– Я все понял. Я скажу то, что нужно, – торопливо заверил его мужчина.

– Я и не сомневаюсь, – широко, как доброму другу, улыбнулся Макс. Улыбка получилась пугающей – то ли из-за шрама, то ли из-за холодного взгляда. – А до звонка с тобой побудут мои люди, – кивнул он на амбалов. – Чтобы ты случайно не сделал ноги.

– А если Никита спросит, откуда такая инфа? – нервно спросил Виталий Сергеевич.

– Придумаешь что-нибудь, не маленький, – равнодушно отозвался Максим. И тут же подумал – нужно срочно пустить дезу о том, что он и Даниил Юрьевич встретятся завтра в его ресторане. Если у Никки есть другие информаторы, они должны подтвердить ему эту информацию. Надобно шепнуть, кому нужно, будто бы он и Смерчинский станут обговаривать что-то важное. Вступление Макса в совет директоров или поглощение одной местной крупной компании – чем не повод для важной внезапной встречи? Да и в узких кругах это наделает шуму.

Никки об этом доложат.

Пусть мальчик идет в мышеловку. Прямо, как и его брат.

И Никита пошел.

* * *

Следующий день – день возмездия наступил неприятно быстро.

Никита никогда не думал, что будет убивать людей. Нет, он не был хорошим мальчиком – за некоторые поступки его можно было отправить в яму. Но был у него какой-то свой внутренний кодекс чести – как у благородного бандита. Правда, благородным Никита себя никогда не считал. Напротив, считал себя антигероем – таким, который есть в каждом фильме. А ему хотелось быть героем. Нет, не таким, который каждые пять минут совершает хорошие поступки, спасает собачек от плохих хозяев, а мир – от конца света, доводя до умиления самих ангелов. А таким, который считается в обществе обычным человеком. Который может заниматься тем, что ему нравится. Который может спокойно спать. Который может не бояться.

Наверное, мечта Никиты Кларского о том, чтобы стать обычным, среднестатистическим человеком, никогда не должна была сбыться. Ведь сегодня, через пару часов, он убьет несколько человек. А значит, загонит сам себя в мир тени, на грани которого удачно балансировал с тех пор, как стал одним из пристанских.

Никита готовился к мести, как к хирургической операции. Обдумал каждую деталь, просчитал каждую мелочь. Возможно, если бы разгоряченные эмоции полностью отступили, он бы понял, что поступает несколько опрометчиво. Что все может пойти под откос не из-за него самого, а из-за других людей, вовлеченных в эти события. Никита и не думал, что на его информатора могли так быстро выйти.

Пакет из-под сока, в котором находился взрывной механизм, должен был оказаться в урне около ресторана «Милсдарь» за час до встречи Макса и Даниила Юрьевича. Сам Ник планировал находиться в кафе, расположенном напротив ресторана, чтобы видеть крыльцо и в нужный момент нажать на кнопку брелка, приводящего механизм в действие.

Это будет его шанс и отомстить за брата, и обезопасить Настю, Полину и себя.

Осталось лишь решить проблему со внешностью. В нем не должны были узнать младшего брата Андрея Марта. Цвет волос, глаз, овал лица, походку, стиль одежды – все нужно было изменить. И это, честно сказать, у Никиты получилось неплохо. Вместо светловолосого сероглазого парня со спортивной подтянутой фигурой он превратился в темноволосого и кажущегося худощавым субъекта, чьи глаза скрывались за черными стеклами модных очков и удлиненной челкой, а фигура – за широкой неформальной одеждой. Лицо его тоже изменилось – в этом помогли грим и косметика, которые появились на Никите после посещения профессионального гримера, которого он нашел через социальную сеть. Несколько удивленной девушке-гримеру, которой за срочность была предложена сумма вдвое больше обычного, он сообщил, будто собирается разыграть друзей, а потому та, ничего не подозревая, поработала над его лицом. Получилось это у нее здорово. Через полтора часа Никита, глядя в зеркало, с трудом узнавал сам себя: лицо его стало визуально более узким и скуластым, нос – более длинным, с горбинкой, а губы – широкими, пухлыми. Линия бровей изменилась, и теперь они казались вздернутыми, разрез глаз тоже казался совершенно другим – внешние уголки чуть опустились книзу, став печальными. Этому же эффекту способствовали и откуда-то появившиеся носогубная складка и впадинки на – сексуальные, как заметила девочка-визажист – обеих гладко выбритых щеках.

Все эти изменения в совокупности придавали парню вид более хрупкий и даже слабый, а когда Никита не без помощи все той же девушки, решившей взяться за клиента всерьез, надел на голову парик, обрамлявший темными длинными прядями его лицо, то даже улыбнулся. Конечно, в нем можно было узнать Никиту Кларского, младшего брата Марта, но сделать это было довольно трудно. Грим и одежда сделали свое дело – он очень изменился, став похожим на беззаботного симпатичного парня-неформала лет двадцати.

Девушке-гримеру так понравилось работать над новым образом Ника, что она сопроводила его в торговый центр, отвела в модный молодежный отдел и помогла с покупками. В результате Кларский был одет в широкие темные джинсы с цепями, футболку с логотипом то ли какой-то рок-группы, то ли какого-то фестиваля и удобные кеды. Они были единственным приобретением, которое Нику понравилось. Силами девушки были приобретены еще и пара мелочей вроде кожаных браслетов и перстня на палец. Ее забавляла эта игра, да и напряженный Никита, который каждую минуту помнил о том, что скоро он убьет людей, немного расслабился.

В азарте помощница предлагала Нику еще и проколоть ухо, но он категорически не соглашался на это, и тогда она от всей своей широкой, видимо, души, сказала, что новый образ Никиты можно дополнить искусственными пирсами, например, в брови или в губе. Кларский, скрепя сердце, согласился на бровь, хотя очень не любил всяческие издевательства над телом типа пирсингов и татуировок. Первые казались ему уделом не мужчин, а девчонок, на вторые он после общения с Мартом и подобных ему людей, сидевших в тюрьме, не мог смотреть.

– А давай тебе накладную тату-рукав забацаем? – разошлась совсем девушка, которую захватил дух творчества. – Тут неподалеку есть местечко одно…

Никита никогда не любил неформалов, но сейчас удачно стал одним из них. Он даже скейтборд купил, будь он неладен, чтобы его не узнали. Правда, доску пришлось тащить в руке – кататься на борде Кларский не умел и как-то совершенно не хотел учиться. А еще ему всучили рюкзак, заявив, что это дополнит образ современного молодого человека.

– Ты стал таким классным, – восторженно сказала ему на прощание девушка-гример, которая за несколько часов работы преобразила Кларского почти до неузнаваемости.

Тот молча протянул ей деньги, но та только отмахнулась.

– Ты и так потратил много на образ, – заявила она, с восторгом разглядывая длинные волосы, которые самого Ника жутко раздражали. – Пусть это будет мой подарок. Было круто тебя создавать! Отлично повеселись с друзьями!

Никита лишь криво улыбнулся, вплотную подошел к девушке и сунул ей в карман довольно крупную сумму, справедливо полагая, что если что-то пойдет не так, то ему деньги уже не понадобятся.

– Спасибо, – шепнул он гримерше и ушел, оставив ее в недоумении хлопать глазами.

Он вышел на улицу, прошел пару кварталов и опустился на лавочку в небольшом скверике. Пока все шло, как надо. Но было тревожно: за Настю, за Полину, за себя, за свои идеалы.

Ник позвонил Тане, и та, испугавшись его звонка, срывающимся голосом сообщила, что Полину они с матерью отвезли в соседний городок к родственникам. А Настя находится в больнице и, кажется, ее жизни ничего не угрожает, хотя состояние тяжелое.

– Приходили из полиции, расспрашивали, что случилось… Я про тебя ни слова не сказала. И еще приходили какие-то мужчины, – испуганно добавила Таня. – Какие-то… странные. На бандитов похожие… – она шмыгнула носом. И Никита получил еще одно лишь подтверждение того, что, скорее всего, Настю в покое не оставят. И осознание этого всколыхнуло в парне новые грани холодной убийственной ярости и желание идти до самого конца.

«Убирайся из города, – кричал ему разум, – не делай глупостей, идиот! Проваливай, пока они не нашли тебя! Какая месть, ты о чем? Какое спасение невинных? Рехнулся?! Спасай свою задницу, парень! Ты и так натворил делов: побежал в подъезд за уродами, дал им себя обнаружить, потерял ключ. Они в курсе того, что ты сейчас в городе. Они ищут тебя. Уезжай. Как тогда, три года назад, понял? Сматывай удочки».

Однако чувства глушили эти крики, более того, заставляли Ника поверить в правильность своих действий. Он уничтожит тех, кто не дал жить его брату, не дает жить ему и хочет помешать жить Насте. Его врагов остановит только смерть. И пусть в том, что пострадала Настя, виноват Макс, и он же ведет охоту на Ника, но на Данииле Юрьевиче лежит ответственность за смерть Андрея. Предательство вообще – тяжкий грех. И предателей следует наказывать.

Часы перед взрывом были самыми сложными. Внешне он был спокойным – как и всегда, но внутри у него кипел белый ледяной огонь, над которым медленно зажигалась звезда сожаления и усталости. Ник не хотел быть зверем, всегда не хотел, но теперь медленно превращался в него.

В начале четвертого он пешком направился к «Милсдарю». Его единственным спутником стал усиливающийся с каждым часом ветер. Нести пакет из-под сока, в котором находился взрывной механизм, было нестрашно. Потому что теперь уже черноволосый парень точно знал – он приведет в действие только после нажатия кнопки лежащего в кармане миниатюрного пульта управления. Страшно было не успеть или сделать что-нибудь не так. А еще было страшно стать таким, как Март, – после убийства это произойдет непременно. Что-то сломается.

Кларский точно знал, что не останется прежним. Он превратится в кого-то, очень похожего на старшего брата. Не сразу, не сейчас. Это будет происходить постепенно, почти незаметно, но неотвратимо.

Это пугало.

– Возьми, – всучил кто-то Нику в свободную от пакета с соком руку прямоугольную карточку. На ней был изображен яркий рисунок, а замысловатая подпись-граффити говорила, что это флаер на свободный вход на двоих в местный клуб «Rок-zzzона». Ник раньше много бывал в ночных клубах – чаще по делу, но об этом слышал впервые. Наверное, он появился после того, как Кларский покинул родной город.