Мои планы рухнули в одно мгновение. Да, я хотела использовать Кэлвина, чтобы насолить Нику, и я даже рада, что этого не произошло. Что может быть хуже, чем ощущение отвращения к самой себе?

Утром позвонила Аделаида и сказала, что заседание через неделю, в этот момент меня словно холодной водой окатили. Так скоро.. На самом деле, я по-настоящему еще не задумывалась, насколько все это может быть ужасно. Еще она сказала, что я могу отделаться, как штрафом, так и сроком, она постарается что-нибудь сделать, и напомнила, что у меня все еще есть время пойти на попятную. Я не стану этого делать. В худшем случае мне дадут три года колонии, в лучшем – штраф. И я понятия не имею, чем обернется для меня решение суда с учетом того, что я «убийца».

У меня есть неделя. Для чего? Для чего-то хорошего. Для того, о чем я не пожалею.

И все-таки кое о чем я могу пожалеть, но еще больше могу жалеть, что не сделала этого. Я пошла к Нику, возможно, чтобы сказать ему что-то хорошее, чтобы посмотреть на него, может, чтобы попрощаться. Я не знаю. И я не знаю, будет ли он дома. Не знаю, как он отреагирует. Снова посмеется? Я уйду. Примет меня? Я попытаюсь, в последний раз что-то сказать, просто чтобы он знал. Это не заставит его полюбить меня или перестать презирать, но мне кажется, я буду чувствовать себя лучше. А может еще хуже? Я больше ничего не знаю. Я полна бесконечных мыслей и тону в полном отчаянии. Я виню во всем Николаса, но я так же виновата во многом. Не могу перестать думать о нем, это убивает, чувство ненужности. Зачем я иду к нему? Наверное, я уже решила, что иду попрощаться, потому что если я не загремлю за решетку, то я хочу уехать из города, туда, где никто меня не знает. Да, я сдаюсь, и я хочу начать новую жизнь. Хочу. Но смогу ли? Я думаю, что узнаю об этом позже.

Слезы душат. Сколько можно, Луиза? Ты не маленькая девочка. Мысленно бью себя по лицу, пинаю ногами.

На ресепшне новый консьерж, возможно я просто не видела его раньше, того любопытного старичка нет, вероятно не его смена.

- Николас Янг дома? – Спрашиваю я.

- Кто? Откуда мне знать. Знаешь, тут сколько таких.

- Спасибо.

Благодарю, хотя он вряд ли мне чем-то помог, просто по привычке. Нажимаю кнопку лифта, замечаю, что руки дрожат. Надеюсь, что там нет Кэндис, я не вынесу  этого позора. В глубине надеюсь, что и Николаса нет дома, но больше рассчитываю на то, что снова увижу его.

Несколько минут стою у двери, не осмеливаясь нажать на звонок. Втягиваю в себя воздух, затем выдыхаю его и просто стучу. Тихо, будто не желая, чтобы мне открыли. Его нет дома. Его нет дома. Он дома. Трясет. Дверь открывается. На Нике белая помятая футболка и темные джинсы, спущенные ниже, чем положено им сидеть. Поднимаю взгляд.

Он удивлен, но ничего не говорит, молча пропускает меня и закрывает дверь. Постель не застелена, словно Ник только что проснулся, да и сам выглядит помятым. Прохожу вперед, сажусь на высокий стул у бара, на котором стоит открытая бутылка виски, а рядом в стакане, такого же цвета недопитая жидкость. Беру его в руки, немного взбалтываю.

- Если ты за рулем, то не стоит. – Говорит не принужденно, словно мы старые друзья и я заглянула в гости. Мы не друзья. Делаю глоток, немного жмурюсь, ставлю стакан обратно.

Молчание. Одна минута. Две. Три. Чувствую себя неловко. Николас подходит к окну и еще какое-то время смотрит в него, словно в бесконечность. Господи, зачем же я здесь?

- Я пока не знаю, как тебе помочь. Все еще думаю, кто.. – Он оборачивается, его губы сложены в тонкую линию, взгляд рассеянный и затуманенный.

- Я здесь не за этим.

- Зачем ты здесь, Луиза?

- Я не ненавижу тебя. – Признаюсь. Почти шепотом. Он внимательно смотрит на меня, я перебираю пальцы в руках, подбираю слова. – Я пришла попрощаться.

- Хмм.. – Снова отворачивается. – Уезжаешь?

- Может быть. После суда.

- Суда? – Конечно, дурачок. Глаза снова находят мои, внутри меня все переворачивается, выворачивается наизнанку от таких взглядов. Не просто его глаза, а те, которыми он смотрел на меня до того, как я узнала, что все это спланированный фарс. – Когда?

Вопрос непринужденный, и  вижу, что ему интересно, я не совсем идиотка.

- Не знаю еще. – Вру. Какая вообще разница? Скорее всего, мы больше не увидимся. А если и встретимся случайно где-то, через несколько лет, то будем уже абсолютно чужими. Я вспомню его, он скорее всего, уже не вспомнит меня. Чужие. Еще более далекие, чем сейчас, чем всегда были.

- Что ж.. – Он прокашливается. – Прощай?

- Прощай. – Шепчу я, сглатывая очередной ком. Я хочу сделать много чего: обнять его, поцеловать, ударить, может даже избить, а затем снова обнимать, долго. Бесконечно. Хочу уткнуться лицом в его грудь, вдохнуть аромат его тела, волос. Но я прошу лишь одну единственную вещь. – Можешь дать мне.. ту песню.. текст? Ту, которую ты хотел спеть на моей вечеринке. – Абсолютная глупость, я знаю.

Глаза Ника округляются, но он быстро приходит в норму, словно ничего такого особенного я не сказала.

- Это были плохие времена. У меня нет текста.

- Ладно. – Не буду настаивать. Это абсурд.

Спрыгиваю со стула, медленно иду к выходу, закусываю фалангу указательного пальца, останавливаюсь.

- Ник.

Он сразу оборачивается ко мне. Я не могу найти каких-либо слов, чтобы произнести вслух. Это слишком больно, и я бы даже сказала унизительно. Все, что он сделал.. После всего, я как собачка сама же пришла к нему. Верная. Любящая. Глупая.

Снова отворачиваюсь. Почти ухожу. Мне есть что сказать, но я не могу. Так много всего.

- Я тоже сдаюсь. – Внезапно слышу я и сильно зажмуриваю глаза. Мне остается пару шагов до двери, если я выйду сейчас, то больше не войду в эту квартиру снова. Что я должна сказать в ответ? Очередную глупость?

- Что ты имеешь ввиду? – Я даже не оборачиваюсь. Но слышу шаги. Он совсем близко. Еще ближе. Меня колотит. Затем, я вовсе, вздрагиваю от внезапного прикосновения к волосам. Я чувствую, как он перебирает их своими длинными пальцами, я не могу пошевелиться, боюсь спугнуть момент. Он издевается надо мной. Снова.

- Очередной трюк..

Сглатываю ком. Сегодня никаких слез. Может быть позже, когда уйду.

- Это не трюк, Луиза. Я не стану лгать, и я бы хотел все объяснить, но я не могу.. не могу.

Кажется, он отстраняется и, я снова чувствую холод. Я хочу знать все.

- Скажи мне что-нибудь, если хочешь. Есть несколько секунд перед тем, как я открою эту дверь.

- Но ты не уходишь.

Это намек? Я должна идти. Нет. Бежать. Куда вот только? От себя нельзя убежать.

- Прощай, Николас. – К черту тебя!

Поворачиваю ручку двери, Ник останавливает меня в то же мгновение, он кладет свою руку на мою, а затем утыкается носом мне в шею, потом касается губами мочки моего уха, щеки, я с ног до головы покрываюсь мурашками, а внутри все трепещет, так тепло и волнительно. Я не могу заставить себя прекратить это чувствовать. Это то, что внутри. Его нельзя изгнать, заставить исчезнуть или вылечить. Там все еще болит.

- Есть тысяча поводов, чтобы любить тебя, но я выбрал самое ужасное.. Я предпочел тебя ненавидеть. – Разворачивает меня к себе лицом, я вижу нескончаемую боль в его глазах, такую же, какую ощущаю я, но видимо наша боль по разным причинам. Он – причина моей.  – Мне каждый раз нужно собираться с духом, чтобы не прикоснуться к тебе, и даже мысль об этом мне ненавистна.

Горечь душит. Душит. Задыхаюсь.

- Ты ненавидишь меня. – Это не вопрос. Факт. И я так тихо говорю, что сама с трудом себя слышу.

- Я не знаю, как это остановить. Ты убила человека, Луиза.. – Его голос такой же тихий, и при этом немного безумный. – Моего друга. Я даже не хочу вспоминать о том времени, когда ты всяческими способами не замечала меня. Да, я был пухлым и не очень симпатичным мелким сталкером.. И я доказал себе, спустя годы..

- Что я обращу на тебя внимание? Ты можешь гордиться собой. – Издаю смешок.

- Это не гордость. Черт.. Луиза.. – Он отходит, запускает руки в волосы, идет к окну, возвращается обратно. Безумный. Безумные глаза. Движения. Я хочу укрыть его от этого, хочу сама спрятаться в нем, но так много ненависти между нами, я не смогу с нею жить. С ложью, предательством, недоверием. – Каждый раз, когда мы были вместе, я проклинал себя, и повторял, что это всего лишь часть плана, от этого становилось легче. Но когда я оставался один, то ненавидел себя, за то, что предаю лучшего друга, за то, что мои мысли о тебе не настолько грязны, как должны быть. Прости, чувак. – Теперь он смотрит в потолок, словно обращается к кому-то.

- Ты издеваешься надо мной? – В глазах мутнеет, и я не понимаю, почему все еще здесь, почему так сильно он меня держит. Сердце болит, когда руки Ника касаются моего лица.

- Я бы хотел. Ты так глубоко пробралась мне под кожу, Луиза, что я теперь не знаю, как мне жить без твоего присутствия. Я эгоист. Но мне так больно, когда больно тебе. Тогда в Миннесоте, наш поцелуй – моя слабость. Этого не должно было произойти, и я сказал об этом перед всеми, потому что ревновал тебя к мать его Кэлвину.  – Вытирает слезу с моей щеки. Одну. Вторую. – И я не могу остановить эту ненависть к тебе, даже сейчас. К тебе. К себе. Было бы все иначе.. Что мне делать, скажи?

Я хочу верить в каждое его слово, но я не могу. Не после всего. Новый способ добить меня? Что мне делать? Помочь ему уничтожить меня до конца или сбежать? Хочу раствориться в нем без остатка. Готова  жизнь за это отдать, продать душу дьяволу за это прекрасное вранье, за его руки и губы на своей коже. Что же мне делать, Ник? Что же мне делать?

- Не молчи, Луиза. Скажи мне что-нибудь хорошее.. – Его глаза бегают пол моему лицу, и мне кажется он такой же несчастный, как я. И я знаю, как глупо оправдывать его, и я все еще не забываю о том, что он сделал со мной и скорее всего до сих пор пытается сделать. Врать. Унижать. Так больно, до колика в пальцах, до удушья.