Джеймс не знал, будет ли он в состоянии увидеть ее в роли светской дамы, блистающей среди других мужчин. Хватит ли у него выдержки не поднять руку на всякого, кому она улыбнется?

Он не станет останавливать карету посреди людной улицы. Он подождет, пока она не остановится на Гросвенор-сквер, а потом велит ехать в «Уайт-клуб». А завтра снова зайдет к ее матери и снова пошлет свою карточку.

– Спасибо, – сказал он, рассеянно кивнув лакею, открывшему дверцу кареты, когда та остановилась. Некоторое время он постоял перед домом своего зятя, глядя на освещенные окна, а потом решительным шагом поднялся по лестнице и вошел.

Джеймс сильно опоздал. Звуки музыки наполняли дом. Танцы были в разгаре. Он стоял и смотрел на танцующих, заложив руки за спину.

Нет, он не стоял и не смотрел на танцующих. Для него во всем зале существовал только один танцующий человек, и глаза Джеймса немедленно нашли его. Мэдлин блистала, одетая в золотистое бальное платье, при каждом ее движении отражавшее свет свечей. Но даже будь она одета в нечто несуразное, она все равно блистала бы.

Потому что это Мэдлин. И такой она всегда была и будет в его глазах. Только смотреть на нее ему придется издали. Стоит ему лишь подойти к свету или огню, как он тут же их гасит.

Поэтому Джеймс стоял и смотрел. Мэдлин заметила его, однако продолжала танцевать, болтать и смеяться. Словно его вообще не существует. Словно он и не муж ей. Словно никогда им и не был. Словно он вообще никогда ничем для нее не был.

Может статься, и так.

– Джеймс!

Его рука оказалась в чьих-то горячих ладонях, и он перевел глаза на раскрасневшееся и счастливое лицо сестры.

– Здравствуйте, Алекс, – сказал он улыбаясь. – Прошу прощения, что опоздал. Но вы видите – я пришел.

* * *

Немного раньше Мэдлин заметила Дженнифер Симпсон, очень медленно кружащуюся в вальсе с каким-то молодым человеком. Но Мэдлин была слишком занята своим собственным беспокойством, связанным с Джеймсом, чтобы внимательно рассмотреть этого джентльмена. Сейчас она в отчаянии озиралась в поисках чего-нибудь, что могло бы ее отвлечь.

Дженнифер по-прежнему была все с тем же молодым человеком; они разговаривали с Уолтером и предметом его теперешних ухаживаний. Мэдлин вздрогнула – она поняла, что партнер Дженнифер – Аллан Пенворт.

– Вы можете отвести меня к моему кузену, мистеру Кэррингтону, – сказала Мэдлин мистеру Роудзу, когда танец закончился. Она ослепительно улыбнулась ему – на тот случай, если за ней наблюдают.

– Аллан! – Мэдлин протянула обе руки своему бывшему жениху. – Я вас просто не узнала. Вы великолепно выглядите.

Взяв ее за руки, он поднес одну из них к губам.

– Могу то же сказать и о вас, Мэдлин. Как вы поживаете? Она сделала гримаску.

– Превосходно.

Аллан погладил ее по руке.

– Я слышал, – сказал он тихо. – Мне очень жаль.

– А я только что поняла, почему не узнала вас, – продолжала Мэдлин. – Вы больше не похожи на пирата, Аллан. Чья это идея – надеть вместо черной повязки на глаз повязку телесного цвета?

– Идея принадлежит моей матери, – усмехнулся он. – Согласитесь, превосходно придумано.

– Вид у вас лихой, – сказала она. – Но, Аллан… – Она замялась и некоторое время смотрела на него с неприличным изумлением. – Вы вальсировали. Вы танцевали с Дженнифер.

– Танцевал, – сказал он. – С моей нареченной – хотя объявление будет сделано официально на следующей неделе, когда дед Дженнифер даст великолепный обед в нашу честь. – Он улыбнулся, взглянув на девушку, которая просунула руку ему под локоть. – Дорогая, вы не возражаете, что я проговорился Мэдлин?

– Отнюдь! – Дженнифер проказливо улыбнулась. – Я считаю, что предыдущая невеста первой должна узнать об этом. Вы желаете нам счастья, Мэдлин?

– Конечно, – ответила Мэдлин. – Так вы на самом деле танцевали, Аллан? А где же ваши костыли?

– Где-то в Девоншире, – усмехнулся молодой человек. – Я сказал Дженнифер в прошлом году, что когда я буду в состоянии пройти с ней через всю церковь к алтарю, я приеду и попрошу невесту сделать это под руку с ее дедом. Но не раньше, чем я смогу сделать это сам. И только в том случае, если я это смогу.

– Он такой глупый, – сказала Дженнифер, прищелкнув языком. – Как будто я не могу любить человека на костылях. Я всю зиму злилась и клялась, что Аллан – последний, за кого я соглашусь выйти замуж. – Она засмеялась и нежно посмотрела на своего нареченного.

– Ну… – начала было Мэдлин.

– Мэдлин! – Легкое прикосновение прожгло ее до костей. От этого спокойного голоса у нее перехватило дыхание. – Потанцуем?

Она отвернулась от Дженнифер и Аллана, ничего не сказав на прощание. Она не обратила внимания на своих поклонников, стоявших рядом. У нее совершенно вылетело из головы, что она обещала одному из них именно этот танец. Дойдя до свободного места в середине зала, она остановилась и обернулась. Пока оркестр заканчивал приготовления, она разглядывала черную вышивку на жилете мужа.

Зазвучал вальс.

* * *

Мэдлин танцевала с ним целых пять минут; одна ее рука окаменела на его плече, другая застыла в его руке. Все время глаза ее были опущены.

– Улыбнитесь, – сказал Джеймс. – Или вы хотите, чтобы на вас обратили внимание?

Мэдлин подняла на него спокойные зеленые глаза.

– Честно говоря, Джеймс, – сообщила она, – меня не заботит, что подумают люди. И я больше не подчиняюсь вашим приказаниям. Мне не хочется улыбаться, и я не стану этого делать.

Он опять все испортил. Совсем не это нужно было сказать.

Мэдлин была ослепительно хороша. Наверное, все время, пока она с ним жила, волосы у нее отрастали, но он этого не замечал. Сегодня она сделала новую прическу.

Мэдлин снова устремила взгляд на его жилет.

– Я возвращаюсь в Йоркшир, – сказал он. – Через неделю. Мне ясно, чего вы хотите. Я пришлю стряпчего в дом вашей матушки. Он будет уполномочен заключить с вами любой договор, какой вы пожелаете.

– Вы уверены, что я не отниму у вас все ваше состояние? – спросила Мэдлин.

– Пожалуйста, отнимайте, буду очень рад, – сказал он. Джеймс смотрел, как она подняла глаза и на мгновение встретилась с ним взглядом. – Мне нужно поговорить с вами, Мэдлин, прежде чем возвращаться домой. Всего один раз. Вы же понимаете, отчего я вас беспокоил. Мне нужно повидаться с вами всего один раз.

– Вот вы и повидались со мной, – ответила она. – Я – слушатель поневоле. И хотя я не стану улыбаться и делать вид, что мне весело, вы прекрасно знаете, что сцены я не устрою. Это ведь бал в честь помолвки моей матери. Вы поступили умно, Джеймс.

– Я обещал Алекс, что приду только при условии, что вас предупредят о моем приходе, – сказал он. – Вы могли бы передать мне, чтобы я не приходил, Мэдлин. Я не стал бы прибегать к насилию, как не прибегал к нему эти две недели, хотя мог бы это сделать. Вы моя законная жена.

– Да, – не стала возражать она. И ледяные зеленые глаза снова встретились с его глазами. – Об этом я знаю, Джеймс. Ведь это был бы не первый раз, когда вы прибегли бы к насилию по отношению ко мне.

Джеймс на мгновение закрыл глаза, продолжая вальсировать.

– Я хочу, чтобы вы знали, – начал он, – что Дора не любовница мне и не была ею десять лет. У меня нет ни любовницы, ни случайной любовной связи. С того времени, как мы поженились, равно как и в течение довольно долгого времени до этого, у меня не было женщины, кроме вас.

Подбородок ее поднялся, но глаза не отрывались от его жилета.

– А Джонатан Драммонд – не мой сын, – продолжал он; оказалось, что он снова смотрит прямо ей в глаза. – Он мог бы быть моим, Мэдлин. Мы были любовниками, Дора и я, очень недолго, когда мне было двадцать, а ей – семнадцать лет. И я действительно считал, что он мой сын. Месяц назад я узнал, что это не так. Он сын Питерли.

Джеймс заметил, что Мэдлин судорожно сглотнула и снова опустила глаза.

– Дору заставили выйти замуж, – продолжал Джеймс, – и уехать из Йоркшира, когда узнали, что она ждет ребенка. Я в это время учился в университете и ничего не знал. Я не видел ее и ничего не знал о ней до тех пор, пока не привез вас домой в качестве молодой жены. С тех пор я два раза разговаривал с ней, один раз – когда отвез одного из ее младших детей домой, найдя его на дороге с ушибленной ногой, и один раз на балу у Питерли. Там я и узнал правду.

– Как приятно для вас, – сказала Мэдлин.

– Но слишком поздно, – возразил Джеймс. – Долгие годы моя жизнь была отравлена сознанием вины и горечью из-за той лжи, в которую я верил. А теперь она разбита тем же человеком, который лгал вам.

– Мистером Бисли?

– Да, Бисли. Он отомстил мне за то, что я хорошенько избил его, узнав, что Дора исчезла.

– Грустная история, – заметила Мэдлин. – Завести ребенка не от того человека и выйти замуж не за того человека.

Действительно, трагедия.

– У меня по отношению к ней не осталось никаких чувств, Мэдлин, – сказал Джеймс. – То было юношеское увлечение. У меня нет к ней никаких чувств. И у нее ко мне.

Джеймс ждал, что Мэдлин заговорит, но она молчала, опустив глаза.

– Но не Бисли разрушил наш брак, – сказал он. – Это сделал я.

– Да, – согласилась она. Джеймс заговорил очень медленно:

– Я изнасиловал вас, Мэдлин. Я осуществил свои супружеские права по отношению к вам, но все равно это было насилие. Мне нет прощения. Я не могу даже извиниться перед вами, поскольку извинения в данном случае – вешь совершенно несоразмерная. Я могу только обещать не приближаться к вам и заботиться о ваших нуждах до конца ваших дней. Вы можете взять все, что вам захочется, из моего имущества. Нужно только сказать об этом моему стряпчему.

– Вы щедры, – заметила она.

– А вы ожесточены. – Джеймс посмотрел на ее склоненную голову, и его охватили мучительные угрызения совести. Что он сделал с ее жизнью меньше чем за год! – Я не могу винить вас, Мэдлин. Я сказал вам, что вы выходите замуж за дьявола, что вы попались в дьявольскую сеть. Тогда я даже не понимал, насколько мои слова близки к истине. Я не хотел губить вас.