Казалось, вот-вот пойдет снег. Холодный воздух хлестал по щекам, но Бекки, шагая по Мейфэру, едва обращала внимание на погоду. Она понимала, что не отыщет «Глориану». Даже если бы корабль до сих пор оставался в порту, то доки все равно слишком далеко. К ним можно пройти, только если сначала миновать кварталы, слишком опасные для одиноких прогулок. Но что-то влекло Бекки в этом направлении.

Хотя бы взглянуть на реку и помечтать, что Джек где-то рядом…

Она дошла до самого Тауэра, после чего решила все-таки повернуть домой. Было уже поздно, надо было вернуться, прежде чем родные начнут волноваться. Да и не могла она прогулять здесь все Рождество. Оглянувшись через плечо, Бекки увидала недовольно нахмуренную Джози. Очевидно, служанка решила, что они и так уже забрались слишком далеко.

Бекки поравнялась с воротами Тауэра. Гарретт вполне мог оказаться здешним узником, если бы его обвинили в убийстве Уильяма. Но Джек, в отличие от Гарретта, не был вельможей. Поэтому его, по всей вероятности, заточили бы в Ньюгейт, где содержались преступники попроще.

Бекки прошла еще немного вперед. Она не готова была праздновать Рождество в кругу семьи — во всяком случае, не теперь. Еще всего лишь несколько минут, и она повернет домой. Глубоко погрузившись в невеселые мысли, Бекки продолжила свой путь.

Она не могла ждать, пока Джек на «Глориане» вернется из Вест-Индии. Да это к тому же бесполезно. Не только поищу, что «Глорианы» не будет еще несколько месяцев, но потому, что, когда корабль вернется, Джека скорее всего не будет на борту. Он не может вернуться в Англию.

А значит, Бекки следует отправиться за ним. Надо собираться в Кингстон. И как можно скорее.

Что-то твердое ткнуло ее в бок. Пораженная, Бекки отшатнулась, но длинная сильная рука обняла ее за талию и прижала к долговязому телу. Она опустила глаза — на уровне пояса поблескивал металл, спрятанный от других пешеходов широкой полой черного; плаща, которой незнакомец окутал их обоих.

— Ш-ш… — Долговязый прижимал ее к себе одной рукой, а другой крепко вдавливал дуло пистолета ей в бок. — Идите как ни в чем не бывало, миледи.

Ахнув, Бекки подняла глаза к бледному лицу мужчины и внезапно поняла, кто это.

Инстинкт велел ей закричать, вырваться на волю и убежать в безопасное место, но она поборола свой первый порыв. Ведь пистолет был возле самого ее бока. Этот тип очень даже запросто мог пристрелить ее прямо здесь, посреди улицы.

Наверняка этот человек понимает, что Бекки не настолько смела, чтобы в одиночку отправляться гулять по городу. В последний раз оглянувшись на Джози киле Тауэра, Бекки почти совсем забыла о ней. Но теперь она уже боялась оборачиваться и искать служанку глазам. Она не хотела даже намекнуть этому человеку, что за ним, может наблюдать кто-то третий, поэтому сказала самым простым, спокойным тоном:

— А вы Том, не так ли? Том Уортингем?

У него была очень длинная и очень худая шея; кадык выразительно проделал путь вниз и вверх, он нервно сглотнул. Делая вид, что смотрит прямо вперед, Том покосился на Бекки:

— Давайте-ка прогуляемся немного, вы не против?

Выражался он вполне изысканно, но Бекки это не удивило. Да и могло ли удивить, ведь Джек рассказывал, что Том — сын викария.

— Очень хорошо. — Она старалась дышать как можно ровнее и ни на секунду не выпускала из внимания ни мостовую перед собой, ни мужчину, который крепко прижимал ее к себе. От него почему-то пахло старым, пожелтевшим и скручивающим по краям пергаментом. Не то чтобы Бекки был отвратителен этот запах — он напоминал ей запах книг, — но, уж во всяком случае, мужчине он не добавлял привлекательности.

Да и все прочее в нем не вызывало симпатии: слишком худ и костляв, с желтым одутловатым лицом… Был ли он пьян? Бекки даже затошнило, когда она задумалась над тем, какую дополнительную угрозу он мог представлять, если бы оказался пьян. Однако от него не пахло спиртным.

Губы его изогнулись — не столько улыбка, сколько оскал черепа.

— С вами так легко я приятно было прогуляться, миледи. Мы почти дома.

— Дома? Где?.. — Она не договорила. Только тут стало понятно, что они уже у самых доков. Оказывается, она ухитрилась пройти через всю стройку на доках Сент-Кэтрин, где сегодня, в праздничный день, было пустынно, и даже не осознала, как далеко забралась.

Уортингем тихонько хихикнул:

— Скоро сами увидите.

Его вежливость показалась ей довольно странной. Интересно, хватит ли у него духу сделать это — нажать на курок, выстрелить в нее, — если вдруг она вздумает позвать на помощь или побежать? Она ощущала, как дрожат егоруки. Заставляя себя идти вперед, Бекки потихоньку изучала этого человека. Он выглядел напуганным. Бекки вспомнила: Джек говорил ей, что Том в отчаянии.

Они шли по улице мимо портовых складов. Здесь неподалеку, как сказал Тристан, стоял на якоре корабль Джека. Но «Глориана» уже покинула порт. Стараясь сохранять спокойный голос, она спросила:

— Вы взяли меня в заложницы?

Уортингем помялся, потом произнес:

— Какую сумму назвал вам наш друг Джек, миледи?

— Он не называл. Я сама узнала. Смею заметить, у меня есть привычка знакомиться с содержанием всех писем, которые приходят в мой дом, а вы были настолько внимательны, что прислали целых два — одно в Лондон, другое в Корнуолл.

Он медленно кивнул и заговорил тихо, чтобы не привлекать внимания прохожих, хотя, по мере того как они уходили все дальше за пристань, количество людей на улице все уменьшалось.

— Я отправлю записку его милости с требованием некоторой суммы, гарантирующей вашу безопасность. Я не стану просить у него много. Впрочем, ваш брат — один из самых богатых людей Англии, не так ли? Попрошу всего несколько тысяч фунтов. Для него это вообще ничтожная сумма. Как только он пришлет мне деньги, я вас отпущу. Вы пойдете своей дорогой, я — своей.

— Ну хорошо, звучит все достаточно просто. — Голос Бекки выражал уверенность и спокойствие, но она никак не могла собраться с мыслями, а колени подкашивались. Она прикусила щеку изнутри — очень старалась сохранить уверенный вид. Сколько еще придется идти с прижатым к боку пистолетом? Он уже и так набил ей синяк. Теперь, когда все это закончится, наверняка над бедром будет круглая отметина.

Джек сказал, что Том в беде. А ведь когда-то Уортингем был джентльменом. Должно быть, ему самому угрожали тяжкими последствиями, если он не уплатит этот крупный долг. Иначе едва ли он зашел бы так далеко, стал бы так рисковать посреди бела дня, да еще в Рождество.

— Вот мы и пришли. — Уортингем остановился у дверей тускло-коричневого здания, фасад которого растянулся на целый квартал. Похоже, они были где-то в Шадуэлле или Уоппинге. Бекки ни разу не попадала в эту часть Лондона. Все здесь казалось еще более серым и мрачным, чем сердитое небо над головой, а испарения от сточных канав и помоек, поднимаясь кверху, пропитали весь воздух.

Но где же Джози? До сих пор Бекки ни разу не оглянулась. А вдруг Уортингем успел что-то сделать с ней? Или она убежала, как только увидела незнакомца, который приблизился к госпоже? Но Джози бы так не поступила… наверное. Бекки верила в ее храбрость и надеялась, что она не станет удирать прочь при первых же признаках опасности. Однако раньше как-то не приходилось испытывать ее в необычных обстоятельствах. Так что совершенно непонятно было, где она находится сейчас. Бекки уже хотела прямо спросить Уортингема, что он сделал с ее служанкой, но это могло бы поставить Джози в опасное положение, поэтому она решила держать язык за зубами.

Она снова поглядела в длинное лицо Уортингема. Неизвестно почему, но этот тип не так сильно пугал ее, как Уильям в последние дни своей жизни. Бекки подумала, что он скорее всего не собирается ни насиловать ее, ни бить, хотя наверняка будет угрожать, добиваясь, чтобы Гарретт ему заплатил.

Но что за наивность! Как раз весьма возможно, что он изнасилует и убьет ее потом. Она же не от сотворения мира знает этого человеку! А вдруг он еще хуже, чем Уильям?

Однако он много лет был другом Джека. Они вместе выросли и полагались друг на друга долгие годы. Но потом между ними стала женщина.

— Проходите, миледи. — Уортингем отворил серо-коричневую дверь и втолкнул Бекки внутрь. Она, спотыкаясь, вошла в темную прихожую, пропахшую мочой, после чего Том громко захлопнул входную дверь и запер на замок.

— Вы не собираетесь причинять мне вред?

Даже в этом мраке она сумела разглядеть, что Том старается не смотреть ей в лицо.

— Я сделаю то, что должен, если ваш брат поведет себя неправильно…

— О нет, — быстро возразила Бекки. — Вы получите свои деньги. Сколько нужно.

Он подтолкнул ее к узкой лестнице:

— Вы первая, миледи. Я — за вами.

Крепко прижимая дуло пистолета к спине Бекки, он подталкивал ее вверх по ступенькам, а потом — вдоль длинного узкого, едва освещенного коридора. В самом конце коридора была дверь. Выглядела она еще хуже, чем все остальное в этом ужасном месте. Она криво висела на расшатанных петлях, а возле ручки вообще треснула.

Бекки помялась и повернула голову через плечо.

— Я же могу закричать, — предупредила она спокойно. — Кто-нибудь услышит меня.

Том покачал головой:

— Конечно, закричать вы можете, да вот только на помощь никто не придет. В таких местах, как это, никто не обращает внимания на призывы о помощи.

Против ее воли зубы начали выбивать дробь. Бекки плотнее стиснула челюсти.

— Но я бы не советовал вам поднимать шум, — продолжал похититель. — Женские крики, как правило, действуют на нервы мужчинам. Поэтому, если вы почтете необходимым кричать, мне придется изобрести способ, чтобы заставить вас умолкнуть.

Говоря все это, Том возился с рассохшейся дверью. Наконец ему удалось открыть ее — искореженные петли издали громкий жалобный скрип.