Створки с шумом распахнулись, и молодые люди оказались в лифте, на удивление чистом и с новыми кнопками. Тут Ник чуть не совершил стратегическую ошибку – протянул палец к ним, чтобы нажать цифру нужного этажа, но вовремя, пока брюнетка не видела, отдернул руку. Даша сама нажала на кнопку.

– Я так рада, что вы нам встретились. По-моему, вдвоем с тем водителем мы бы ее не утащили никуда. Пришлось бы Никиного папу звать. Сты-ы-ыдно было бы… А сейчас я осторожно открою дверь Никиной квартиры, и мы осторожно донесем ее до дивана и смоемся. У нее предки спят крепко, не услышат. Это сто процентов, – заверила Даша Никиту, который со скепсисом в лице взглянул на нее. Как можно спать так, чтобы не услышать, как в твою квартиру вошли чужие люди?! – Мы так просто уже делали несколько раз – еще в универе, когда Нике нельзя было долго в клубах задерживаться. Всегда срабатывало! Только ее ни разу еще на руках не таскали, – призналась Даша. – Она всегда на своих двоих приходила и ни разу не напивалась до такого состояния.

Фарфоровая кукла внутри Ники согласно кивнула, и кудряшки распылись по ее плечам.

Кларский, не слушая оживленную болтовню Даши, опять наклонился к Нике и почувствовал еще один симптом болезни под названием «Я схожу с ума по другому человеку». У него ощутимо, но даже приятно закружилась голова – так тело реагировало на волнение души, вызванное войной сердца и мозга. И отпускать эту симпатичную алкашню с отросшими волосами и противным характером ему не хотелось.

«То абсент с коктейлями, то наркотики. Отменная девушка, приятель», – подумал парень.

Даша, вновь видя, какими зачарованными глазами смотрит добровольный помощник на ее подружку, только ухмыльнулась. Парень явно что-то почувствовал к пьяной Карловой. Вот же прикол! Ника будет завтра утром в восторге, когда узнает!

Когда лифт остановился, Дашка первой вышла из лифта и, как и говорила, осторожно открыла дверь квартиры Карловых, пропустив вперед парня с подругой на руках. Свет зажигать они не стали – Даша просто светила мобильником. Спальня родителей Ники находилась в другом конце дома, поэтому, как заверяла слегка безбашенная Даша, можно было ни о чем не волноваться. Их не засекут.

Никита, на чье лицо падали косые тени, делая его по-злодейски зловещим, несколько растерянно огляделся по сторонам. Вроде бы здесь все по-прежнему – почти ничего не изменилось с его последнего визита в этот дом, только вот обои новые, да и картины развешаны в прихожей другие: грустные, что ли, с изображением дождя и бесконечных полей с изломанными линиями горизонта.

– Клади ее сюда, – сказала шепотом Даша, указывая на пуфик. Для нее вылазка в дом пьяной подруги была что-то сродни приключению, о котором можно будет потом с хохотом вспомнить.

– Донесу до кровати, – заупрямился вдруг Никита. Он не желал отпускать Нику так быстро.

– Положи ее сюда, разуйся и неси хоть до спальни родителей, – хихикнула девушка вновь, не переставая освещать темную прихожую мобильником. Кларский, так и не понимая, во что ввязывается и подо что подписывается, послушался Дашку. Вскоре он оказался в комнате Ники, ступая при этом осторожно, не производя шума, в отличие от Даши, которая умудрилась зацепиться ногой за какой-то провод в зале и едва не упала, а после чуть не захохотала, как бабуин.

Никита огляделся – и здесь все по-старому, все так, как он запомнил. Хотя нет, картины здесь тоже новые, да и шторы тоже, и туалетный столик не тот. Единственной вещью, которая ему не понравилась, была ваза с розами, цвет которых в темноте нельзя было разобрать.

«Кто ей дарит розы?» – пронеслось у парня в голове. Он ни разу не дарил ей цветы. Интересно, Ника любит только розы?

– Сюда ее, – скомандовала Даша, которой нравилась эта игра, хотя Никита и так уже укладывал Карлову на нерасправленную кровать, заправленную оранжево-солнечным покрывалом, на который падал лунный свет. Ника продолжала сопеть и, несмотря на то что перепила, выглядела прелестно.

Война в Кларском продолжалась. Элитная пехота мозга вторглась на территорию сердца вместе с бабочками – но не теми, которые частенько летали во влюбленных девиц в период влюбленности, а со стальными складными ножами, так часто порхающими в руках у уличных хулиганов.

Ник резко встал на ноги и отошел к двери, намереваясь убежать прочь из этого дома. И вообще подальше от этой девчонки с вишневыми губами, во сне чуть раздвинутыми. При этом он продолжал двигаться без единого звука.

– Ты бесшумный, как ниндзя, – уважительно проговорила брюнетка, опершись рукой о стол и при этом нечаянно смахнув с него вазу с розами. Ваза со злорадным звоном упала на пол и разбилась, разлетевшись на пару больших кусков и тысячу мелких. Звон при этом был громким, и Никита сразу понял, что хозяева квартиры проснутся. Если честно, он сильнее удивился бы, если при таком грохоте они не проснулись бы.

Даша всплеснула руками, Никита мрачно посмотрел на девушку, кожей чувствуя, что сейчас что-то будет. И интуиция вкупе со здравым смыслом не подвели парня.

– Ника! – возопил откуда-то из глубины квартиры ее папа. – Ника, с тобой все в порядке?! Ты там не убилась?

– Блин, он сюда щас придет, – закусила губу понявшая, что пахнет жаренным, Даша. Также она поняла, что отец подружки явно не обрадуется, увидев у той в темной спальне незнакомого парня. – Лезь в шкаф! – горячо зашептала ему черноволосая девушка. – Я лягу рядом с Никой, скажу, что мы вместе пришли и завалились спать, а она перепила. Блин, да что ты смотришь, шкаф – напротив.

Никита – тот самый Никита, который осуждал идиотские поступки, ставившие людей в глупое положение, и дважды думавший, прежде чем что-либо сделать, отчего-то послушался Дашу и оказался в платяном шкафу, как последний идиот-малолетка, которого вот-вот застукает разъяренный папаша его такой же малолетней подружки. А ведь реально фигово будет, если этот мужик застанет его в комнате своей единственной дочки. Стервочку родители любят.

Кларский не без труда примостился в шкафу, завешанном женской одеждой, и Даша закрыла створки, а после ласточкой кинулась на кровать в компанию к Нике, что-то едва слышно произносящей в своем пьяном сне цвета смешанных абсента и мартини.

– Николетта, ты в порядке?! – распахнул дверь кругленький Владимир Львович, облаченный в пижаму веселенькой голубенькой расцветки, и включил электрический свет, подслеповато щурясь. За его спиной стояла его высокая жена Людмила Григорьевна, кутаясь в длинный, достающий до пола халат. Лицо ее было недовольным. Супруги Карловы прошли в комнату и едва не напоролись на осколки вазы.

– Что это еще такое? – возмутилась мама Ники, подбирая цветы – ей стало жалко их. Точь-в-точь, как выброшенные из аквариума рыбки, погибающие без воды.

– Ой, – «проснулась» Даша, которая уже и не знала, как ей отмазаться, если предки Карловой найдут незнакомого парня в шкафу. – Ой, здравствуйте…

– Дарья? – посмотрел на нее Владимир Львович удивленно. Он знал, что дочка пойдет куда-то вместе с подружкой, но не знал, что они будут ночевать у них в квартире. Нет, он ничего не имел против, просто удивился.

– Ага, я, – кивнула девушка сонно, усаживаясь на кровати. – Мы тут это… с Никой в клубе были, а потом к вам поехали и тихонечко прошли. Чтобы вас не разбудить…

– Ну, не совсем уж тихонечко, – усмехнулась Людмила Григорьевна, собирая розы, пока ее муж тормошил Нику. – Володя, не наступи на осколки! – прикрикнула она на мужа, пытающегося понять, почему дочурка не просыпается. Даша проследила за его действиями и деланно смутилась:

– Это, простите, Ника чуть-чуть перебрала… Сейчас вот встала зачем-то, вазу уронила, а потом обратно в кровать завалилась, – не стесняясь, сочиняла брюнетка, изредка косясь на шкаф, в котором находился Ник. Ситуация казалась ей более чем пикантной. А Кларскому – более чем просто тупой. Очень тупой. Наитупейшей.

– Напилась? – сурово поджала губы мама Карловой, глядя на что-то вновь забормотавшую во сне дочку. – У нее через четыре дня такое событие, а она как подросток себя ведет! Напилась в клубе! Отличное предисловие ко вступлению в новую жизнь, просто великолепное!

– Ника не хотела, – принялась защищать подругу Даша. – Так получилось.

– У тебя же до такого состояния не получилось напиться, а у нее получилось, – покачала головой Людмила Григорьевна. – Кошмар! Надеюсь, Саша не узнает. Даша, ты ведь ему ничего не скажешь? Очень некрасиво получится, если он узнает, что его невеста – как молодежь выражается нынче? – бухает беспробудно.

«Невеста» стало главным словом, которое выделил для себя из этого диалога Ник. Какая еще невеста?! Не-вес-та. Неожиданно. И даже больно. Как будто под дых ударили.

– Конечно, нет, – заверила родителей Ники брюнетка. Маму подружки она слегка побаивалась.

– Милая, успокойся, – ласково сказал супруге Владимир Львович. – Ну, получилось так у девочки, с кем не бывает? Вот Орлов однажды так напился, что…

– Хватит кормить меня своими байками об этом никчемном идиоте, – прервала его Людмила Григорьевна, которая очень хотела спать. А про друга мужа она уже и слышать не могла.

– Ну чего ты так злишься? – ничуть не обиделся Владимир Львович. – Давай-ка сюда розы, я в другую вазу переставлю.

– Я спать хочу, чего я злюсь? – продолжала кипятиться женщина. – А родная дочь сшибает по ночам предметы в темноте, потому что пьяна в зюзю! А у меня, между прочим, завтра тяжелый день! У нас проверка будет из администрации. И я уже замоталась со всей этой подготовкой к свадьбе! Как будто бы я сама выхожу замуж! Мы тут с Сашей все делаем, бегаем, как парочка безумцев, а эта дурочка напилась и спит себе спокойненько!

Даша внутренне сжалась, ожидая грозы, но Владимир Львович, действующий на супругу умиротворяюще, взял ее за локоть и сказал:

– Солнце мое, давай оставим девочек спать. Разберешься с Николеттой завтра. Ты иди в постель, а я пока уберу стекло.