Кстати, единственным плюсом от занятий в музыкалке было лишь то, что Александр, более-менее прилично знакомый с миром нот, быстро научился играть на гитаре. Это всегда отлично помогало ему завоевывать девчонок – они все почему-то тащились только от того, как он управлялся с музыкальным инструментом, ловко перебирая пальцами по струнам.

И с крошкой Никой они познакомились именно из-за того, что в шумной компании, справляющей чей-то день рождения, он начал играть на гитаре, завладев вниманием всей женской аудитории, в том числе и вниманием Ники. До этого она Сашу даже не замечала, а флиртовала с его другом. Он же заметил ее почти сразу и, честно говоря, даже разозлился, ибо не привык, что девушки его игнорют. Зато потом, после того как он специально подсел к Карловой и специально для нее сыграл одну из ее любимых песен, предварительно узнав у подружек музыкальные пристрастия Ники, они как-то незаметно разговорились, провели весь вечер вместе, шутя и смеясь, и после, уже темной зимней ночью, когда на небе царствовал тонкий полумесяц, он, провожая ее домой, поставил перед собой задачу обязательно поцеловать Нику перед подъездом. Задачу эту он успешно выполнил.

Через сорок минут Александр уже был в консерватории, предвкушая еще одну встречу с той, которая не хотела забываться целых несколько лет. Может быть, хотя бы сейчас они поговорят спокойно? Было бы весьма неплохо.

Оказывается, он скучал по ней.

* * *

Марта же, не зная о хитросплетениях судьбы и глупости подружки, в самом начале перемены, после лекции по гармонии, убежала с одногруппницей в столовую, где должна была купить поесть не только себе, но и порядком оголодавшим девчонкам, и вернулась в аудиторию только лишь в конце перемены. Телефон она легкомысленно оставила на своем столе и понятия не имела, что Надя – одна из ее подруг – ответит на звонок Саши и сдаст ее.

– Если хотите долго жить, отправьте Марту за смертью, – приветствовали Марту подруги, разбирая купленное ею в столовой. Карлова была хорошо известна своими бесконечными опозданиями и проблемами со времявосприятием.

– Эй, малышка, ты чего такая грустная? – спросила Надя лукаво.

– Вы бы в этой очереди постояли, тоже б устали, – отозвалась та и потянулась к телефону. Новых вызовов, на удивление, не было. Придурок угомонился? Ника ей, кстати, на лекции писала смски, где очень просила не брать трубку. Она, наверное, и сама не рада была, что так подставила младшую сестренку.

– Ждешь звоночек? – спросила Надя, со странной улыбочкой глядя на девушку.

– Не-а, время смотрю.

– Ну-ну… – явно не поверила девушка.

– Карлова, а у тебя друг случайно не появился? – перегнувшись через парту, поинтересовалась еще одна подружка-сокурсница Марты.

– С чего вдруг? – с набитым ртом спросила та. – Из невесомости он, что ли, у меня появится? В окно из космоса прилетит? – Она для наглядности помахала руками, словно огромными крыльями. Движения Марты были несколько смешными, немного детскими, но плавными и какими-то обаятельно-артистичными. Точно такой же была и ее улыбка. Она появлялась на лице Марты часто, даже в те моменты, когда ей было совсем и не смешно, а, напротив, грустно или волнительно.

– Кто тебя знает, – усмехнулась ее подруга.

– Я сама себя знаю, – вздохнула девушка. Она бы очень хотела с кем-нибудь встречаться, да только вот те, кто ей нравился, или были заняты, или жили далеко. Тот же Феликс, например. Да и времени на личную жизнь у нее часто не хватало – музыка, как голодный зверек, съедало его едва ли не полностью. Особенно раньше, хотя и сейчас она, Марта, не бездельничала.

Не слишком внимательная девушка даже не обратила внимания на хихиканье подружек и на их переглядывания между собой. Поэтому когда перед началом следующей лекции по истории музыки дверь в аудиторию отворилась и вместо пожилого, но жутко энергичного и подвижного профессора в проеме показался высокий брюнет со спокойным жестким лицом, она жутко удивилась и возжелала оказаться под партой.

Быть того не может!

Этот умник нашел ее! Нашел! Вы посмотрите только! А моська-то у него какая довольная!

Должно быть, у парня шикарная травма обоих полушарий или полушарие и вовсе одно-единственное, не справляется с такой нагрузкой на черепушку. Бедняжка Ника. Вот же у нее бывший стукнутый!

Темноволосый между тем обвел огромную аудиторию взглядом внимательных глаз, в которых прямо-таки жили непоколебимость в собственных убеждениях и упрямство. Его цепкий взгляд почти тут же остановился на замершей Марте. Ей ничего не оставалось делать, как с хмурым выражением лица, на котором застыла неестественная полуулыбка этакой дурочки, помахать ему рукой. Амплитуда махания была впечатляющая – целых сантиметра три, не больше.

Саша, уверенность которого была его второй ипостасью, не обращая внимания на окружающих, широким шагом поднялся к девушке. Он намеревался узнать у нее, где, собственно, пропадает Ника. А вот другие находящиеся здесь люди считали иначе. Им, несведущим, казалось, что Александр преследует совершенно иные цели.

– Ух ты, какой, – толкнула Марту в бок Надя, заглядевшись на статного молодого человека. – Ну прямо секси-бой, да?

– Ага, вообще, Джигурда отдыхает, – вяло отреагировала девушка, настороженно наблюдая, как Александр подходит к ней. Однокурсницы, конечно же, тут же стали таращиться на него с особым интересом. Хотя на потоке хватало и своих парней, появление такого видного молодого человека не могло остаться незаметным.

– А говорила, что друга нет, – потыкали Марту в спину девчонки сзади. Она дернулась и украдкой показала кулак.

– Привет, – подошел к столу Марты Александр.

– Ага.

«Сейчас спросит, где Ника», – подумалось Карловой. Ей сделалось тоскливо. Дурацкая ситуация. Сестра с ума от смеха сойдет, не иначе!

– Ну, где Ника? – тут же поинтересовался, как по заказу, Саша. Он наклонился к девушке, положив локти на ее парту, и говорил негромко, поэтому никто не слышал его, кроме Марты.

– Не знаю, – хмуро отвечала ему та, чуть отодвинувшись назад. Молодого человека это движение ничуть не смутило. Казалось, он даже и не замечает, насколько близко находится его лицо с лицом младшей сестренки его бывшей любви.

– Где она? – повторил Саша, глядя прямо в глаза Марты.

– Не знаю. Говорю же, не знаю.

– Врут только плохие девочки. А ты, как я вижу, хорошая.

– Я не вру! И… и как ты меня тут нашел? – выпалила Марта.

– Милая девочка, еще раз – где твоя сестра? – слышал словно только себя молодой человек.

«Сумасшедший он, что ли?» – с великой неприязнью подумала про себя девушка.

– Ну, на работе, наверное, – отвечала она. – Слушай, чего ты….

– Марта-Марта, – еще ближе приблизился к ней молодой человек. Эти слова были сказаны шепотом в самое ухо брюнетки – его губы даже на мгновение коснулись ее светлых непослушных волнистых волос. – Мне очень нужно сейчас увидеть твою сестренку.

Подружки Марты, столпившиеся в стороне, синхронно захихикали. Им с их ракурса казалось, что Саша целует Карлову в щеку. И девушки дружно посчитали это очень милым. И даже немного романтичным.

– Наверняка он ее на свидание зовет, – сказала темноволосая Надя, наблюдая за парочкой. Она вроде бы, с одной стороны, и была рада за подругу, вдруг неожиданно обзаведшуюся другом, но, с другой стороны, ее за щеку колола тонкой иглой зависть в легкой белой накидке. Впрочем, чуть позднее многие девушки в этой аудитории, сейчас переполненной ярким солнечным светом, испытали эти уколы зависти, только для многих из них она была облачена в черные траурные одежды – так велика она оказалась. И иногда в пальцах зависти была вовсе и не игла, а самая настоящая шпага, которая колола до самой крови.

– Где я тебе ее возьму? – продолжала бухтеть Марта. – Не знаю я, где Ника.

– Хорошо. Давай выйдем в коридор, – предложил Саша. Он явственно ощущал, как в их сторону направлено множество взглядов, а обсуждать свои личные проблемы при музыкально одаренных детках ему не хотелось. – И поговорим.

Марта огляделась – уши сокурсников выросли в разы, превратившись в локаторы, и шевелились в воздухе, пытаясь уловить то, о чем разговаривает с Карловой незнакомый парень.

– Пошли, – вздохнула девушка. Ей внимание тоже было ни к чему.

Они вышли из аудитории и остановились около большого – почти от пола до потолка – витражного квадратного окна с хитрыми переплетениями выразительных цветных узоров на стекле. В самом его центре, в ромбе, была искусно изображена прекрасная Персефона, греческая богиня подземного царства и жена Аида, которую он коварно умыкнул едва ли не под носом у ее матери Деметры. Темноволосая дева с плодом граната в руках смотрела на Марту печально и одновременно мягко, даже нежно, с чутким пониманием, без которого общение с Аидом, властелином древнегреческого ада, явно было бы невозможно.

Марте с самого первого курса нравился этот витраж, и она ловила себя на том, что иногда, находясь поблизости, просто так смотрит на изображение античной богини. А вот Александр вроде бы на произведение искусства внимания не обратил. Сюжетный витраж был для него не более чем разноцветным окном – да, в общепринятом смысле красивым, но бесполезным. Единственное, о чем он вдруг подумал, так это о том, что Ника любила фрукты – особенно гранаты.

– Ну и что ты от меня хочешь? – недовольно посмотрела Марта на Сашу. Этот парень никем ей не приходился, но она непонятно от чего нервничала и продолжала слегка стесняться его. Или, может быть, это было из-за того, что она нахамила ему по телефону?

– Хочу твоей теплоты и ласки, – без улыбки пошутил тот, и на миг девушка подумала, что он говорит всерьез, внутренне сжавшись. К тому же в эту минуту около них прошли сокурсники Марты и, судя по их лицам, фразу Саши они расслышали. Карлова мысленно всадила в бывшего Ники пару острых отравленных ножичков и улыбнулась ему, скрывая за улыбкой тревогу и растерянность.