джулия. – Джеймс, как ты думаешь, у меня получится?

– Если ты задаешь мне такие вопросы, значит, вряд ли сумеешь меня изумить. Да тебе это и не нужно! Не пытайся шокировать окружающих. Не хочу никого обидеть, но, леди Ирвинг, подумайте сами: что будет, если Джулия, приехав в Лондон, вдруг попытается удивить публику, стянув с принца-регента подвязки?

– Вот была бы потеха! – мечтательно произнесла Джулия. – Но как с ним познакомиться?

Джеймс сразу же вспомнил о кутежах, интрижках и недостойных выходках принца-регента. И понял, что не желает, чтобы Джулия с ним общалась. А о подвязках вообще не следовало упоминать: сама мысль, что Джулия может прикоснуться к этому извращенцу, вызывала отвращение.

– Никаких знакомств! – отрезал Джеймс.

Леди Ирвинг возразила:

– Ерунда!

Лицо Джулии аж просияло:

– Тетя, вы должны научить меня крепким выражениям до начала светского сезона!

Джеймс бросил на Луизу взгляд, взывая о помощи, но она лишь пожала плечами. И так будет всегда, если Джулия Херрингтон и Эстелла Ирвинг объединятся.

Джулия не могла дождаться поездки в поместье Николса, хотя приглашение от Джеймса пришло вскоре после его отъезда, и сказала Луизе, что сгорает от любопытства, мечтая поскорее увидеть то место, где будет жить сестра после свадьбы.

Разве могла быть другая причина у ее нетерпения отправиться в путь? Джулия так часто возвращалась к разговору о поездке, что улыбка Луизы при упоминании поместья Николса начала постепенно тускнеть, и она решила, что сестре просто наскучило слушать одно и то же.

По мере приближения даты отъезда волнение Джулии нарастало. Путешествие обещало быть долгим, и Оливеры в конце концов решили, что Луизу будут сопровождать только Джулия и леди Ирвинг, которой хотелось увидеть, в сколь ужасном состоянии находится поместье Джеймса. Графиня, разумеется, брала с собой Симону, без которой шагу не могла ступить.

Лорд и леди Оливер оставались дома, чтобы присматривать за лошадьми, домашним скотом и детьми. Несмотря на нежелание леди Ирвинг расставаться с попугаем, его все же решено было оставить в доме Оливеров, поскольку маленький Том привязался к нему всей душой. Мальчик и слышать не хотел о том, что у него заберут пернатого друга, у которого он перенял множество новых метких слов и выражений.

И вот наконец наступил день отъезда. Погода была солнечной и необычайно теплой для конца сентября. Леди Ирвинг почти не роптала в дороге, если не считать ее жалоб на тесноту салона в карете Оливеров, скрипящие рессоры и отвратительные дороги за пределами Лондона. Кроме того, она сердилась на Джулию, которая села на ее шелковые юбки ядовитого ярко-желтого цвета и помяла их. В дороге путешественники сделали одну-единственную остановку, чтобы перекусить в трактире. При этом графиня выбрала тот, который выглядел наиболее прилично.