Особенно сегодня. Роузфилд плавился под лучами ярко-оранжевого солнца, и на холодных камнях выступила испарина. Пожалуй, впервые за три с лишним столетия старый дом прогрелся полностью.

На лужайке перед домом Каролина Олди-Седжмур-Джоунс энергично размахивала веером из полинявших, но все равно шикарных страусовых перьев. Августовский воздух практически не двигался, и веер, казалось, с трудом ворочается в раскаленном мареве. Миссис Олди-Седжмур-Джоунс встала, чуть наклонилась вперед, смешно растопырила руки и стала махать веером еще энергичнее. Со стороны могло показаться, что она пытается смахнуть с небосвода солнце или же взлететь поближе к прохладным облакам.

Внезапно бывшая кавалерственная дама проворно отбросила драгоценный веер в сторону и наклонилась еще ниже. На лице у нее появилось глуповато-счастливое выражение, сухие губы вытянулись в трубочку, тонкие брови взлетели вверх и из уст леди Каролины раздалось:

— А кто это такой класивый? А кто это у нас плоснулся? А кто это у нас смотлит на бабуску? Бабуска ветелок дула-дула, солныско плогоняла-плогоняла, а тут и плинцесса глазки отклыла…

Со стороны тисовой аллеи донесся звонкий мальчишеский голос:

— Бабушка Каролина!!!

Бывшая кавалерственная дама немедленно выпрямилась и гневно воззрилась на подбегавшего длинноногого мальчишку лет одиннадцати.

— Рональд Блейз! Я, как мне кажется, неоднократно требовала…

Алина, лениво вытянувшаяся в гамаке около крыльца, приподняла голову и хихикнула:

— Мидди, гляди, сейчас она отчитает Ронни за «бабушку Каролину»!

Ронни в шутливом испуге прикрыл голову руками, а леди Каролина громогласно закончила:

— …неоднократно требовала, чтобы ты не орал дурным голосом над коляской твоей младшей сестры! Она вырастет заикой, а у твоей бабушки Каролины случится удар!

Солнце смеялось.