Девушка пошла за лимонадом.

– Я действительно очень рада видеть вас, Аллан, – сказала она, возвратясь. Они уселись рядышком на двухместном диванчике в передней. – Но мы не подходим друг другу как муж и жена, верно?

– Нет, не подходим, – ответил он. – Вы слишком красивы, жизнь бьет в вас через край, Мэдлин. Вам нужен кто-то особенный. Может быть, кто-то вроде Хакстэбля?

– Ну, – сказала она, пожимая плечами, – не знаю, Аллан. Не знаю. Я никогда не была так счастлива, как в прошлом году, когда вас ранили и я была вам необходима. Конечно, из этого не следует, что мне опять хотелось бы увидеть вас в таком состоянии. Но тогда в моей жизни появился смысл.

– А теперь его нет? – спросил он, беря ее за руку. – Бедняжка Мэдлин! Вы можете дать так много, и столько джентльменов лезут из кожи вон в надежде получить хоть одну вашу улыбку. И все же вы не можете найти свое счастье.

– Я его найду, – сказала она, весело улыбаясь. – А что это такое я слышала в последнее время от Эллен и Доминика? Это правда, Аллан, что вы пришли к взаимопониманию с приемной дочерью Эллен? Вы ничего не говорили об этом ни прошлым летом, когда мы с вами были обручены, ни в одном из ваших писем.

Молодой человек смущенно улыбнулся:

– Когда мы с вами были обручены, говорить было не о чем. Действительно не о чем. И я был слишком растерян, чтобы рассказать вам об этом потом, потому что это случилось довольно неожиданно после того, как наша помолвка была разорвана, а мы с Дженнифер все еще находились в Эмберли. Вы не обижены?

– Совершенно не обижена, – ответила она, погладив его по руке. – Аллан, я действительно нежно люблю вас. Вы это знаете. Я отношусь к вам как к своим братьям. А Дженнифер Симпсон – приятная молодая леди.

Он улыбнулся:

– Нельзя сказать, что она заключает очень хорошую сделку, как я уже не один раз повторял ей. Я сказал ей как раз сегодня вечером, что она может развлекаться во время сезона и смотреть на всех джентльменов, которых встретит, совершенно открыто. А себе поклялся, что не сделаю ей официального предложения до тех пор, пока не расстанусь с этими адскими костылями.

– Вы и этому научитесь, – сказала Мэдлин улыбаясь. – И подумать только, что когда-то я хотела выйти за вас потому, что вы всю жизнь зависели бы от моей нежной заботливости. Ах, Аллан, дорогой, я так рада за вас! Но где же она?

– Дженнифер? – спросил он усмехаясь. – Ушла в бальный зал, крайне обиженная. Я, видите ли, запретил ей сидеть рядом со мной целый вечер.

Мэдлин засмеялась.

– Кстати, о бальном зале и веселье, – сказала она. – Я должна сделать то же, что и Дженнифер, иначе Эдмунд решит, что я заболела, и позовет врача.

И она улыбнулась ему ослепительной улыбкой, а он поднес ее руку к губам.

– Обещаю вам, что вы скоро найдете его, – спокойно проговорил Аллан, прежде чем отпустить ее руку.

Мэдлин, готовая расплакаться, поспешила присоединиться к гостям. Вскоре появился и Джеймс Парнелл.

* * *

Заиграли вальс. И нужно же было, чтобы это оказался именно вальс!

Мэдлин положила одну руку на плечо Джеймса, другую вложила в его ладонь и спросила себя, помнит ли он, как они в последний раз вместе танцевали вальс.

Джеймс жил в Эмберли со своими родителями из-за обручения Эдмунда и Александры. И она тоже жила там, как всегда летом.

Это случилось во время бала, который в Эмберли давали каждое лето. Все из-за того же Джеймса, погубителя Джеймса. Она тогда вышла в сад, не зная, что он вышел туда еще раньше.

Какое-то время он обнимал ее так, как полагается в вальсе, а потом привлек к себе. И вскоре они перестали танцевать. И музыка, и вальс – все было забыто. Именно тогда, во время ласк, которые становились все жарче и откровеннее, она и предложила ему себя. Именно тогда она и сказала, что любит его. И именно тогда он ответил, что не испытывает к ней ничего, кроме похоти. Тогда Мэдлин ему не поверила, хотя и оставила его в саду, хотя он и уехал из Эмберли в ту же ночь, не сказав ей больше ни слова и не оставив даже записки.

Мэдлин спросила себя, уж не в ее ли воображении прошло четыре года с той ночи, когда они танцевали вальс в саду. Она нервно облизнула губы и заметила при этом, что его взгляд следит за движениями ее языка.

– Приятный вечер, не правда ли? – проговорила она улыбаясь. – Я довольна. Вы знаете, Эдмунд и Александра не любят устраивать приемы или бывать на них. Они предпочитают проводить время с детьми. Но этот вечер, кажется, удался.

– Судя по всему, да, – сказал Джеймс, но не улыбнулся в ответ. – Зал просто переполнен.

– Конечно, – продолжала Мэдлин, – это все в вашу честь. Прошлой осенью пришло ваше письмо, в котором вы сообщали, что возвращаетесь домой, и с тех пор Александра потеряла покой и сон. Вряд ли они уехали бы из Эмберли по какой-то другой причине, даже несмотря на сезон. Из-за детей они предпочитают свободу сельской жизни.

– Я выразил Алекс свою благодарность, – сказал Джеймс.

– А вы видели Эллен? – спросила она. – Она сегодня так красиво одета – в синее.

– Алекс отвезла меня к ним, – сказал он. – Леди Иден просто очаровательна.

Мэдлин словно слушала себя со стороны. Она уже поняла, что будет нести всякую чепуху, но у нее не было сил остановиться. Мэдлин чувствовала себя точно бабочка, которую поймали и насадили на булавку, а теперь изучают.

Она постаралась расслабиться. Некоторое время они танцевали молча.

– Вы не изменились, – сказал он наконец. Мэдлин опять посмотрела ему в глаза.

– Можно считать это комплиментом? – спросила она.

– Большинство женщин, по-моему, были бы рады услышать, что за четыре года они ничуть не изменились.

– Но четыре года назад вы относились ко мне неодобрительно. – Она вспыхнула. – Я вам не нравилась.

– Но я никогда не оспаривал того, что вы красивы, – возразил Джеймс.

Внутри у Мэдлин все сжалось.

– Значит, вы не одобряли мой характер?

– Это было очень давно, – сказал Джеймс.

Кажется, добавить ему было нечего. И она покончила с попытками продолжать разговор, пытаясь сосредоточиться на музыке и танцующих вокруг парах.

Это, бесспорно, был прежний Джеймс! Она узнала бы его даже с завязанными глазами. Об этом ей сказали бы биение ее сердца и кровь, стучащая в висках.

Она снова прикасается к нему: одна рука лежит у него на плече, другая – в его руке. И она чувствует его горячую руку на своей талии, она опять прикасается к нему. А он опять такой чужой, что у нее першит в горле от слез, которые она должна сдерживать.

– Почему вы пригласили меня танцевать? – спросила Мэдлин.

Он удивленно поднял брови.

– Мне показалось, так полагается, – ответил Джеймс. – Для того и существуют балы, разве не так?

– Это потому, что Анна отказала вам, а я стояла ближе других леди, когда она ушла?

– Да, наверное, поэтому, – ответил он. – Вы оскорблены?

– Нет, – солгала Мэдлин, но она была оскорблена. Ее разозлила честность, которую он не пытался скрыть за тактичностью и хорошими манерами. – Почему я должна оскорбиться?

Больше говорить было не о чем. Мэдлин с нетерпением ждала, когда смолкнет музыка, и думала о том, что ее партнер также мечтает избавиться от нее. Но вот о чем ни один из них не подумал, с огорчением вспомнила она, когда музыка действительно смолкла, так это о том, что вальс этот – последний танец перед ужином. Оркестранты оставили свои инструменты.

– Вы вовсе не обязаны вести меня к столу, – поспешно сказала Мэдлин.

– Обязан, – возразил Джеймс. – Правила хорошего тона предписывают мне предложить вам руку и проводить вас в столовую. Или вы полагаете, Мэдлин, что я забыл все тонкости этикета, пока жил в диких краях Северной Америки?

И, ничего не сказав, Мэдлин подала ему руку.

* * *

Граф Эмберли усадил жену за стол.

– Пусть не полагается вести к столу свою собственную жену, мне все равно, – заявил он. – Я весь вечер не был с вами, Алекс.

– Не возражаю, – отвечала она. – Не нужно, Эдмунд, оправдываться передо мной. Я надеялась, что Джеймс будет танцевать перед ужином с мисс Кэмерон. Она просто восхитительна, правда? И пусть кто-то будет утверждать, что она не принадлежит к высшему обществу, – мне это совершенно безразлично. Но наверное, с моей стороны было бы нереально ожидать, что сегодня будет объявлено кое о чем.

– Очень может быть, – ответил граф, улыбаясь ей нежно и весело. – Вот идут Эллен и Доминик. Они тоже вместе. Значит, я не совершил ничего недопустимого.

Лорд Идеи отодвинул стул, чтобы его жена могла сеть рядом с Александрой.

– Мы были наверху и кормили младенцев, – сказал он. – И строго наказали им спать до утра. Не пропустили ли мы чего-нибудь интересного? Мэдлин ни с кем не обручилась и ни с кем не разорвала помолвки, а?

– Нет, насколько мне известно, – ответил граф. – Но Норт начал поглядывать на нее, точно потерявшийся щенок, вот бедняга!

– Мне очень хочется верить, что Мэдлин наконец-то всерьез возьмется за полковника Хакстэбля, – вмешалась Александра. – Знаете, когда я увидела, как он увлек ее из зала, не протанцевав даже первого танца, я решила, что они обо всем договорятся сегодня вечером. Но увы…

– А вот и она с мистером Парнеллом, – заметила Эллен, глядя в сторону двери. – Не могу не отметить, что они составляют превосходную пару. Жаль, что вы не можете уговорить его остаться в Англии, Александра.

Ее невестка внимательно посмотрела на приближающуюся пару.

– Джеймс и Мэдлин, – промолвила она. – Боже мой, а мне это и в голову не приходило. Это было бы замечательно! Но, разумеется, это совершенно невозможно. Он должен вернуться в Канаду в конце лета, а Мэдлин сейчас не видит никого, кроме полковника. Ах, Эллен, как вы думаете, можно хоть чуточку надеяться на такое?

Глава 5