– Он мне понравился, – сказала Джин. – Мне кажется, он сильно увлечен Дженнифер, бедный джентльмен. А она – им.

Анна вздохнула.

– Все ждешь, ждешь, когда же наконец станешь взрослой, верно? – сказала она. – Но когда человек становится наконец взрослым, жизнь оказывается совсем не такой простой.

– Это все дождь, – заметила Джин. – Когда прояснится, настроение у вас улучшится. В конце концов, сэр Гордон все еще здесь, и до того как он уедет, можно жить предвкушением бала.

– Да! – Анна повеселела. – И я действительно хочу потрогать эти золотисто-каштановые кудри, прежде чем он уедет.

На душе у Джин было неспокойно. Скоро ей придется вернуться в Лондон, а потом и в Монреаль. Ей хотелось увидеться с отцом и Дунканом; снова оказаться дома, встретиться со своими старыми друзьями. И тем не менее ей хотелось, чтобы время остановилось. Она знала, что до конца дней своих будет дорожить воспоминаниями об Англии и о тех, с кем она познакомилась здесь.

– Джеймс, – сказала она как-то утром. – Я никак не могла вас найти. Пойдемте прогуляемся?

Он повернулся к ней и улыбнулся.

– Не боитесь промочить ноги? – спросил он.

– Подол намокнет, – сказала Джин, – но я приду домой и переоденусь. Ничего страшного.

Они медленно направились по долине, на которую он только что смотрел из окна. Утро было холодное, сырое, с низко нависающими серыми тучами и ветром, дувшим им навстречу со стороны моря.

– Ах, – воскликнула она, – замечательно! Правда красиво, да, Джеймс?

Он наклонил голову, чтобы увидеть ее лицо, окруженное полями шляпки.

– Да, очень красиво, – сказал он. – Розовые щечки и блестящие глаза. Носик также чуточку покраснел, но я слишком джентльмен, чтобы заметить это.

Девушка весело рассмеялась.

– Я имела в виду погоду, глупый, – сказала она. – Правда красиво? – И, закрыв глаза, она подняла голову.

– Я думал, что теперь-то вы почувствовали, какой отвратительной бывает погода в Англии, – сказал он. – И вам не терпится уехать домой.

– Нет, – возразила она. – Мне хочется вдоволь насладиться тем временем, что у меня еще остается.

Они шли некоторое время в дружеском молчании.

– Джеймс, – выпалила Джин в конце концов, – можно мне поговорить с вами?

– Ну конечно, – ответил он, сжимая ручку, лежащую у него на локте. – Что случилось, Джин? Какие-то неприятности?

– Нет, – ответила она. – Наверное, совсем ничего. Но я правда не знаю, что делать, если это произойдет.

Джеймс мягко улыбнулся, глядя на нее:

– И что же, по-вашему, может произойти?

– Мне кажется, мистер Кортни может попросить меня стать его женой, – сказала она.

Он споткнулся и удивленно посмотрел на нее.

– Мистер Ховард Кортни? – спросил он. – Его считают убежденным холостяком. Так он ухаживал за вами, Джин? Простите – я стал ненаблюдательным. Я не заметил.

– Ему нравится сидеть рядом со мной и разговаривать, – сказала она. – И он поцеловал меня на приеме у Мортонов.

– Вы приводите меня в изумление, – признался он. – А каковы ваши чувства, Джин? Он весьма достойный джентльмен, я уверен. Может быть, немного скучноватый.

– Вот так все думают, – возразила Джин, – но это не правда. Он любит поговорить о своем хозяйстве и работе, но в этом нет ничего скучного. И поцелуй мне понравился.

Некоторое время Джеймс молчал.

– Вы очень молоды, Джин, – проговорил он. – Вам придется жить в чужой стране, вдалеке от родных.

– Знаю, – ответила она, – и он даже еще не сделал мне предложения, а может, и вообще не сделает. Но мне нужно приготовиться, понимаете, потому что он может сделать мне предложение и мне придется принять трудное и очень важное решение.

– А это не потому, что вам делают предложение впервые и вы считаете, что обязаны его принять, потому что оно может оказаться последним? – спросил он. – Наверное, я могу видеть все более объективно, чем вы, и уверяю вас – без сомнения, в течение нескольких ближайших лет у вас не будет недостатка в предложениях.

– Я думала об этом, – отозвалась Джин, – потому что это лестно – когда тебя целуют и ищут твоего общества. Но я считаю, что дело не в этом, Джеймс. Это прозвучит глупо, но мне кажется, я его люблю.

– В таком случае нам остается надеяться только на одно, – сказал он с улыбкой, – что Ховард Кортни соберется с духом и сделает вам предложение до вашего отъезда и что ваш батюшка согласится на этот брак.

– Ах, Джеймс, – сказала Джин, поворачиваясь к нему с сияющими глазами, – вы так думаете? Вы действительно так думаете? Вы не смеетесь надо мной?

– Ну, – отозвался Джеймс, серьезно глядя на нее, – вы ведь видите, что я не смеюсь, да, Джин?

Она обвила руками его шею, привстала на цыпочки и звонко чмокнула его в обе щеки.

– Ой, как я вас люблю! – сказала она. – Жаль, что вы только друг Дункана, а не мой родной брат.

– Братья бывают и назваными, – сказал он, обнимая девушку. – Я счел бы это за честь.

Продолжая обнимать его за шею, она откинула голову и проказливо усмехнулась.

– А знаете, что подумала Анна? – спросила она, посмеиваясь. – Она решила, что вы мой поклонник. Правда глупо?

– Очень глупо, – согласился Джеймс, похлопывая ее по спине и усмехаясь так же, как она. – Ни один человек в здравом уме не станет полагать, что такое свежее и хорошенькое существо, как вы, может соединиться с таким стариком, как я.

Она наморщила носик.

– Вы не такой уж старый, – заявила Джин. – Вам, осмелюсь предположить, не больше тридцати лет. Джеймс, обещайте мне, что не станете смеяться, если мистер Кортни ничего не скажет. Я на самом деле буду чувствовать себя очень глупо.

– У меня ужасная память, – сказал он. – О чем это мы говорили сегодня утром? Мы уже далеко ушли от дома. Мы разговаривали о погоде, не так ли? Не повернуть ли нам обратно? Я вижу, что подол вашего платья отяжелел от сырости.

Джин опять взяла его под руку и быстро пошла рядом с ним.

А Джеймс был просто ошарашен. Все его планы развеялись по ветру. Когда Джин нашла его в галерее, он как раз собирался с духом, чтобы пойти и отыскать ее. Он решил, что сделает это именно сегодня. Он намеревался покончить с нерешительностью и обручиться с Джин.

Но Джин первая начала разговор. И он был ошарашен своей слепотой.

Он действительно не знал, о чем они разговаривали по дороге домой. Он был ошарашен – и еще немного растерян и унижен.

И в то же время у него словно гора с плеч свалилась.

* * *

Утром вдовствующая графиня Эмберли верхом поднялась на утесы вместе с сэром Седриком Харвеем. Они привязали лошадей подальше от обрыва и пошли пешком; ветер дул им навстречу.

– Мы просто сошли с ума, – сказала она. – Но если бы мне пришлось хотя бы еще час просидеть в четырех стенах с этой женщиной, Седрик, я бы совершила убийство или что-нибудь похуже. Вот какое я чудовище.

– Вы неизменно любезны и снисходительны, Луиза, – возразил он. – Всем нам нужно время от времени выпустить наружу свои истинные чувства.

– Мне хотелось встряхнуть ее, – продолжала графиня. – Она то и дело жалуется на сырость и сквозняки, несмотря на то что в течение двух недель Эдмунд приказывает разводить каждый день в камине гостиной чуть ли костер.

– Она огорчена, – сказал сэр Седрик. – Бэкворт почти все время сидит затворником в библиотеке, и она постоянно думает о том, что на следующей неделе снова потеряет сына.

– Я понимаю, – отозвалась графиня, взглянув на него с раскаянием. – Вы, Седрик, моя совесть. Я сочувствую леди Бэкворт. Я знаю, каково это… Доминик тоже не раз шел своей дорогой, и я не знала, увижу ли его когда-нибудь снова. Я страшно бессердечна, не так ли, Седрик?

– Нет, – ответил он, – просто вы очень человечны. Ибо сколько бы человек ни сочувствовал леди Бэкворт, нельзя не пожалеть о том, что у нее, кажется, нет никаких внутренних источников, чтобы подбодрить себя.

– Я очень рада, что Александра не похожа на свою мать, – сказала графиня. – Хотя вчера я застала ее в детской, проливающей слезы. Эдмунд уехал по делам в город, а моего прихода она не ждала. Она очень смутилась и попыталась убедить меня, что ей что-то попало в глаз, а потом засмеялась и сказала, что приуныла потому, что ее брат скоро уезжает.

– Они очень близки, – заметил сэр Седрик. Довольно долго он задумчиво смотрел на графиню. – Вам следовало бы уехать куда-нибудь на время, Луиза. Вам никогда не хотелось отправиться в путешествие?

Графиня рассмеялась.

– Мы с Эдвардом постоянно говорили об этом до того, как поженились, и два месяца после того. Но Эдмунд положил, начало своему появлению на свет и тем самым положил конец всем нашим мечтам. То есть мечтам такого рода. На их место сразу же пришли другие мечты. И мы были совершенно счастливы.

– Но теперь, – проговорил он, – двое из ваших детей хорошо устроены и у них свои семейные мечты. И Мэдлин скоро догонит их. Настало время новых мечтаний, Луиза.

Графиня улыбнулась.

– Люди думают, что больше ничего не будет, – сказала она. – Когда есть дети, твоя жизнь так тесно переплетена с их жизнью, что кажется, так будет продолжаться всегда. Но потом оказывается, этот период закончился, а жизнь все еще продолжается.

– Мне бы хотелось совершить с вами путешествие на континент, – сказал он.

– Мне бы тоже этого хотелось, – улыбнулась она. – Но это не очень-то прилично. Может быть, удастся собрать несколько человек.

– Если бы мы были женаты, в нашей поездке не было бы ничего неприличного, – сказал он.

– Седрик! – Графиня остановилась и с нескрываемым изумлением посмотрела на своего спутника. – Это что, предложение? Да? Мы не можем пожениться. Мы друзья.

– А разве друзья не могут вступить в брак? – спросил он не без робости.

– Но вы любите Энни, – возразила графиня, – а я люблю Эдварда. Мы никогда не сможем повторить эту любовь.