– Дура она, – пренебрежительно отозвался его друг. – Никто ее не понимает. А мой отец так вообще считает, что она просто разменивает свой талант на мелочевку. – Молодой человек в очках вновь с сожалением посмотрел на играющую самозабвенно Юлию, а потом кинул на Лешу подозрительный взгляд, вспомнив летнюю травму друга детства. – А твоя нога как?

– Не боись, отлично, – хлопнул его по плечу Леша, улыбнувшись. – К началу сезона я буду в форме.

– Смотри, мы за тебя болеть будем, приятель.

– Постараюсь не подвести, – усмехнулся биатлонист.

– Постарайся, приятель, постарайся. А все-таки она прекрасна. Даже разговаривать не хочется, – произнес хрипловато Крис, наслаждаясь стремительной звенящей мелодией, задевающей за душу. Как бы ни были чудесны современные звучания, но классика, написанная гениями музыки, заставляла чувствовать в душе что-то особенное. Кажется, она умела пробуждать глубоко сокрытое, тайное, недоступное даже самому себе.

Молодые люди замолчали, и только когда подруга их детства через полчаса так же бережно закрыла крышку фортепиано, они вновь начали разговор.

* * *

Как Крис и обещал, во время следующей встречи со Стасом – кстати говоря, не только с ним, но и с его группой – он попытался выяснить, что связывает нового друга с Мартой Карловой. Получилось это далеко не сразу, но все же получилось, и уже вскоре Юля знала, как обстояли дела.

По словам легкомысленного Криса, который перепутал Марту с Никой и не удосужился уточнить у Стаса, о какой именно девушке он его расспрашивает, выходило, что подозрительный тип по имени Александр все же приходится Марте супругом, еще и законным. При этом он якобы недавно сидел, а в момент его славного пребывания в местах не столь отдаленных Марта – плохая жена – бегала по всему городу в поисках симпатичных парней в компании подозрительной девки-клофелинщицы, а за ними двоими присматривали люди Александра, которые, собственно, и устраняли объекты страсти негодяйки Марты. Таким вот объектом и стал сам Стас. Об этом он рассказал Крису неохотно, не понимая, почему тот так интересуется такими вещами, поэтому имен не называл, используя местоимения или даже некрепкие ругательства. Парень-хипстер все это внимательно выслушал и запомнил.

– Что за чушь? – спросила Юля, едва этот бред достиг ее ушей по телефону. Было раннее утро, и девушка должна была идти в консерваторию на занятия только ближе к полудню. А Крис в это время только еще ехал домой на такси из очередного ночного клуба, где встречался со Стасом и его командой, состоящей из четырех человек: вокалиста, басиста, барабанщика и буквально пару дней назад найденного клавишника. Сам Стас играл на гитаре, как он это уже говорил.

– Никакая это не чушь! – заорал хипстер так, что Крестова даже немного убрала мобильник от уха, чтобы не оглохнуть. – Стас сам рассказал! Сам! «Мы с ней познакомились в клубе, она мне очень понравилась, мы обменялись телефончиками, а тут такой поворот. Она замужем за каким-то местным авторитетом! А сама говорила, что свободная». Вот что он сказал!

– Да бред это. Бред. Марта не ходит по клубам. Не ищет себе парней на ночь. Не общается ни с какими подозрительными девицами. И не может быть замужем за этим отморозком.

– Стас что, врать будет?

– Не знаю, что он будет, а что нет, но не может Марта быть женой того типа. Девушкой – еще куда бы ни шло, но не женой. Я бы знала.

– Знала бы, ага. Не знаешь же, – отозвался Крис ворчливо. – Это точная информация, детка!

– Угомонись и не ори мне в трубку, малыш, – велела другу-тусовщику Юля. Она с ногами сидела на кровати, потирая лоб рукой, и не видела, как в ее комнату заглянул мужчина лет сорока пяти с густыми светлыми, чуть вьющимися волосами и тонкими губами, уголки которых изгибались книзу, но не скептически, а скорее как-то печально: как у поэта-романтика, познавшего всю горечь мира. Мужчина был очень похож на Юлию: такой же высокий, худощавый, с бледным вытянутым лицом, высоким «юпитерианским» лбом, зелеными, с мягкой поволокой, достаточно близко посаженными глазами и аристократичным, украшенным небольшой горбинкой носом, и только вот волосы по структуре и цвету у них двоих казались совершенно разными.

Человеком вошедший в комнату Юли был не чересчур красивым, но его можно было без натяжки назвать симпатичным, запоминающимся и очень ярким, как будто бы опутанным исходящим изнутри лунным светом. Женщины, кстати, всегда засматривались на него и находили интеллигентным и крайне привлекательным.

– Ладно, давай при встрече еще раз поговорим, – выслушав очередную порцию бреда Криса, сказала Юля, заметив отца. – Пока.

Тот, видимо, куда-то собирался – на изящных запястьях рук виднелись не застегнутые белоснежные двойные манжеты выглаженной и благоухающей свежестью сорочки, а в ладонях были серебряные запонки с янтарем.

– Папа, – удивленно спросила Юля, – что ты хочешь? Я думала, ты уже уехал.

– Нет, я сегодня уеду позже, расписание репетиций передвинулось, – отозвался мужчина, не сводя с дочери изумленных, непонимающих орехово-зеленых глаз. – Прости, но я случайно услышал твой разговор. И…

– И? – медленно спросила девушка.

– И мне стало… м-м-м… интересно. Неужели Марта вышла замуж? – как-то даже растеряно произнес он, теребя правой рукой манжету левой. – Ты ведь об этом говорила, Юля?

«Вот, блин, как не вовремя пришел-то», – про себя подумала девушка, но вынуждена была кивнуть. Отрицать это она не видела смысла.

– Я точно не знаю, папа, но один человек говорит, что да, – сказала она правду, поскольку не любила врать и выкручиваться. Юля, как и ее мать, предпочитала все говорить прямо, хотя иногда это получалось резко.

Мужчина побледнел. Было видно, что такого поворота событий он никак не ожидал.

– Быть не может, – прошептал он, схватившись рукой за сердце. – Она же еще такая молоденькая! Куда смотрит эта женщина?!

– Папа, – попыталась успокоить мужчину Юля, – я ведь не знаю, правда это или нет. Просто об этом мне сказал друг. А он слышал от своего друга, не более. Слухи – это еще не факты.

– Какой ужас! Она даже не закончила консерваторию! А я? Почему я, ее родной отец, ничего не знаю? Черта с два! Почему меня не поставили в известность? И кто вообще там у нее муж?

– Не драматизируй, – мрачно сказала разволновавшемуся артистичному отцу девушка. – Я же сказала, что это только слух. Из непроверенного источника.

Однако мужчина, которого, кстати говоря, звали Константином Власовичем, ее уже не слышал. Он, схватившись за голову, быстрым шагом направился в свою комнату и уже через пару минут звонил кому-то по телефону.

– Эльвира, Марта что, вышла замуж? – говорил он громко, с отчетливым негодованием. – Почему я ничего не знаю?! Ты думаешь, это очень смешно? Ты думаешь, это правильно, если отец ничего не знает о своей дочке и, – тут мужчина вдохнул новую порцию воздуха и продолжил дальше, – и даже не присутствует на ее свадьбе?!

– Костя-Костя… Ты знаешь, что с твоим отцом? – уже на кухне посмотрела на Юлю ее мама София Николаевна, женщина тоже высокая и, несмотря на возраст, очень красивая, статная, с прямой осанкой и несколько высокомерно вздернутым подбородком. В юности она была балериной и довольно неплохой, а сейчас обучала студентов в хореографическом колледже, считаясь не только сильным преподавателем, но и очень жестким и требовательным. Характер у этой женщины порой был тяжелым, но она знала себе цену и умела постоять не только за себя, но и за близких.

– А что с ним? – переспросила Юля, наливая себе только что сваренный ароматный крепкий кофе. Ей не нравилось, что отец случайно подслушал ее разговор с Крисом, но теперь она была уверена, что от матери Марты он точно узнает правду. Все, что ни делается, все к лучшему.

– Слегка, видимо, выжил из ума. Вообразил, что его Марта, – при звуке этого имени София Николаевна скривила губы, – вышла замуж. Боже мой, и кому эта девчонка нужна? У нее на уме только эта ваша музыка. Детское личико, полное отсутствие интереса к противоположному полу, неумение следить за собой. Я что, не видела ее? Какие ей мужчины? Какие?

– Мама, – мягко укорила женщину Юля.

– Что мама? – вскинула тонкие, красиво и четко прорисованные брови бывшая балерина. – Не так разве?

– Всякое бывает же, – спокойно отозвалась девушка. – Успокойся.

Женщина хмыкнула.

– Не понимаю, откуда ему вообще в голову пришло, что она вышла замуж, – повела точеными плечиками София.

– Мне друг сказал, а он услышал, – не стала лгать и матери Юля. Ту эти слова рассердили, и она, всегда очень аккуратная, даже пролила пару капель зеленого элитного чая из фарфорового заварника на стол.

– Ты бы поменьше ею интересовалась, дорогая. Эта девчонка тебя и отца ни во что не ставит, а вы… Ладно. Твой отец, слышу, наговорился. Идет. Ну что, выяснил? – спросила она насмешливо мужа.

– Выяснил. Эльвира сказала, что Марта никуда не выходила. В смысле замуж не выходила, – с довольным видом заявил Константин Власович, входя на кухню и садясь рядом с супругом и дочерью за круглый стол, накрытый нежно-зеленой скатертью в тон стильным жалюзи. – Еще и наорала, что беспокою глупостями.

– Не звони этой женщине, пожалуйста, – сказала София Николаевна медленно, откладывая остро заточенный нож для бутербродов. – Меня это… расстраивает. Не хочу, чтобы вы с ней общались.

– Конечно, милая, я звоню ей только по делу. Она ведь мать моей дочери, – отвечал супруге с улыбкой Константин Власович, испытавший после звонка облегчение. – В общем, все в порядке. Юленька, твой друг был не прав. Марта даже ни с кем, по словам Эльвиры, не встречается. Все в порядке, – повторил он.

Юля, откусывающая бутерброд, покивала, решив растерзать придурка Криса и его придурковатого дружка Стаса, а София неодобрительно покачала головой, сердито посмотрела на дочь, затем на мужа, но от дальнейшей полемики воздержалась. Она точно знала, что в ту семью ее драгоценный Костя не вернется, поэтому решила лишний раз не устраивать ссору из ничего. В семье должны быть покой и гармония. Это на работе можно устраивать скандалы и плести интриги.