Пока я стояла на балконе, и пыталась понять, какого черта соседние окна, которые были прямо напротив наших на расстоянии всего лишь каких-то десяти метров, полностью заклеены газетными вырезками, за моей спиной пространство начала мерять тяжелыми шагами и Вера.

Двухкомнатная квартира, с засаленными деревянными дверями на пятом этаже обошлась нам в сто фунтов за месяц. И это были огромные деньги, если учитывать, что приехали мы сюда с пустыми карманами.

Деньги. Теперь у меня к этому слову было совершенно диаметральное отношение. Я стала ценить каждую копейку и это меня вгоняло в такую депрессию, что выть хотелось.

Обернулась и оперлась о перила, всматриваясь в то, где я теперь должна была жить. Коробка "четыре на четыре" была гостиной. Стены в каких-то непонятных узорах, тогда как кухни в этом оазе цветущей жизни вообще не было. Уголок с электроплиткой, а над ним несколько шкафчиков. Вот и весь сервис. Справа от него пошарпанный диван, а перед ним телек, больше похожий на памятник электронным приборам.

Не к месту вспомнилась моя комната дома, которая была в три раза больше всей этой квартиры.

— В любом случае, нужно что-то делать! Если мы за неделю не найдем работу и нормальное жильё, человеческое, у нас одна дорога — обратно в Ригу, — скривилась Вера, и стоя у настенного зеркала начала скручивать в пучок свои ярко-красные волосы.

Ей было всего двадцать два как и Карине, и я всё задавалась вопросом, зачем им такая жизнь? На что от девочек неизменно получала ответ — work and travel!

И ради чего? Чтобы жить в таком… Господи!

Я прикрыла глаза и вспомнила Париж. Именно туда мы поехали прямиком из Риги. Сперва конечно я с опаской относилась к двум непонятным девушкам, которые подобрав меня испуганную на площади, накормили ужином в забегаловке рядом. Противнее всего мне было из-за того, что в моем состоянии они разглядели совершенно дикую вещь.

Первой фразой, что я услышала из уст Карины было:

"Слушай, а ты случайно не от сутенеров сбежала?"

Это настолько меня задело, что я чуть не обматерила людей, которые в последствии удивлялись ещё больше, но молча терпели мои выходки.

Я до сих пор была словно склеенная фотка, которую разорвали. С одной стороны была Мария Вишневская, а рядом словно суперклеем приклеили другую половину снимка — испуганную незнакомку Мари.

И приклеили её именно девочки, которые с интересом наблюдали эту мою трансформацию в "свою деваху". А именно так меня и назвала Вера, когда я впервые поняла, что ни хрена не умею делать сама. Я не могла элементарно чайник вскипятить, потому что не знала, как включается плитка. И когда разобралась сама, Вера сказала, что я стала на шаг ближе к простому люду.

Они же не дуры, и хорошо видели что со мной творилось. Тихо наблюдали и не лезли с расспросами, но я почему-то знала — и Карина, и Вера догадывались, что я не простушка, и щи варить уж точно не умею. Но молчали. Все эти два месяца они молчали и не задавали мне ни единого вопроса.

— И что ты предлагаешь? Это не Франция, где хостами берут всех подряд, потому что там полно эмигрантов. Это Англия, Верка, и тут мы оказались в полной заднице, — Карина откинулась на спинку дивана и положила ногу на ногу.

— Есть конечно один вариант, но вряд ли вам он понравится, — продолжила она, и в первую очередь посмотрела на меня, — Особенно он "придется по душе" нашей мисс "я не буду опускаться до этого уровня".

Я закатила глаза и прикусила губу, парировав с досадой:

— Ты долго мне будешь вспоминать ту подработку?

— Конечно долго! — хохотнула Карина, а я покачала головой, — Это ж надо было превратить всё белье из президентского люкса в решето! А потом с невинным видом, так его и постелить в номере: "авось обойдется и не заметят!" Тот посол из Италии чуть дух не испустил, когда увидел на чем ему спать предложили.

— Так что за работа? — Вера отмахнулась от слов Карины, и обернулась от зеркала, поправляя футболку и надевая джинсовку.

Карина выпрямилась и пролистав что-то в сотовом, обернула к нам.

— Ночной клуб? Ты это реально сейчас? — я охренела от того, что было на экране.

— Им нужны официантки. Всё законно, но… Судя из того, что пишут о них на сайте наших, там не всё так чисто, как на первый взгляд. В любом случае это единственное место, на которое мы сейчас можем рассчитывать. В Букингемский дворец нас горничными не возьмут.

— Тут ты права, рожей ты на леди явно не похожа, — хохотнула Вера, а я подхватила, заметив как Карина скривила аккуратный носик, в углу которого торчал пирсинг.

Серебристое крохотное колечко, придавало мягким чертам девушки некой вульгарности. Я вообще ужаснулась, впервые заметив какая дыра в носу остается, когда Карина снимает серьгу.

— Пожалуй, выбора у нас нет, — выдохнула Вера, а я скисла.

У меня в этом коллективе право голоса хоть и было, но я им вообще не пользовалась. А всё потому, что куда мне что-то решать, если каждый раз мне словно в спину смотрел цепкий взгляд прозрачных глаз.

Поэтому уже вечером, вооружившись хоть какими-то средствами защиты, мы вышли из пыльного парадного, в котором на первом этаже гремела музыка, в промозглую темень.

Карина осмотрелась и вложила руку в карман. Первое правило эмигранта на новом месте, никогда не носить с собой документов, а только копии для полиции. Второе: всегда держать в кармане средство защиты и ни за что не таскаться по чужому городу в ночное время.

Это раньше катаясь по миру, как дочь президента, я могла улыбаясь ходить по улицам той же Вены, наслаждаясь вечерним воздухом. Это было тогда, когда рядом была мама и брат, и мы не жили в самых злачных мечтах во время путешествий. Заграница опасное место, и отнюдь не столь романтично, как с экранов телевизоров, или из окна арендованной тачки или такси.

Сейчас мы шли сквозь толпу по одной из старых улочек, минуя витрины магазинчиков, которые давно были закрыты. Любой огромный город в этом мире имел два лица — дневное и ночное. И каждое из них было словно "кривым зеркалом" друг для друга.

Вот и сейчас улицы Северного квартала наполнялись ночными жителями. Мы же с девочками сбились в кучу, и были похожи на тройняшек. Еще одно правило — не привлекать к себе внимания. Чем меньше людей тебя замечает, тем безопаснее тебе. Ведь мы не туристы, и нас не просто могут захотеть обобрать или облапошить. Мы такие же эмигранты в поиске лучшей жизни.

А большинство из этих людей бросало семьи, бежало от войны и нищеты. За время пребывания в Париже я уяснила ещё одну вещь — нет ничего хуже, чем стать беженцем из собственной родины, где льются реки крови.

Мы шли вдоль улицы, и я всматривалась в яркие неоновые вывески, которые пестрели названиями пабов и забегаловок.

— Кариш! — шепнула подруге, чтобы она отошла в сторону, когда из одного такого заведения под руки выводили бухого в хлам "джентльмена".

Что этот мужик забыл в "чайна тауне" этого квартала видимо одному Будде и было известно.

И вот когда мы были уже почти у цели, я вдруг остановилась, и придержала девчонок.

— Вы уверены? Мне здесь вообще не нравится!

И это было чистой правдой. Под моей паркой черного цвета, гуляла дрожь по всему телу, не смотря на то, что куртка была слишком теплой. А ведь я и не заметила, как покрылась испариной от волнения. Впервые за все два месяца мне было настолько тревожно.

— Мариш, у меня в кармане сто пятьдесят фунтов, у тебя вообще ветер, а про Верины сбережения я вообще молчу. Если мы доберемся до них, нам даже на билеты в Ригу обратно не хватит. Я не для того таскалась по всей Европе, чтобы сейчас остановиться на пол пути.

Карина нахмурилась, а Вера продолжила:

— Если ты не хочешь, мы вернемся и проведем тебя домой. Но… — она посмотрела мне прямо в глаза, и я поняла:

— Вы не остановитесь?

— Нет, потому что отсюда легче всего попасть в Канаду. А именно там мы и хотим остаться. Поэтому, сейчас решение за тобой, крошка.

Я опустила глаза вниз и мой взгляд зацепился за браслет. Странным и совершенно не объяснимым образом он словно охранял меня всегда. Вселял надежду и успокаивал. По какой-то дебильной причине лишь взглянув на эту вещицу я становилась слишком смелой.

— Хорошо! Пошли! — ответила, и мы опять взялись под руки.

Начал моросить дождь. Совсем невесомо он словно дымкой стелился на ткань моей парки, пока мной колотило ещё больше, потому что я заметила какой контингент стоял у входа в это место, и где собственно оно находилось. Мало того, что это была настоящая подворотня, так к ней ещё и вела вереница тинэйджеров, которые выглядели словно очередь в преисподнюю. Кто-то из них курил, кто-то общался в своём кругу.

Девушки с диким макияжем, парни в таких шмотках, что впору отпирать двери психлечебниц.

Нет, наши парни тоже любили выделиться, но это…

Молодежь Лондона повергла меня в шок в первый же вечер знакомства с ней, и я охерела от того, что среди них были явно несовершеннолетние.

Мы подошли к двум мужикам, которые стояли на входе и пропускали по одному посетителю, проверяя наличие запрещенных предметов и документы. Но какие к херам документы, если у одного из них прямо из кармана торчали бабки.

— Доброй ночи, — перешла на английский Вера, — Мы по объявлению о работе официантом.

Громила тут же сменил скучающую мину на более плотоядное выражение лица, и это было первым, что меня насторожило. Пока его напарник продолжал впускать посетителей, нас продолжали сканировать липким взглядом.

— Хей! Рич! А ну-ка пропусти, леди. Пусть войдут, и проведи к шефу! — гаркнул он, даже не отводя от нас взгляда.

Справа тут же, словно из-под земли нарисовался угловатый парнишка. С виду ему было лет восемнадцать, и он вот точно выглядел как коренной англичанин. Пепельные волосы вились небольшими кудрями, а лицо было словно точенным из резких линий.